Алёна Подливаева - Соты. Попасть в сказку могут всякие, Угодить – многие, А вот вляпаться – единицы! Страница 6

– Странное у вас имя, но вам, наверное, говорили. Можно на «ты»? – и девушка на миг замерла, поворачиваясь лицом и одновременно вливая зеленую жидкость из резного ковшика в кадушку горячей воды.

– Конечно. Скажи, а когда Таррин приедет обратно? Возможно, он мог бы помочь мне советом.

– Хозяин будет к вечеру, так что пока у тебя есть несколько свободных часов. Можешь привести себя в порядок, а потом и на ужин пора. Как только хозяин прибудет, я позову. Хочешь, могу притащить булочки – они только час как из печки.

Поблагодарив девушку за заботу, я осторожно прикрыла дверь, скинула то, что осталось от многострадальной ночнушки, и в блаженстве окунулась с головой в теплую воду. Интересно, у них тут все помощницы по хозяйству кличут владельца дома хозяином?

Погода стояла на удивление ясная. Солнышко катилось к горизонту, заглядывая в окна. Чем бы это ни было, сном или сумасшествием, но мне определенно нравилось ощущать нежные лучики на лице. Тихо, безветренно. Хотя совсем неплохо было бы оказаться под теплым одеялом в Бурых Веточках, а еще лучше – в привычной московской квартире. Выбраться бы отсюда поскорее, а то послезавтра на работу.

С Таррином (ну действительно, что за имя? А еще над моим потешаются!) я перебросилась всего парой фраз, так как он сильно спешил. Крупно повезло, что он совсем не рассердился. Хотя… Еще вопрос, кто больше опешил от нежданного моего присутствия в этой забытой миром деревне.

Пролежав в воде пару часов, я потихоньку выползла и нацепила на себя то, что было оставлено на подушках. Темная юбка в пол и ажурная кружевная блуза казались до жути нелепыми. Обычно я отдавала предпочтение брюкам или джинсам. Хотя этот наряд, бесспорно, выигрывал у предыдущего одеяния, из которого сейчас только тряпки резать да пол протирать.

Одеваясь, я зацепила рукой край кадушки. Тонкая ткань повязки соскочила и медленно стала тонуть в мыльной воде. Решив проверить, как там мое первое боевое ранение в борьбе за тепло и пискляво ойкнув, я уставилась на запястье: на нем красовался затейливый символ – миниатюрное гусиное перышко. Кожу перестало саднить, но на месте ожога еще виднелась небольшая припухлость.

В дверь постучались, и, просунув в проем только голову, Ялина напомнила, что меня будут ждать в нижнем зале. Наскоро высушив волосы и завязав их в забавный пучок, я прошествовала вниз, где увидела много незнакомых лиц.

– А вот и наша гостья, – представил меня стоявший у дальней стены Таррин и повернулся в мою сторону.

Сделав несколько шагов, я смогла разглядеть всех присутствовавших. Простая одежда и открытые загорелые лица говорили о том, что люди привыкли проводить изрядную часть времени на свежем воздухе. Окружив массивный стол со всех сторон, они развалились в резных стульях-креслах, навевая мысли о короле Артуре, нежданно перенесшемся в русскую глубинку.

– Дорогая Афеда, прошу вас, не стойте. Проходите, присаживайтесь, – Таррин указал мне на один из свободных стульев, а сам занял кресло, стоявшее чуть поодаль, у окна. – Сегодня мне посчастливилось узнать о ваших интереснейших приключениях, и я взял на себя смелость позвать друзей, чтобы они помогли нам в этой запутанной ситуации.

Я слегка смутилась. Зачем устраивать целый консилиум, когда можно просто указать дорогу, а в лучшем случае – посадить на автобус до Москвы?

– Скажите, Афеда, как давно вы тут находитесь? – один из коренастых мужчин рассматривал меня с интересом археолога, обнаружившего древний гибрид мамонта и бабочки. – Как вы сюда попали?

Я удивленно посмотрела на хозяина дома, и Таррин попросил еще раз во всех деталях рассказать, как я очутилась в его деревне на злополучной морковной грядке. Выслушав до конца, все восемь гостей (а их оказалось именно восемь, включая главу поселения) сначала долго молчали, а потом, будто бы сговорившись, одновременно загалдели. «Так, может, она и должна была? Может, вы чего-то не помните?» – спрашивали хозяина дома, но тот лишь отрицательно мотал головой и еще более заинтересованно глядел в мою сторону.

Споры, крики и необычные диалоги окончательно ввели меня в замешательство, так что оставалось тихо сидеть и с беспокойством наблюдать за царящим вокруг хаосом. В висках громко стучало. Кто-то в порыве красноречия даже вскочил и начал яро жестикулировать, указывая в мою сторону. Спор прекратился так же внезапно, как начался. Таррин подсел ко мне и, словно ничего не произошло, стал тихо напевать простенькую мелодию.

– Слушай, Афед, – я даже не успела понять, когда вычурное выканье прекратилось, – а может, ты просто напишешь мне номер телефона родных, а я свяжусь и узнаю, как тебе проще добраться?

Таррин спокойно протянул мне листок бумаги и перо. Моргнув пару раз, я все же взяла предложенный предмет в правую руку, хотя еще не приняла окончательного решения: надо просить этих людей определить меня в местный желтый домик или нет. Абсурдность происходящего давила, и мозг отказывался предоставить хоть маленькую подсказку относительно того, куда и зачем я попала. А самое главное – делать-то что?!

– Все хорошо? – хозяин дома тронул меня за локоть. – Если вас смущает подобная форма написания, прошу вас, не удивляйтесь, мне просто нравится писать перьями. Кстати, успешно приучаю родных и друзей к подобной эстетике. Красиво, не правда ли? – он перевернул перо, на котором были изображены витиеватые черные узоры, ломающиеся при малейшем изгибе «ручки».

– Сейчас черкану, – я окунула кончик пера в чернила и быстро набросала домашние номера родителей и друзей, чтобы была возможность дозвониться хотя бы до кого-нибудь из них. – А тут телефона нет? – протягивая клочок бумаги, я подняла глаза и вдруг заметила разительную перемену в хозяине дома. Лицо Таррина словно вытянулось, и он издал победно-отчаянный крик. Невольно дернувшись, я чуть было не упала с кресла, но вовремя удержавшись, замерла.

– Это правда! – подскочив, мужчина схватил меня за плечи, приподнял и затряс с такой силой, что, казалось, поломает меня в паре мест.

Далее началось что-то совершенно невообразимое. Вскочив со своих мест, меня окружили все обитатели комнаты. Еле освободившись из объятий Таррина и почувствовав под ногами доски, я сделала шаг и споткнулась – до такой степени закружилась голова. А люди мельтешили, что-то кричали и доказывали, никак не давая глотнуть столь желанного спасительного воздуха.

За окном начинало темнеть, и я было направилась к окну, но на плечо упала рука. Присев от ее тяжести, я обернулась назад. Таррин смотрел на меня черными, полными безумия глазами. Да что, в конце концов, здесь происходит?!

– Ты никуда не пойдешь! Все будет так, как никогда и не было в книгах, – он продолжал нести какую-то чушь, и мне становилось все больше не по себе.

Почему эти люди не дают мне выбраться из плотного круга тел, галдящих и смеющихся одновременно? Почему я вообще нахожусь в этом страшном месте, хотя все законы природы должны быть против такого отношения с адекватным (каким я себя когда-то считала) человеком в моем лице? Или я надышалась угарным газом от чадящей деревенской печи и сошла с ума? Нет, не хочу!

– Это неправильно! – кажется, последнее я выкрикнула вслух. В ужасе от происходящего я дернулась, вырвалась из клубка тел, так и норовивших схватить меня то за запястье, то за плечо, и перемахнула через подоконник.

Находись зал этажом выше, я обязательно что-нибудь себе поломала бы, но мне подфартило. Везение – штука странная: всего два метра – и здравствуй, земля! Когда я очутилась внизу и боль от жесткой посадки чуть притихла, ноги сами подсказали, что делать.

Перепрыгнув невысокую ограду, я отчетливо почувствовала, что за спиной несутся люди. Испугавшись снова очутиться в ловушке безумия, я даже не обернулась, чтобы не терять лишние мгновения. Моя физическая подготовка всегда оставляла желать лучшего, так что надежда была только на шоковое состояние. Дома мелькали один за другим, люди удивленно смотрели вслед, а в спину неслись крики и ругань, призывавшие остановиться. В изнеможении добежав до очередного дома, я замерла за углом и перевела дух. Толпа озверевших по непонятной причине мужчин пролетела мимо, а я с той же скоростью, с которой неслась от них, ринулась в противоположную сторону в надежде на несколько спасительных секунд.

Теперь нас разделяла максимум дюжина метров, а я с трудом приближалась к лесу, вплотную прилегавшему к деревне. Постепенно бег с препятствиями превратился в медленный шаг, а еще чуть позже я еле ползла, надеясь, что хотя бы не двигаюсь по кругу. В очередной раз споткнувшись и зацепившись за ветку, я с прискорбием констатировала, что больше не в состоянии сделать ни шага, и с глухим стуком свалилась под ближайшую ель, пытаясь отдышаться. Получалось довольно скверно: в висках стучала кровь, а мысли отчаянно пытались уцепиться одна за другую.