Сен ВЕСТО - Щепоть зеркального блеска на стакан ночи. Дилогия. Книга первая Страница 12

– А волк, – подал голос Штиис. – Волк что же – не тронул?

– Нy вот, – сказал Гонгора. – Теперь вы на конфеты сели. Коробка конфет.

Дед поспешно возвернул свой лоснящийся брезентовый зад на прежнее место и с тревогой заглянул в недра расстегнутого желто-голубого авизентового мешка. Ни Черта там, похоже, было толком не видать.

– Ах, мать. Ничего как будто, предупреждать надо в таких случаях, – добавил он строго. – Так вот. Слушай, нет чего помягче? Сидеть же невозможно.

– Не капризничайте, – ответил Гонгора. – Нет ничего больше.

– Но к интеллигенции спокойны, хорошо относятся к интеллигенции, и обсушить, если надо, и напоить до поросячьего визга, театр как-то раз приезжал, сам видел, студентов тоже вроде не трогают, лишь бы не был коммерсантом. Здесь это первый вопрос: что везешь?

Дед поднял глаза на Штииса, задумчиво помешивающего ложечкой, ткнул в него испачканным в земле коричневым пальцем и вознес кружку на уровень глаз.

– И не моргнув глазом должно ответствовать тебе: турист я, дяденьки, студент-скалолаз, вырвался на каникулы свежим воздухом подышать да на большие горы посмотреть – мешок сухарей да коробка спичек в рюкзаке моем, чего ж еще везти мне? Посмеются тогда дяденьки, пошутят и отпустят с миром.

Гонгора, стряхивая дремоту, заворочался, устраиваясь на спальнике удобнее. Лис рядом с безразличным видом наблюдал за полыхавшими ветвями.

Штиис спросил:

– Я что – похож на студента?

Дед приложился к кружке, качнул подбородком, ощутимо удивляясь качеству напитка, и прижал кружку ко лбу.

– Это, конечно, если тебе повезет, и ты не нарвешься на трезвых дягов. Вот тогда будет полный привет.

Дед снова пригубил, бережно пристроил кружку у костра, ухватил с салфетки мясной розовый кусманчик побольше, переложил его парой ломтиков ржаного хлеба и мощно откусил.

– Есть тут у них свои апачи, – произнес он не очень внятно.

Помолчали. Помолчав, отдались трапезе, и некоторое время все были так заняты, что едва не прозевали ключевой момент с переходом Лиса к решительным действиям, у которого иссякло уже терпение смотреть и которому надоело, что вокруг его банки тушенки собралось много народу. В общем-то, это было еще далеко не его время трапезничать, но это не мешало ему с крайне неприязненным выражением следить за метаморфозами расходного материала. Насилу усадили. Уложив его от греха по другую руку, Гонгора принялся рассказывать какой-то душещипательный исторический анекдот про анамнез, в котором понимал не больше Лиса, и время, которое преобразуемое в энергию, и у какового он помнил только начало, а суть соблазнился было по привычке заменить поучительными деталями, но вскоре утерял нить, что-то там присовокупил не оттуда, вывел такую неожиданную концовку, что даже у самого отнялись ноги, Штиис, приготовившись было послушать, соскучился, пролил на себя чай, и на какое-то время всем стало не до застолья; у зверей свое, нечеловеческое представление о счастье, утверждал дед. Пока живы, по большей части много счастливее людей – это в любом случае. Догнал, скажем к примеру, барс косулю – счастлив своей силой и одиночеством счастлив и горд. Перехитрила косуля барса – и тоже в прекрасном самочувствии. Всем, словом, хорошо и все счастливы. Огорчен барс? О, поверьте, это не надолго. Вы это что же хотите, всех под закон джунглей? – зло обронил Штиис, растирая штаны платком. Ты притчу понимать умеешь, спрашивал дед, нет, ты ответь как на духу, чтобы скакать барсом, у человека мозгов слишком мало, или, точнее, слишком много. А косулей? – спросил Гонгора. А тут вообще мозгов не надо, снова встрял Штиис. Тут нужно особое строение задних резцов. Вся соль в том, что остаются жить только счастливые, гнул свое дед. Вот возьмем к примеру, сказал Штиис, стройненького, без капли жиру и лишней складочки лесного кабанчика, организм которого даже понятия не имеет, что такое представляет собой лекарства, и домашнюю свинью… И взять, к примеру, сказал дед, ваших городских баб. Каких баб, спросил Штиис. Тут все холостяки. Улисс так вообще, по-моему, девственник. Вот и я про то же, сказал дед. В общем, так, сейчас всё, закругляемся. Нельзя здесь задерживаться, фон великоват… Да ты пей, пей, здоровее будешь, успокоил он Штииса, совсем протянувшего уже было губы трубочкой к обжигающему краю кружки, но едва не облившегося при последнем замечании снова. Пей, говорю, повторил дед, жуя и усмехаясь, тут не водопроводная вода, можно пить, стоять только здесь долго нельзя, говорят. Штиис, не меняя угла наклона головы, повернул ее к деду, определяя, шутит ли, потом к растянувшемуся на спальнике Гонгоре – Гонгора подпирал кулаками щеки и играл с торчавшей у носа травинкой, щурясь на ее острый кончик как сквозь прорезь прицела.

Вконец осоловевшего Улисса совсем развезло, он протянул свои загребущие страшные ступалища еще дальше вперед и, не просыпаясь, мягко и грузно опрокинулся на бок.

Звери пьют и птицы пьют, сказал дед, и ничего. Хорошая вода, не пугайся.

Люди пьют, пробормотал Штиис, нелюдыо зовут. Откуда вы знаете, может, тут у вас диплодоки водятся в озере, а мы тут чай пьем.

Не водятся, сказал дед. Тут не водятся. Я бы знал.

Там вообще ничего не водится, заметил Штиис.

Так о чем и разговор, ответил дед.

Я слушаю и потихоньку фигею, честно признался Гонгора.

Здесь напрашивается одно естественное объяснение: если тут ничего нет, то кто-то же все это съел?

С ума сойти, сказал Гонгора. Если в озере нет диплодока, то значит это кому-то же нужно?

Говорят, это вулкан раньше был, здесь гранитный разлом, трещина в магматической породе, страшно глубокая и пустая, как цистерна.

Я еще как подошли, сразу подумал, что мне тут как-то не по себе. Знаешь второй закон взаимоподвижных плоскостей? – спросил Штиис у Гонгоры. Гонгора, прикончив остатки мяса и допив чай, перевернулся, протягивая руку, подтащил к себе рюкзак ближе и принялся изучать состояние верхнего «бардачка». Нет, покачал он головой. Не помню. Ищущий приключения на свою задницу всегда их найдет. Фундаментальнее слышал когда-нибудь?

Гениально, согласился Гонгора. А первый?

Там неприлично, застеснялся Штиис. Про геморрой.

Внимание, произнес Гонгора сухим казарменным тоном, аптечка первой помощи пострадавшим при укусе диплодока. Просьба не скапливаться.

Кстати, подал голос дед, допивая, выплескивая остатки в костер и ставя кружку в траву, у вас из аптечки с собой есть что-нибудь? Серьезно?

Диплодоки не кусаются, сказал Штиис. Я бы знал.

Остряк, похвалил дед. Откуда ты это мог бы знать?

Длительное пребывание на свежем воздухе обостряет чувстве юмора, ответил Штиис.

Десять минут на сборы, сказал дед. То есть отставить… пятнадцать минут на сборы. Готовьте, в общем, рюкзаки, я пойду своего мерина соберу.

А я готов, произнес Штиис, делая большие глаза. Полон чистой юношеской энергии и скромного мужества. Сохранивший здесь беспечность и ироничность…

С обостренным чувством юмора, сказал Гонгора, не поднимая головы.

Некоторое время Штиис, не мигая, смотрел на него без всякого сочувствия, дергая на груди скрепки «молний» и заправляясь. Потом до него дошло.

Да, объявил он потом, да, в таком вот аспекте. Мне так хочется. Ты ничего не понимаешь. Есть в этом что-то такое, реликтовое, чуточку интимное и, вместе с тем, глубоко устойчивое, как тень придорожной гермы…

Предупреждаю, предупредил Гонгора, требовательно всматриваясь в небритые скабрезные лица, от которых пряталось утреннее солнце и глядя на которые брало тихое отчаяние, шоколадок здесь больше нет, нет здесь больше шоколадок. Не надо тут копаться.

Он похлопал рукой по упругому брюшку холщового мешочка.

А что там есть? – спросил Штиис.

Чай, кажется. Гонгора подумал. Кашка. Суп есть.

Как управитесь, сказал дед, мой мешок не забудьте. На первое время должно хватить, если, значит, еще с рыбкой, сурками, то, сё…

В самом деле, пора отсюда смываться.

Рыбка, с сомнением произнес Штиис. Здесь рыбка, что ли, бывает?

Отряхивая штанины ладонями, дед поднялся и ушел по берегу к деревьям, где из кустов время от времени вдруг возникала лошадиная гнедая жующая морда с темным чубчиком, опасливо стрелявшая глазом во все стороны. Гонгора достал пару наглухо запаянных в полиэтилен пакетиков, один бросил Штиису, второй опустил в задний карман своих сильно разношенных, донельзя выцветших летных штанов, извлек на свет из другого набедренного кармана сложенный вчетверо клеенчатый листок и углубился в изучение. Пакетик предназначался к вскрытию в экстренном случае и содержал помимо пары таблеток марганцовки, коробки лакированных спичек, двух бенгальских спичек, иголки с шелковой нитью и капсулы с антибиотиком три пары кубиков пищевого концентрата, предполагалось, что на неделю голодного существования без снижения работоспособности этого должно было хватить. Ерунда, конечно, но однажды уже такая предусмотрительность Гонгору здорово выручила, и с тех пор без этого он в горы не уходил. Он затянул тесемки на контейнере и поднял глаза к глыбам скального навеса, где синело небо и висели щетки одиноких елок размером с автоматную гильзу. Его Лунная тропа всегда начиналась ранним, летним, пронзительно свежим утром.