Алёна Подливаева - Соты. Попасть в сказку могут всякие, Угодить – многие, А вот вляпаться – единицы! Страница 7

– Здравствуйте, меня зовут Федя, я работник архитектурной компании. Сижу в темном лесу и дрожу как осиновый лист.

– Поаплодируем Феде!

Похоже, я все-таки двинулась…

Сидеть тихо, зажав рот рукой и боясь пошевелиться, – занятие, вынуждена признать, увлекательное. И познавательное: блудный рассудок не сразу, но все же возвратился к легкомысленной хозяйке, громко оповестив ее, что неплохо бы дать старт оправданной панике. Очень кстати!

Слезы хлынули как из прорвавшегося пакета с молоком – крайне неожиданно и обильно. За время марафонных забегов по пересеченной местности солнце ушло за горизонт, и в лесу была тьма кромешная. Темные ветви трагично нависли над головой, закрыв и луну, и редкие звезды. Подул порывистый ветер, заставивший съежиться в дрожащий клубок. Вот тут-то мне стало совсем не по себе. Лихорадочно оглядываясь по сторонам, я попыталась сообразить, что же делать.

Первый приступ паники прошел, слезы высохли, и жалость к себе переросла в безучастность к происходящему. Еще с четверть часа я тихо икала от холода и долгого рева, но потихоньку пришло понимание, что нужно подняться и начать осторожно двигаться в противоположную от деревни сторону. Как же хочется пить!

Я раздвигала ветки руками, стараясь не наесться паутины. То тут, то там пролетали птицы, издали доносился рев неизвестных животных, отчего волосы вставали дыбом, и я замирала, с испугом вслушиваясь в звуки леса. После неизвестно скольких часов бессмысленного блуждания я уловила равномерный, еле различимый гул земли. Поначалу обрадовавшись хоть каким-то переменам, я рванула вперед в надежде на выход к очередному поселению или хотя бы одиноко стоящему дому. Но не тут-то было! Источником гула оказался ручей. Вода билась о камни, спадая проворными водопадами. Я подошла ближе, легла на живот и протянула руки. Зачерпнув ладонями черной жидкости и наплевав на все санэпидемические предупреждения, я с наслаждением напилась и умылась. Жуткая усталость немного отступила, и появилась надежда: идти вдоль ручья все же проще, чем на ощупь пробираться сквозь чащу.

Я шла вдоль береговой линии, пока не заприметила что-то похожее на водопад с пологим продолжением тропки. Идти было удобнее по другой стороне, но ручей с шумом бежал вниз, и я никак не могла решиться на переправу и плелась дальше вдоль берега. Но в очередной раз получив веткой по лбу, я перестала тратить время на софистические метания: подобрала юбку, разбежалась для верности и перепрыгнула на противоположную сторону, мысленно молясь, чтобы не поскользнуться при приземлении. Закрыв глаза и держав для верности дыхание, я уже растопырила руки, но падения не последовало.

В груди что-то замерло, в глазах потемнело, а тело отказалось слушаться. Будто бы разом избавившись ото всех чувств, я осознала, что не дышу, не вижу и не слышу одновременно.

Мгновение – и волна яркого света захлестнула все, что меня окружало. Первым, что удалось разобрать, был массивный деревянный стол и небольшое перышко, покрытое черным узором.

Глава 3

Да-да, конечно, вы можете писать настолько радужно, насколько сами того хотите… Правда, я бы не желал вечной жизни в сахарнице или банке варенья.

Прости мне, жизнь, тоску и счастье,

Переступившие порог

Из сожалений, бурь и страсти, —

Все, от чего не уберег.

Прости мне дикий смех истерик,

Непонимание людей,

Мой остров и забытый берег

Души, не знавшей вкус потерь.

Прости мне ширму безразличий,

Скрывавшую безумный мир

Из одиночества, двуличий —

Смертей Варфоломея пир.

Простите, люди и Всевышний,

Что так живу – безумством, страстью,

За странность, что кажусь вам лишней,

За незаслуженное счастье.

Обхватив плечи руками и стараясь не трястись от холода, я настороженно огляделась. Уже знакомый туманный зал, за высокими окнами пушистые снежные хлопья носятся в причудливых водоворотах. Переминаясь с ноги на ногу, я дожидалась мальчугана, о котором вспомнила сразу же.

– Неужели снова сплю? – я засмотрелась на снежинки, кружившие в бешеном урагане, который, казалось, все больше набирал силы.

Мальчишка возник передо мной, словно отделившись от ткани тумана.

– Ну, это уже как сама пожелаешь. Может, и спишь, – он весело подмигнул и уселся на столе, задорно болтая босыми пятками. – Как считаешь, скоро исправишь то, что натворила, или на это потребуются годы? – после этих слов он с интересом уставился за стекло, заворожено любуясь клубами белого снега. Мы молчали, а я все ждала, что он добавит хоть что-то, что помогло бы ответить на вопрос.

– Нравится снег?

– Да, мне он нравится, – подумав, ответила я. – Даже очень. Вот только холодно, – зубы уже выстукивали явную дробь, и говорить спокойно становилось тяжелее.

Мальчуган повернул ко мне голову и медленно произнес:

– А знаешь, так даже интереснее. Я сделаю тебе подарок: ты сама обо всем догадаешься. Да! Так будет определенно веселее! – и снова его настроение сменилось, будто он сбросил маску. Лицо озарила радостная улыбка: – Я дарю тебе это! Ведь когда все не по написанному, это так забавляет! Запомни: я на твоей стороне. Давай, давай! – уже крикнул он, будто теленку, выбившемуся из стада, сопроводив крики взмахами рук. – Тебе пора, снег не любит ждать – он тает!

Я почувствовала дрожь под ногами и сильный толчок. Будто неведомая гигантская рука взвилась вверх и разбила стекло, загораживавшее нас от бури. Гонимые порывом стихии, на нас обрушились тонны снега, ветров и стужи, закружив все вокруг в безумном хороводе. Вой наполнил зал и отгородил от мальчишки. Стол исчез, а глаза залепило белым месивом.

Открыв глаза, я обнаружила себя в позе эмбриона, трясущуюся и дрожащую, окруженную все теми же деревьями. В шаге от места «посадки» был тот же ручей. Вот только ветви были в снегу, вода подо льдом, а я в сугробе.

Снег и стужа, промозглый ветер,

Мрачный лес, волшебство и скука.

Я завидую угольной завистью тем,

Кому в жизнь не страшна разлука.

Безразличие, сны и сказки

Я узнала, так тоже бывает, —

Вместе с кожей вживаемся в маски,

Сквозь ладони судьба уплывает…

Вопя в голос, я мучительно медленно выбиралась из снежного кокона, чертыхаясь при этом, как не выспавшийся сапожник. Стопы адски жгло, тонкие туфли, как и подаренная недавно одежда, не были рассчитаны на морозы. Подумать только: всего несколько минут назад я имела неосторожность задаться вопросом, что может быть хуже, чем блуждать по безлюдному лесу. Ответ не заставил себя долго ждать. У меня оставалось два варианта: больше вообще не вставать и навсегда уснуть в сугробе (говорят, это один из самых гуманных способов отойти в мир иной) или собрать остатки сил и попытаться пройти вдоль ручья столько, сколько получится. Я выбрала попытку выжить.

Боевой дух подпитывался жалостью к себе и злостью на неизвестного обидчика. Кому вообще могло показаться забавным учинить со мной такую шутку?! Пальцы рук и ног совсем онемели, нос уже не различал запахи, а в ушах стоял гул. Я начала вести подсчет шагам, параллельно делая в голове ставки, когда же все-таки упаду. Сто сорок восемь, сто сорок девять… Тут я более отчетливо услышала то, что поначалу приняла за бред переутомления: ко мне действительно что-то приближалось, и это «что-то» лаяло десятками псиных голосов.

За деревьями показался первый сгусток черноты, который начал стремительно разрастаться и разделяться на отдельных существ. Ближайшее из них оказалось собакой исполинских размеров, настроенной явно недружелюбно. Оскал второй псины намекал, что необходимо лезть на дерево. Но до спасительных веток требовалось добежать, а я уже около сорока шагов не ощущала ни рук, ни ног. Недавняя перспектива уснуть в снегу казалась теперь куда приятнее, чем быть заживо растерзанной на тысячи мелких кусочков.

Шум, гул и лай слились в единый противный звук. Свора разъяренных собак окружила меня плотным кольцом. Удивляясь, что ни одна из них еще не набросилась, я в ужасе остановилась. Кажется, тело еще не настолько замерзло, чтобы не почувствовать боль рваных ран. А жаль!

Время перестало течь в привычном режиме. Непроизвольно дернувшееся плечо запустило невидимый механизм животных рефлексов. Следующее мгновение растянулось в мутном желе. Ближайший из волкодавов ощерился, гулко зарычал и приготовился к прыжку. Вскинув руки, я попыталась закрыться, но собака уже сбила меня с ног.

– Стоять! – голос резанул уши, заставив вспомнить, что в мире есть не только животные, но и люди. Я ощутила тяжелое звериное дыхание возле шеи, услышала недовольный скулеж и судорожно сглотнула: обошлось.