Владимир Нащёкин - На крыльях Павшего Луча Страница 8

– Три медяка-а? – глаза Шако расширились до размеров огромных монет. Мальчик тут же вскочил, позабыв про ушиб. – Обалдеть можно! Конечно, вернуть! Вернуть, нам же достанется от Арена и Влара, когда они узнают! Только представь, что они с нами сделают! Три медяка, опупеть, да чтоб меня в вонючего скалозуба превратили! ТРИ НАСТОЯЩИХ МЕДЯКА! У-у!

– Да ладно, не бзди, – девочка небрежно махнула рукой. – Ничего они не сделают, а проучить этих наглых обормотов стоит. В последнее время стали ещё сильнее носы задирать! И почему вообще мальчишки так не любят слушать девочек?

– Просто они считают себя крутыми. А тем, кто ничего не стоит, трудно прислушиваться к другим. А ты вот совсем не такая глупая. Для девчонки, конечно, – Шако шмыгнул носом

– Спасибо, теперь прямо камень с души свалился, – Миа улыбнулась и тряхнула рыжей головкой.

– Ой… то есть… я не то хотел сказать! Ты не похожа на остальных, поэтому с тобой не скучно, да и не ржёшь над каждой глупой шуткой. Значит, у тебя точно больше одной извилины, – радостно подытожил мальчик. – А это, сама понимаешь, для девчонки большая редкость!

– Угу, рада, что ты оценил. Ну что, Кыш, позовём мальчишек назад?

– Ньет! – ответил мышастик и прищурил хитрые глазки.

– Как скажешь, – девочка достала из кармашка кусочек сыра и угостила друга. Тот зажмурился от удовольствия, подпрыгнул и сделал кувырок через голову, словно не падал недавно с большой высоты.

– Слушай, Миа, а ты не перепутала ничего? – жалобно спросил Шако минуту спустя. Его тёмно-синие глаза заблестели. На лбу выступили капельки пота. – Три медяка – это же целое состояние, да? Весь Монастырь разорится, если за каждый пучок изумрудника станет такие деньжищи выплачивать!

– Ну как тебе сказать… – девочка лукаво прищурилась. – Ксано рассказывал: поступил заказ из города. В Кливии опять, это… как его… воз-рас-та-ние напряжения было, помнишь, нам бродячие торговцы рассказывали? – Мальчик кивнул. Он помнил смешного торговца, который дарил прикольные деревянные игрушки, но странная фраза «возрастание» для него почему-то пахла варёной картошкой и уж тем более никак не связывалась с напряжением. Хотя где-то в глубине души стала просыпаться странная колючая тревога.

Кливяне поставляли зелье из изумрудника в Империю, об этом знали все. Эликсир помогал излечивать многие болезни, его даже давали беременным, чтобы роды проходили хорошо.

Но когда случилось новое восстание, гордые южане стали делать из папоротника какие-то жуткие яды для стрел.

– И ты думаешь, больше нигде в Империи нет изумрудника? – с недоверием спросил Шако. Задача была слишком сложной для мальчика. Голова просто взрывалась от всевозможных вариантов.

– Только у нас остался, – шёпотом, словно кто-то мог подслушать её на берегу и стырить весь дорожающий на глазах папоротник, сообщила Миа. – Остальное пустили на какую-то модную краску для баронов и ихних мазелей. Я подслушала около мужской бани, когда монахи разговаривали. – Девочку буквально распирало от счастья. – Ну, теперь понял?

– Ух ты! Ещё бы! Тогда… тогда этому изумруднику просто цены нет! Чего же мы ждём? – Шако запрыгал от нетерпения.

– Дьём! Дьём! Ра-ба-ждьём! – крикнул Кыш и захлопал круглыми ушами как крыльями.

Миа засмеялась и поглядела в сторону леса, куда несколько минут назад умчались мальчишки во главе с Ареном и Вларом.

Дети переглянулись, затем с громким хохотом помчались на другой берег озера, который часто называли изумрудным.

Тем временем Ксано внимательно осматривал Миилу, мать девочки. Женщина уже вторую неделю не вставала с постели.

Её большие тёмно-карие глаза ввалились, лицо осунулось. Казалось, за последние дни она постарела на десять лет.

– Как ты себя чувствуешь? – спросил он, выбирая подходящее зелье из кожаной сумки.

– Всё тело ломит, добрый целитель… внутри горит, и всё время хочется пить.

– Такие симптомы могут быть только при серьёзном отравлении. Я должен знать точно, что ты ела подозрительного.

– Ничего… хлеб, молоко, – мы живём лишь своим трудом, – одними губами прошептала она. Лицо исказила гримаса боли, словно внутри её что-то пожирало. – Да в лесу иногда ягоды собирала.

– Это должно помочь, – он достал бутылочку с зеленоватой полупрозрачной жидкостью и влил несколько капель в раскрытый рот женщины. Миила закашлялась. Ксано коснулся кончиками пальцев её лба и прошептал едва различимые слова. Кашель тут же утих.

Крестьянка закрыла глаза. Постепенно глубокие морщины на лице стали понемногу разглаживаться. Она провалилась в цепкие объятья сна.

Когда клерик выходил из дома, высоченный Сарх, похожий на кряжистый дуб, бросился к нему.

– Ну как? Она… это, ну! Оклемается?

– Всё будет в порядке, – ледяным голосом сказал Ксано, будто хотел убедить самого себя. – Давай ей побольше родниковой воды и через каждые два-три часа несколько капель эликсира изумрудника. Вернейшее средство. Но расходуй экономно – не известно, когда Монастырь сумеет пополнить запасы.

Сарх с благоговением взял грубыми пальцами крохотную бутылочку.

– Ага, – он кивнул. – Мы, значить, люди не знатные, но ежели что – зовите! Буду хошь землю жрать, а выполню ваш приказ!

– Да брось, я не барон, чтобы приказы раздавать, – улыбнулся клерик. – Но от редких ингредиентов для экспериментов никогда не откажусь.

– Энто каких?

– Например, лунный корень, мандрагора или веренянка трёхголовая… изумрудный папоротник, опять же – сейчас с компонентами беда, любая помощь пригодится. Даже мальчишек в лес приходится посылать.

Сарх крякнул, почесал пятернёй затылок.

– Я половину из энтих и выговорить не смогу. Лучше дочке скажу, Миа у меня толковая – вся в маму пошла, – его широкое лицо просияло. Ксано невольно улыбнулся, вспомнив девочку, которая в сборе трав могла обставить даже старших мальчишек, знала в лесу множество потаённых тропок. – Тогда, к столу, значить? Чем богаты, уж не побрезговайте!

– Это с удовольствием.

Берег озера полыхал изумрудным пламенем, словно груда сокровищ, искрился и отбрасывал радужные блики.

Сердце замирало от сказочной картины. Просто нереальная красотища!

Дети несколько минут стояли в зарослях папоротника, любуясь игрой света в алмазных капельках росы, покрывающих пушистые веточки, будто драгоценные ожерелья.

– Обалдеть можно… – наконец выдохнул Шако и облизнул губы.

– Ага, – прошептала Миа.

– Лдеть мозня! – повторил Кыш. В его восторженных глазках-бусинках отражались крупные капли росы.

Мальчик осторожно взял Миа за руку. Мышастик, сидящий на плече девочки, бросил на Шако сердитый взгляд, но затем вновь повернулся к берегу, покрытому сказочными зарослями.

Так они простояли ещё несколько минут. Каждому казалось, что все трое: огненноволосая девочка, синеглазый мальчуган и взъерошенный зверёк с круглыми розовыми ушами стали единым целым.

Время остановилось, лишь лёгкий ветер ласково шелестел рядом.

– Мне даже… жалко такую красотень срывать, – признался Шако. – Как будто озеро изменится, исчезнет, потеряет волшебство, если сорвать хотя бы маленькую ветку папоротника. Не знаю даже как объяснить.

– Но чудо останется внутри, в самых-самых тайных уголочках, накроется невидимым покрывалом и будет ждать, когда мы снова найдём его, – глаза Миа заблестели искорками.

– А если мы не найдём его больше? Что если превратимся в больших и скучных взрослых? Тогда больше никогда не сможем увидеть это чудо, а покрывало останется навсегда…

– Вот уж нет! Я ни за что на свете не стану взрослой. Гораздо интересней оставаться собой.

– Ага, – прошептал Шако.

– Га, – повторил Кыш и покрепче прижался к плечу девочки.

– Тогда мы должны… загадать желание! Точно! Если трое очень-преочень захотят одного, захотят одного сразу – у желания гораздо больше шансов сбыться, чем у одного человека. Понимаешь?

– Да. Это ты круто придумала! А Кыш нам поможет?

– Фр-ряможет, – повторил мышастик с какой-то странной интонацией. Дети засмеялись.

Затем одновременно, не сговариваясь, побежали в густые заросли изумрудного папоротника, чувствуя, как пушистые ветки щекочут нагретую солнцем кожу.

Шако держал девочку за руку, и они чувствовали себя самыми счастливыми на свете: утопающее в лучах солнца озеро, похожее на золотистую, искрящуюся мечту принадлежало им. Весь лес, полный удивительный тайн, странных существ и растений с трудновыговариваемыми названиями тоже принадлежал им!

А за лесом жил целый мир, окружённый счастьем и сверкающим, непередаваемым восторгом!

Никто из ребят даже не задумывался, что произойдёт, если в их маленький светлый мир проникнет кто-то чужой. Проникнет, чтобы найти ответы на другие, совсем взрослые вопросы. Поэтому они хохотали, прыгали, издавая дикие вопли, танцевали в пушистых зарослях папоротника, чтобы сохранить навсегда неуловимые мгновения праздника.