Комплекс Приапа - Сергей Коин Страница 16

воды по грудь. И знаешь… это было словно… какая-то… Надежность, что ли… — Лина вдруг задумалась, поджала губы, поводила плавно кончиками пальцев по груди Ильи, словно по глади озера, о котором рассказывала. — И нас родители пускали в воду самих, пока на берегу шашлык жарили и все такое… Мне особенно нравилось там в мяч играть. А еще, там летом все вокруг зарастало мхом, а он под солнцем высыхал, и так приятно колол стопу, когда идешь к воде… — Лина прикрыла глаза, чтобы лучше вспомнить это приятное ощущение. — А еще знаешь… — Она чуть поводила спиной, устраиваясь поудобнее возле Ильи, но казалось, будто пытается согнать падающий на нее из окна свет солнца. — Один раз начался сильный дождь, и мы спрятались под таким брезентовым навесом, стояли, ждали… А потом… по-моему, кстати, папа первый это сделал… Пошли купаться сразу, как лить перестало. И представляешь, вода была теплая-теплая, как в ванне. В смысле… Оно же мелкое было, и его быстро солнцем прогревало, но все равно, в первый раз я всегда долго заходила. Сперва по щиколотки, потом по колено… А тут только вступила в воду — и она прям теплая-теплая… И я…

Лина замолчала и внимательно посмотрела на улыбающегося Илью:

— Ты же не слушаешь, — без обиды, но капризно сказала Лина.

Илья улыбнулся еще шире:

— Конечно не слушаю. Понимаешь, ты… ты же не рассказать хочешь, а поделиться эмоциями. Чтобы я сейчас здесь почувствовал то, что ты чувствовала еще девчонкой на озере. Но так не получится. Как бы хорошо ты не рассказывала, слова не помогут. Поэтому я прислушиваюсь к твоим эмоциям, и заражаюсь ими. Понимаешь? Ты говоришь и проживаешь те пикники заново, а я прислушиваюсь к тебе и… не знаю, как сказать… резонирую, что ли.

— Какой ты, все таки… — Сказала она очень-очень нежно. — Хитренький.

— Ну правда же.

— Наверное, — сказала Лина и потерлась о его грудь лицом, словно устраивая его там поудобнее. Вздохнула одновременно и удовлетворенно, и с легким сожалением. — Сейчас мне тоже хорошо. Просто вот… как есть.

— Мне тоже очень хорошо сейчас, — сказал Илья. Запнулся, но добавил словно бы немного через силу. — С тобой.

Лина то ли выдохнула едва слышно, то ли шепнула что-то. Илье показалось, что похоже на «это хорошо». И они стали так и лежать молча, словно заряжаясь друг о друга как старые телефоны от беспроводной зарядки.

А потом они оба почти одновременно услышали странный тихий… очень-очень тихий, но настойчивый звук. Какое-то время они не обращали на него внимания, но потом встретились вопросительными взглядами.

— Тоже слышишь, да? — спросил Илья.

Лине не ответила, она чуть приподняла голову и прислушалась. Потом спросила, больше саму себя, чем Илью:

— Очки что ли?

— Похоже. Но у меня режим пэ-эфки не включен.

— И у меня, — согласилась Лина и приподнялась на руках, а потом стала ловко перелезать через Илью, добираясь до прикроватного столика. Илья тоже чуть приподнял корпус, но скорее чтобы просто обозначить свое участие.

— Ёооооб твою мать, — тихо протянула Лина, когда увидела очки.

— Че там? — насторожился Илья.

— Экстренный режим, — ответила девушка, наконец смогла взять со столика очки и стала ложиться обратно.

— Бля..

— Только на твоих.

Илья тихо выдохнул.

— Первый раз такое вижу, — сказала чуть встревоженная Лина и отдала Илье очки.

Неприспособленные для громкой связи динамики издавали протяжный звук, корпус слегка вибрировал, а стекла поочередно матово белели, затемнялись и вновь становились прозрачными. Илья торопливо надел их и принял входящий звонок.

Это был видеовызов, поэтому он увидел мужчину в салоне автомобиля, который говорил с кем-то сидящим рядом.

«…тоже бывает, чего суетишься-то? Я вообще их не дергал бы, это вы любите…», — говорил тот в сторону. Потом заметил, что ему ответили, сказал: «О, взял!», — и повернулся к камере.

У мужчины была массивная, чуть выдающаяся вперед челюсть и шрам над верхней губой, как от зашитой неаккуратно заячьей губы.

— Илья Платонович, здраааавствуйте! Старший следователь Мирошников вас беспокоит, — сказал он беззаботно. — Вы простите, что по экстренной связи звонили, вы по обычной не брали… Не видели, видимо.

— Да, я просто на больничном сейчас. — Илья подумал, с кем разговаривает, и уточнил. — В смысле, у меня сейчас дейт, и…

— Я знаю, знаю, — быстро сказал следователь, показывая жестом, что это вообще не имеет значения. — Я тут с коллегой к вам еду. Очень нужно поговорить… наедине, желательно. И, вы это… Можете какую-то внешнюю камеру включить, чтобы мы вас видели?

— Я просто не дома…

— Это мы тоже знаем. Мы к вам в отель едем, у нас доступ есть, срочное дело… Или вы?.. Блин… Как же… А зеркало в номере есть? Можете перед зеркалом встать и на очках камеру включить? Очень надо на вас посмотреть. Так. Для проформы.

— Зеркало? — Илья посмотрел на большое настенное, что висело напротив кровати, потом на одеяло, на ту его часть, под которой был голый член.

Лина поняла и спросила почти одними только губами: «Видео включить надо? Сейчас». Она быстро потянулась к столику, взяла сумочку и достала из него карманное зеркальце.

Илья быстро кивнул ей, благодаря, и сказал следователю:

— Нашел. Сейчас…

Несколько секунд он наводил камеру так, чтобы было видно все лицо, но кроме — ничего лишнего, а потом дал следователю доступ.

— О, вижу вас, спасибо! Приятно познакомиться, Илья Платонович. Мы у вас будем через… Через минут пятнадцать. Вы там, наверное, с девушкой. Надо будет или нам с вами спуститься, или ей погулять, вы уж простите.

Потом мужчине сказал что-то его попутчик, Илья ни слова не разобрал, и следователь закивал.

— Давайте тогда не буду вам мешать. Вы одевайтесь, мы приедем и там разберемся. Паспорт приготовьте, если можно. Чисто для протокола сверимся. А, кстати, — вдруг тише сказал он. Полез в карман, достал служебный жетон и показал в камеру. — Вот, это я отсюда… Все. До встречи тогда, пятнадцать минут — и мы у вас.

14

Ушла из номера Лина. Приняла душ минут за пять, потом надела торопливо трусики и летнее платье, впрыгнула в свои синие балетки и ушла, пожелав Илье удачи. Добавила, что «на связи, если что — пиши обязательно».

А еще минут через пять пришли и следователи. Точнее, Мирошников был следователем, а второй — высокий худощавый мужчина с острыми скулами — был из милиции, капитан. Они вежливо поздоровались, представились, показали жетоны. Илья замешкался, но все же считал их камерой очков. Жетоны были настоящие. Дал считать свой паспорт. Мужчины огляделись в