Любовь Черникова - Огонь в твоих глазах. Испытание Страница 7

– А?

– Только не говори, что всю ночь с барышней разговаривал, – тут Крэг заметил глуповатую улыбку, которая против воли рвалась наружу, несмотря на все потуги Нааррона совладать с собственным лицом. – Зау-у-учка-а! – протянул радостно Защитник. – Да ты сартогов обольститель, дружище! – Крэг одобрительно приобнял адепта за плечи.

– Поди к сартогам! – в тон ему ответил Нааррон и, повернувшись к окну, сладко зевнул.

Адепт выглядел усталым, глаза осоловели, а движения стали вялыми, почти как когда они, не жалея сил, торопились в Орешки: «Ай да Глафира! Укатала парня, едва живой сидит, того и гляди, прямо тут набок повалится».

– Ну как это «поди к сартогам»? Нет уж, рассказывай! – Крэг расположился напротив и, подперев голову рукам, придал лицу крайне заинтересованное выражение. – Мне нужны подробности. Особенно подробности! – он изобразил улыбку-оскал и захлопал ресницами.

– Ты что, это серьёзно? – адепт возмущённо повернулся, готовый дать отповедь не в меру любопытному другу.

– Нет конечно, – сдержанно хохотнул Крэг, стараясь никого не разбудить, – но не могу же я не поиздеваться.

– Я так и подумал, – вяло кивнул Нааррон, всем видом показывая, насколько он выше этого и снова впал в прострацию, доедая пирожок.

– Шёл бы ты спать, дружище, – Крэг хлопнул адепта по плечу. – Эк тебя эта девка умотала! После такого хороший сон – то, что нужно мужчине. Уж поверь мне, – он заговорщически подмигнул и указал на дверь комнаты. – Там на лавке постелено.

– Ну хоть что-то толковое ляпнул. Пожалуй, так и поступлю. – Нааррон поднялся, отхлебнул простокваши, томившейся в кринке на печке, и, утерев белые усы, устало потопал в комнату.

Крэг пересел на его место поближе к окну и тоже взял пирожок. Сам он чувствовал себя не менее разбито, вдобавок одолевало томление. О! Причиной тому снова был необычный сон или видение, курсант так и не понял, что именно. К счастью, на этот раз обошлось без тин Хорвейга. Только Кира и он сам. Керун и Киалана! Они любили друг друга так горячо и страстно, насколько это, вообще, было возможно. Ничего подобного с ним ещё не случалось, хотя Крэг не был обделён женским вниманием, как и большинство курсантов Ордена, скорее страдал от его избытка.

Осознание, что все это, ничто иное как их с Кирой обоюдное желание, сводило с ума, заставляя кровь кипеть в венах, ведь тело на деле так и не получило желанной разрядки, напоминая, что все лишь грёзы – не более, и Крэг внезапно понял –он боится. Боится, что не сможет держать себя в руках рядом с Кирой.

Он припомнил вчерашний вечер. Поцелуи. Огонь силы, разгорающийся в её глазах, бездонная синева которых заставляла парить над землёй от счастья. Сдержаться и вчера было сложно, что же будет сегодня? Завтра? В голове всплыли слова Паситы: «Побольше медитируй… Держись от неё подальше…»

Не об этом ли говорил ублюдок?

Крэг, тяжко вздохнув, отёр ладонями лицо словно прозревая. Напрашивался неутешительный, но очевидный вывод – то что происходит, не имеет отношения к реальным чувствам. Доказательством тому его собственное поведение в Птичьем Тереме. Тогда он ещё не знал Киррану. Даже не видел! А ведь был готов выпрыгнуть из повозки, чтобы оказаться рядом. Бежал, будто верный пёс на запах хозяина. Спасибо Нааррону – привёл в чувство, не позволил натворить глупостей. Что это, как не влияние силы?

Кстати, о силе. Её сейчас внутри столько, что ещё чуть-чуть и он захлебнётся.

Крэг едва сдержался, чтобы не сплюнуть на пол от досады. Тин Хорвейг расщедрился на добрый совет, оказал милость! Но хуже вдвойне то, что к нему и правда стоит прислушаться. Нельзя же отрицать, что Пасита говорил об этом не на пустом месте?

«Он… – кулаки непроизвольно сжались, – да он же попросту чувствует то же самое!»

Крэг разозлился и едва не стукнул по столу от досады. Может, все, что им снилось на троих, попросту его защита от потери контроля? Эдакая вот странная, но чего ещё ожидать от тин Хорвейга?

Крэг, постарался отбросить неприятные воспоминания, вчера у него не было на них времени, а вот теперь встали перед глазами некстати. Как бы то ни было, нужно что-то делать. Пожалуй, идея остаться здесь на постой не так хороша, как поначалу показалось. Сколько ещё он выдержит подобных ночей?

– Держись от неё подальше… – пробормотал он тихо и горько усмехнулся, уже умирая от тоски по вчерашнему вечеру.

«Может уехать к болотам, как и планировали? Подождать там в каком-нибудь городке, а Нааррон с сестрой подъедут позже? – этот вариант Крэг отмёл сразу, – А если тин Хорвейг сорвётся, кто тогда вступится за Киррану?»

Никто не осмелится встать между ней и обезумевшим Защитником, если тот поддастся влиянию силы. Надеяться только на то, что имя тин Даррен станет для него преградой точно не стоило. Во-первых, он всегда найдёт оправдание, что не смог с собой справиться, но для Киры будет уже поздно. А во-вторых, Крэг хорошо расслышал слова Глафиры о том, что Кира залезла к Защитнику в постель. Значит ли это, что тин Хорвейг уже делал попытки и раньше?

На сердце стало тревожно: «Решено. Я остаюсь!»

Воздух в горнице раскалился, и Крэг понял, что не справляется со рвущейся на свободу силой. Стремглав он выскочил наружу, преодолел двор, отворил калитку и с размаху врезался в Паситу, вынудив того отступить на шаг.

– Молокосос! И куда же ты так торопишься?

– Не твоё дело!

Крэг чуть не застонал от досады. Не хватало ещё перед тин Хорвейгом опозориться.

– Проблемы с самоконтролем? – вкрадчиво спросил тот, радостно улыбаясь.

– Чего тебе нужно? – Крэг намертво застрял в калитке.

– Кире пора на тренировку, – ляпнул недолго думая Пасита, хотя шёл сюда вовсе не за этим.

– На тренировку? С тобой?!

– А здесь есть кто-то ещё, кто после смерти Каррона подумал о том, что будет с ней? Что-то Махаррон не сильно спешил на помощь внучке.

Крэг только молча сопел, но не мог не согласиться с доводами тин Хорвейга. Новички плохо контролируют силу и эмоции, и наставники днями гоняют их по плацу – у обессилевшего от нагрузки курсанта непроизвольных выплесков прямо на занятиях не бывает. Наконец, он нашёл что ответить:

– Ты, конечно, прав, но как-то твоя помощь плохо пахнет. Я бы даже сказал – смердит.

Крэг уже едва сдерживался. Потоки разбухли от нерастраченной энергии, узлы распадались, узор искажался, заставляя его чувствовать себя, что тот же новичок. Ещё никогда в жизни он не был таким сильным и бестолковым одновременно. Попробуй сфокусируй энергию для нужной мыслеформы при таком состоянии структуры потоков. Крэг по опыту знал – получится, что угодно, но не то, что нужно.

– А я смотрю, тебя так и распирает, – усмехнулся Пасита и прищурился.

«Сартог дери! Ублюдок что, меня насквозь видит?!» – подумал с негодованием Крэг.

– Перестрой структуру по схеме четырнадцать. Не забудь дублировать компенсаторы, добавь дополнительные витки на узлах и живи счастливо.

Тин Хорвейг легонько щёлкнул Крэга по носу, показав, что разговор окончен, и попытался пройти мимо, но тот будто врос в землю. Пасита вынужденно остановился и усмехнулся, глядя себе под ноги, потом поднял голову и с прищуром взглянул на противника:

– Значит, так?

2.

Кира проснулась, когда за Анасташей тихонько закрылась дверь. Сладко потянувшись, села на кровати и тут же прижала руки к пылающим щекам:

– О нет! – воскликнула она шёпотом и повалилась набок, утыкаясь лицом в подушку.

Её вчерашнее желание исполнилось в точности, и теперь она не знала, как показаться на глаза Крэгу, а учитывая вчерашние поцелуи в сенях… на улице… в овине…

«Особенно в овине!»

Боги, она же сама его туда привела. Да. Если прошлый сон ещё можно было списать на коварство Паситы, то этой ночью – к её великой радости – они с Крэгом были вдвоём: «Но что же он обо мне теперь подумает? Ой! А вдруг решит, что я блудница? Только не это! Стыдоба-то какая!»

Ей приснилась ночь Киаланы, только на месте Люты с Ламитой были они с Крэгом. Одни во всём лесу, и никто им не мешал. Кира, горестно застонав, отняла лицо от подушки и обвела глазами маленькую спаленку. Пожалуй, сегодня не стоит и носа за дверь высовывать: «Может, сказаться больной»?

Душевные метания прервал шум снаружи. Охотница сначала и внимания не обратила, погруженная в свои мысли, как вдруг раздался вопль Анасташи:

– Люди добры-ыя-я-а!

Кира, вскочив с постели, подлетела к окну. Что-то творилось за оградой, но через сугробы и плетень толком ничего нельзя было разглядеть. Вот мелькнул цветастый платок Анасташи и безотчётный страх за мать заставил похолодеть. Охотница стремглав выскочила наружу, чуть не сбив по пути сонного Нааррона. Тот, взлохмаченный, в одних домашних портах, почёсываясь и зевая, едва вышел из её собственной комнаты.

– Ты ку…

Кира, выбежала в сени босиком, походя схватив платок, но даже и не подумала накинуть его на плечи.