Дарья Кошевая - Жрица Солнца Страница 4

– Здравствуй, Олеся; дома ли твоя сестра?

Этот Дрозд давно являлся Олесе во снах. Да и не только ей, все деревенские девчонки, верно, сходили по нему с ума. Олеся улыбнулась ему одному, и поинтересовалась:

– Зачем тебе Злата?

– Мы хотели пригласить ее пойти с нами на праздник, – заявил полный веснушчатый парень. Олеся не водила с ним знакомства, но слышала, что парня кличут Карась. Был он весь какой-то не ладный, бледный, рыхлотелый, с маленькими бесцветными глазками на круглом рябом лице.

– Пойди и ты с нами! – радушно улыбнулся третий. Горислав. Его Олеся знала прекрасно, он жил в соседнем доме и не раз составлял компанию в детских играх.

– Что ж…

Олеся повернулась к дому лицом и подняла голову.

– Злата! – крикнула она громко. На третьем этаже хлопнули ставни, и показалась сестра.

– Ты звала меня? – удивленно спросила она.

– Тут к тебе пришли. На праздник приглашают. Пойдешь?

Злата посмотрела вниз и кивнула:

– Что ж не пойти.

– Подождите здесь, – бросила Олеся через спину, и скрылась в доме. Злата уже вприпрыжку спускалась по лестнице.

– Я пойду с тобой, – сказала Олеся, но в голосе прозвучал вопрос. Из кладовой вышла мама, утирая мокрые руки о передник:

– Собрались все-таки?

– Да вот, Олеся напросилась, – хмыкнула Злата. Олеся покраснела, но промолчала. Ничего, она потерпит ради возможности идти рядом с темноволосым Дроздом!..

– Так уж и быть, присмотрю за младшей сестренкой.

– Добро! – сказала мама и улыбнулась так обрадовано, что у Олеси защемило сердце. Пускай Злата болтает что хочет, язык у нее без костей.

В сенях Злата помедлила и шепнула на ухо Олесе:

– Учти, Дрозд моим будет.

Та лишь плечами пожала, мол, мне-то что за дело, а саму как мешком по голове… Вышли из дому. Парни ждали возле ворот, спинами к дому. Вот они обернулись на звуки шагов, и их лица засветились неподдельной радостью. Злата вскинула подбородок, медленно и с достоинством поплыла по двору, подметая землю длинным подолом нарядной рубашки. Руки ее скрывались под полушубком из лисьих хвостов, а волосы были украшены яркими бусинами и тонким серебряным венцом. Олеся подумала, что сама она в простом овечьем полушубке поверх беленой рубахи смотрится совсем уж жалко. Тем временем молодые люди склонили головы в почтительном приветствии.

– Как завещано богами, как говорю я: пусть день сменяет ночь, за зимой приходит весна, за летом осень, за выдохом вдох, за печалью радость, – произнесла Злата и впилась взглядом в Дрозда.

– Пусть будет так, будущая жрица! – парень порозовел лицом и несмело взглянул на девушку. Олеся споткнулась. Может остаться дома?

– Хорошо, что решила пойти с нами! – воскликнул Горислав. Олеся даже не сразу поняла, что парень обращается именно к ней. А когда поняла, то решила считать это добрым знаком и назад не поворачивать.

Деревья были украшены праздничными венками, сплетенными из разноцветных лент, на широких кряжистых пнях лежал хлеб – угощение для лесных обитателей, будь то звери или духи. Злата шла чуть впереди, громко смеялась и шутила, Дрозд и Карась внимали каждому ее слову. Олеся с Гориславом за их спинами болтали о безделице.

Через пролесок вышли на сельскую улицу и свернули на центральную площадь. Гуляние было в самом разгаре! В вывернутых мехом наружу одеждах плясал народ, рычали ряженные, изображая проснувшегося после долгой зимы медведя. Женщины-мастерицы на разные голоса расхваливали свою выпечку и раздавали желающим комы – ароматные хлеба из гороховой муки. Злата взяла один ком и, сделав маленький укус, отдала Дрозду.

– Попробуй и ты!

Олеся сжала зубы и отвернулась. Ее взгляд поймал седой старик, сидящий на перевернутой бочке. Он наклонился к мальчонке, примостившемуся рядом, и сказал:

– Запомни, мой мальчик, нет сущности опасней, чем женская…

– Почему, деда?

– Да потому, что женщина изменчива, как ветер по весне!

– И даже богиня Мира?..

– Тем более богиня! Знаешь ли ты, как появился на свет Ирган, владыка царства мертвых?

Мальчик помотал головой. Олеся подошла ближе, желая послушать. Старик взглянул на Олесю и кивнул, не противясь ее присутствию, потом начал свой рассказ:

– Это случилось в те далекие времена, когда на земле еще не было ночи. Боги и люди жили счастливо, не зная бед. У богини Миры и небесного отца Трога подрастали две прекрасные дочери: Олия и Яла. Пришло время, и богиня Мира вместе с дочерями отправилась на землю, дабы оставить дочерей своих помогать людям. Как ты знаешь, Яла стала покровительствовать земле, а Олия воде.

– Богиня Мира спускалась на землю? – разинул рот мальчишка.

– Конечно, спускалась, – терпеливо ответил старик, – И ходила среди людей, притворившись земной женщиной.

– Вот это да!

– А что случилось дальше? – не выдержала Олеся. Ее родители, конечно, чтили богов, но никогда их не обсуждали, считая это делом сомнительным. Тому и дочерей своих учили. Да только как удержаться от любопытства?..

– А дальше… – вздохнул старец, – Богиня Мира влюбилась в человека. И то был не простой человек, а самый первый на свете злой колдун, рожденный мертвой женщиной в середине зимы. Его звали Смол.

– Он околдовал богиню, чтобы она в него влюбилась? – спросил мальчик.

– Нет. Не возможно земному колдуну, пусть даже очень сильному, наложить заклятие на саму богиню!..

– Но тогда… Я не понимаю…

– Любовь женщины непостижима и крепка, – старик снова взглянул на Олесю.

– Но он же был злой… – промолвила девушка. Мужчина кивнул.

– Мира полюбила Смола так же сильно, как любила Трога. От этого союза родился Ирган. Когда Трог узнал о том, что случилось, он послал на землю страшные молнии и велел им убить Смола и его сына. Мира и Смол сумели спрятать Иргана в глубоком подземелье, но сами не спаслись. Смола пронзило молнией, а богиню Миру унесло обратно на небеса. И с тех пор день стал сменяться ночью, такой же черной, как тоска богини по злому колдуну.

Олеся поежилась и непроизвольно взглянула на небо. Ей никогда не приходило в голову, что боги тоже могут быть несчастны.

– Интересно, а он был симпатичный, этот Смол? – задумчиво протянула Злата. Олеся хмыкнула: кто о чем, а вшивый всегда спросит о бане!..

Старик Баюн закончил свой рассказ, не спеша поднялся, и скрылся в доме, забрав с собой любопытного внука. Злата бросила на сельскую площадь скучающий взгляд, и потянула всех за собой туда, где был накрыт длинный праздничный стол. За столом почтенно восседали престарелые матери и отцы рода, и зорко наблюдали за гуляющим народом, рядом старейшина Жизномир, уже изрядно набравшийся хмельного меда; Ярина сидела обособленно, ни на кого не глядя, ни с кем не заговаривая, хотя Жизномир не раз обращался к ней с вопросом. Злата взглянула на жрицу и склонила голову в поклоне; это было так нарочито, что Олеся внутренне скривилась, остальные же посмотрели на Злату с почтением. Ярина едва кивнула головой, но и этого хватило.

– А как скоро ты станешь верховной жрицей? – словно бы невзначай спросил Дрозд, так тихо, что Олеся едва услышала его взволнованный шепот.

– Да может и скоро, – таким же шепотом ответила Злата, и, не удержавшись, нервно хихикнула. – Ярине нынче нездоровится.

– Жрица захворала? – услышав, переспросил Горислав. Злата обернулась к нему и смерила презрительным взглядом:

– Не твое дело! И болтать не смей, слышал?!

Горислав лишь покачал головой. Олесе в этот момент он показался близким человеком, ближе, чем кто-либо. Он, кажется, видел Злату насквозь, и ни капли не обманывался на ее счет.

– Не обращай внимания, – тепло улыбнулась девушка. Конечно, Дрозду она улыбалась бы слаще и милее, да только Дрозд на нее даже не смотрел. А Гориславу хватило и малого, чтобы он расцвел и махнул рукой, мол, ерунда.

– Сходим на реку, я хочу благословить новую воду, – гораздо миролюбивее предложила Злата, устыдившись своей вспышки раздражения. «Она и без тебя потечет», – подумалось Олесе, но вслух прекословить не стала. Уходя, взглянула на жрицу. Женщина все также неподвижно сидела за праздничным столом, словно каменное изваяние, только ветер раздувал черные волосы и трепал шерстяную накидку. Больной Ярина не выглядела. Олеся не нашла ни единого изъяна на бледной коже: ни язвочки, ни ямочки. «Врет, наверное, сестра», – подумала девушка.

Узенькая речушка, сестрица Быстрянки, носившая прозвание Малая из-за скромных своих размеров, все еще была закована в лед, так что Злата попросила парней расчистить хотя бы самую кромку. Молодые люди споро принялись за дело, кидая камни на тонкую наледь возле берега.

– Смотрите, Умершая! – вдруг воскликнул Карась, указывая на противоположный берег. Олеся не сразу ее разглядела, женщина сидела неподвижно, вся в белом, спрятав лицо в руках, так что сливалась с засыпанными снегом зарослями ивняка. Злата глянула на Умершую нехорошим взглядом и скривила рот.