Крис Сэкнуссемм - Зейнсвилл Страница 20

— Что в этом коробе? — ледяным тоном спросил Чистотец.

— Присмотрись внимательней, — махнул Брэнд. — Природа обожает камуфляж.

— Они живые!

— Водяные палочники, выловленные за Пуэрто-Мальдонадо, терзаемой лихорадкой деревушкой на заболоченном притоке Амазонки. А эта, — продолжал он, постучав по террариуму, — разве она не похожа на инопланетянина?

— Мистер Брэнд, — начал Чистотец, — у вашего младшего брата тяжелая наркотическая зависимость, которая его убьет, если ему не будет оказана помощь.

— Это двоякодышащая рыба! Датируется каменноугольным периодом. Земля тогда была совсем не та, что сейчас. А теперь пойдем к бассейну.

Уорхолл заинтересовался двоякодышащей рыбой.

— Начинаешь понимать? — без обиняков спросил Уилтон.

— Что с ним такое? — прошептал в ответ Чистотец.

— Ему диагностировали СРС, синдром рассеянного сознания. Он такой с автокатастрофы, после которой Эйнсли стал калекой. Папа тогда совершенно зациклился на Эйнсли, а представление о собственном «Я» у Эрнеста распалось, и он утратил представление о своей ценности. Болезнь сказывается на том, как он воспринимает действительность. Сейчасу него навязчивая идея, что телебригада с БИСПИДа вот-вот приедет снимать фильм о его жизни. Он устраивает нам экскурсию. Его психиатр считает, навязчивые идеи помогают ему думать, будто он все это заработал.

— А он заработал?

— Как же! Это все папино. Кроме мамы, тут настоящих денег никто десятилетиями не зарабатывал. Во всяком случае, пока. Мама была звездой «Загона игривых телок». Потом выступала в шоу — «И Жюстиция для всех». Играла там судью-хохмачку с огромными титьками. Сейчас она снова звезда, играет Пугливую в «Содрогайся и ори». Она разработала собственные коллекции модельной одежды и аксессуаров. Но будь осторожен. Она на строгой диете из водки и «риталина» и готова трахать все, что движется.

Брэнд провел их через вращающиеся двери в выложенное плиткой помещение, где перед ними предстал плавательный бассейн в экзотическом обрамлении. Воздух здесь был сырым и спертым. Из-за валунов из песчаника и обломков черной пористой лавы вставали огромные влажные папоротники-пустоголовики. Подняв глаза, Чистотец увидел несколько павлинов, устроивших себе гнезда на стеклянной крыше снаружи. Время от времени они испускали протяжные кошачьи крики одиночества.

Дальше они прошли к саунам и минеральным источникам. Там из плавучего гроба встала женщина в цельном цветастом купальнике, которую Эрнст назвал Джоселин, и со стонами начала поливать себя из душа.

— Создание тьмы. Жена… прошлый брак, — пояснил Эрнст, выставив перед лицом ладони наподобие камеры для съемки в три четверти. — Трагедия повредила ее рассудок. Но я открыл ей сердце, предоставил убежище. Говорят же: альтруизм — побочный эффект крупного мозга. — Он подошел взять крупный план. — Мы жили на полуострове Кейп-Код. Давным-давно. Храбро решили предпринять вылазку в большой мир. Она познакомилась с молодым хирургом, глаза у него были как у Пола Ньюмэна, а пресс — как стиральная доска. Джоселин окрутила доброго доктора, вышла за него в тот же день, когда нас развели. А потом настал день, когда почва ушла у нее из-под ног. Оказалось, добрый доктор не оканчивал медицинский институт! Он был даровитым дилетантом, который прекрасно играл свою роль, да что там, просто жил ею, пока не запорол операцию и пациент не умер. Семья покойного наняла частного детектива. Он раскопал всю подноготную доктора, а семья вытащила ее на свет. К несчастью, Джоселин забрала себе в голову родить от своего доктора ребенка. Странный вышел ребенок. Напоминал мне потто, призрачного лемура из Западной Африки. Впрочем, все шло неплохо, пока доктора не вывели на чистую воду. А потом шок разоблачения, стресс из-за гражданских и уголовных исков, не говоря уже об утрате роскоши и привычного образа жизни, довели его до отчаяния. И посадив ребенка в нагрудный рюкзак-«кенгуру», он спрыгнул с крыши «Бостон Дженерал».

Они собирались продолжить экскурсию, когда Джоселин сняла купальник и начала себя гладить.

— Где твой бэбик, милая? — спросил Брэнд. — Ах вот он! — Со вздохом он выловил из бака пластмассового голыша с пустым личиком, черты которого словно бы смыла морская вода. — Очередной политкорректный суррогатный младенец. Любые следы этнической принадлежности «обезврежены», и, разумеется, лишен пола.

Щелкая языком, Джоселин забрала у него мокрую куклу, и через еще одни вращающиеся двери они прошли в вольер для бабочек, где с потолка до пола свисали сети, так что стеклянные стены и пол словно терялись за паутиной. Посреди вольера стояла молодая женщина с гигантской синей бабочкой-зальмоксом на плече.

Брэнд просиял.

— Рейчел, любовь моя.

На вид Рейчел было лет двадцать пять, одета она была в широкие штаны на подтяжках и белую рубашку из рогожки, стратегически расстегнутую, чтобы показать внушительный бюст. Уилтону она уделила слабую улыбку, Чистотца исследовала откровенно оценивающе — особенно ниже пояса. Бабочка, взмахнув крыльями, улетела.

Шеф-повар Тордайк звякнул в колокольчик, и все перешли в столовую, где их ждала гигантская серебряная чаша для пунша с фруктовым варевом, от которого несло ромом.

— А теперь тост! — провозгласил Эрнст Брэнд.

Налив себе чашку, Чистотец сказал:

— Да, тост! За Уилтона, который вернулся из мертвых. И да поддержат его все на пути выздоровления!

На лице Эрнста Брэнда улыбка «в камеру» сменилась недоумением. Бригада операторов БИСПИДа развеялась как дым. Никаких интервьюеров — перед ним стоял остриженный налысо человек, которого он впервые видел и который только что произнес тост в его зимнем саду.

— Тут пьют за МЕНЯ! — загрохотал он, лицо у него побагровело. — За МЕНЯ! И кто вы такой, черт побери?!

— Я не ощипыватель фазанов, но сын Ощипывателя Фазанов, и я буду ощипывать фазанов, пока не придет Ощипыватель Фазанов, — ответил Чистотец. Тут ему пришло в голову, что, возможно, и этой фразе его тоже научили тетя Вивиан и дядя Уолдо.

От этих его слов Эрнст уставился в чашу. Он не мог глаз оторвать от своего отражения. Борода исчезла, да и все признаки старения тоже. Его лицо напоминало лицо куклы Джоселин, лишившись и черт, и самой тени личности, исказившись почти до пустоты. Подняв голову, Эрнст издал сдавленный вопль, от которого задрожали все до единого стекла. На крыше заскреблись павлины. Один, неловко взмахивая крыльями, взлетел и рухнул через стекло, упав на керосиновый обогреватель, который тут же взорвался, пламя пыхнуло в вольер для бабочек. От взрыва покачнулся один из гигантских аквариумов, и остальные повалились как домино, разлетаясь каскадами осколков, льющейся воды и бьющихся плавников.

Тут вошла, размахивая политкорректной куклой, которую держала за руку, совершенно голая Джоселин и рявкнула:

— Это не мой ребенок!

Куклу она швырнула в чашу с пуншем, от чего во все стороны полетели стекла, потом подошла к павлину с окровавленным оперением. Подняв обмякшую тушку, она прижала ее к себе так, что голова на сломанной шее перекинулась ей через плечо.

— Мой ребенок мертв, — сказала она.

Глава 10

Единственное благо

Сразу после странного кризиса, вынудившего Эрнста и его маленький клан искать убежище в домике смотрителя, Уилтон и Чистотец поспешили удалиться. Уорхолл отказался уйти из Призмы Похоти, пока не сожрет двоякодышащую рыбу, которой лакомился, не принимая во внимание тот факт, что это его собственный предок камнезойского периода. В результате Уилтон убедил Чистотца, что псу будет гораздо лучше провести ночь в конюшне, куда они принесли ему воды и скромный ужин. Чистотец, начавший привязываться к своему жизнерадостному другу, расстался с ним неохотно и, уходя, посмотрел за стену вокруг поместья Человека из Стали на окна его соседа Джулиана Динглера. Дом у соседа был большой и в настоящее время как будто пустовал.

Хлопнув по плечу, парнишка оторвал его от невнятных мыслей и повел в главную резиденцию Брэндов, но Чистотец так старательно вытирал ноги в прихожей, что пропустил, куда же пропал Уилтон, и внезапно очутился один среди латунных плевательниц и полых слоновьих ног для зонтиков.

Миновав холл, он оказался в Тихоокеанской Комнате. Если не считать хорошо законсервированной рыбы-велоноса, шкур патагонских гуанако и морских котиков, главной ее достопримечательностью был забальзамированный туземец с островов Гилберта в полном боевом облачении, которое состояло из доспеха из кокосовой стружки, копья с наконечником из акульего зуба и похожего на свиное рыло шлема из кожи иглобрюха.

На карнизах жужжали камеры видеонаблюдения. Потом он различил и другие. Кто-то тяжело дышал. Или плакал? В соседней комнате. Чистотец толкнул дверь, и та распахнулась. Помещение за ней загромождали тренажеры, расставленные на натертом сосновом паркете. На скрип двери повернулась женщина в облегающем трико, ее отражение метнулось по зеркальным стенам, как будто старея с каждой панелью.