Айрон vs Мейрона - Влада Николаевна Gallery_Holik Страница 20

рассыпая мелодично звучащие монеты. Алан Шелдон уже давным-давно привык к такой жизни, и ему уже не впервой получать очередные оскорбления в свою сторону от детишек, старательно показывающих язык и кричащих едкие слова. Их тут же отдёргивали, и они получали лёгкий подзатыльник от своих родителей и пару нравоучительных речей. Это бывало в самых лучших случаях. А иногда даже родители, можно сказать, взрослые люди, пример для детей, превращались в таких же невоспитанных существ. Они косились глазами, в которых читалось явное отвращение к таким подобиям, как он. А ведь они даже не имели понятия, каково это каждую ночь, лёжа на холодном асфальте, глушить рвущиеся слёзы отчаяния. Боль, которая каждый раз, как клинок, оставляла всё больше глубоких увечий. Лёгкий поворот головы, и он снова видел перед собой знакомое лицо своего друга. Наверное, он был единственным человеком, который его не забыл и приютил у себя. Хоть Алан имел собственный дом, полуразрушенный и с несколькими выбитыми местными хулиганами окнами, он всё равно не хотел туда возвращаться, предпочитая просто находиться среди большого скопления людей. Разве не так мы чувствуем себя менее одиноко, окруженные толпой мнимых людей? Сны. Они заставляют ненавидеть реальность тем, что воплощают наши идеалы только на время, каждый раз прерываясь на длительный неопределённый период. Самое ужасное – это ожидание того, чего не будет. Сны лишь безумный плод нашего воображения, сладкий, манящий, но в то же время горький с примесью дёгтя.

5 сентября 2041 год

15:45

Как же Алан ненавидел давать слабину. Быть хоть чуточку слабее. Ведь в жизни каждого человека иногда срабатывает рефлекс хищника. Кто слабее, тот и погибает. Идёт на корм более сильным. Таков закон природы, который, к сожалению, срабатывает и в наши дни. Время медленно, но верно приближалось к своей заветной точке – тёмной и непроглядной ночи. Многие любят это время суток, объясняя это тем, что им нравится спокойствие, блуждающее по переулкам улиц, и тусклое освещение фонарей. Алан было этого не понять. Он с детства боялся пугающую тёмную пелену ночи, она будоражила сознание, создавая в ней несуществующие образы монстров. Детский страх. Лёгкая игра воображения. С шести лет он начал бояться всего, остался один на произвол судьбы в борьбе со своим вторым "я". Отец часто уходил куда-то ночью, объясняясь тем, что ему срочно нужно по делам и вернётся он не скоро. Алан знал, что он врал, но не придавал этому должного внимания. Однажды он просто не вернулся домой.

– Папочка, ты куда? – маленький Алан шустро бегал вокруг взрослого мужчины, крепко держа в руках плюшевого мишку. Его детские глазки мелькали неподдельной игривостью, а тоненькие губки расплывались в широкой улыбке, показывая совсем молоденькие молочные зубки.

– Я по делам, дорогой, и скоро вернусь, – мужчина легонько потрепал своего сынишку по кудрявым волосам, целуя его в маленький лобик.

– Но, папа, ты обещал, что… – на грани истерики, – Мы отпразднуем Рождество всей семьёй.

– Я, как закончу работу, вернусь к вам первым же такси, а пока это тебе, – он аккуратно достал коробочку, обвёрнутую золотистой ленточкой с надписью: «Любимому сыну». – Откроешь её только тогда, когда наступит двенадцать, хорошо?

Тогда он ждал его, как ошпаренный, рвался к каждому звонку в дверь квартиры, но его всё не было. Приходило много гостей, знакомых, но в их толпе Алан не видел того единственного человека, который каждый день дарил ему искреннюю улыбку. Все были чужими, кроме него. Его отец научил его многому, привил желание совершенствоваться в робототехнике. Он верил, что в будущем Алан станет великим изобретателем, которым он сам так и не смог стать. На следующий день в новостях показали, что он погиб. Грубо говоря, ходил слух, что он пьяный сел за руль и вылетел с дороги в обрыв. Чистая ложь. Перебирая детали робота, Алан отшвырнул их в сторону и зашёлся в дикой истерике, сворачиваясь в клубок. Его отец никогда не притрагивался к спиртному, даже от маленькой рюмки шампанского ему становилось плохо, но, судя по записям в полиции, он выпил не меньше 0.05 промилле. Тонкие ладошки скользили по любимому почерку в записке, подаренной в тот злополучный день.

«Дорогой Алан, я надеюсь, что ты открыл мой подарок ровно тогда, когда прозвенели куранты, и сейчас читаешь эту записку. Ты моё единственное сокровище, помни это. Ты, наверное, часто наблюдал моё странное поведение в последнее время, ночные уходы на работу. У твоего папы небольшие неполадки на работе, родной, но он быстро их уладит. Я просто хочу сказать тебе, что очень скучаю и надеюсь, что ты не рассердишься на то, что я не появлюсь на праздник. Только не расстраивайся, золотце, я всегда с тобой. Твой папа»

Алан слишком много знал и абсолютно не верил в то, что его родной человек мог так легко распрощаться с жизнью. У его отца было много ненавистников, все хотели заполучить его место в корпорации, но все их усилия сводились только к тому, что им приходилось работать сверхурочно. Наверное, этот период стал одним из решающих в их знакомстве с Эриком. Два одиночества, две судьбы, жаждущие только одного – мести. Это было единственным двигателем продолжать жить и наконец найти того падонка, который разломал их жизни на до и после.

– Алан, всё в порядке? – Эрик тщательно следил за каждым выражением его лица, и то, что он заметил еле заметное движение, не удивляет.

– Всё в полном порядке, – Алан в сотый раз пыталась размешать содержимое красной кружки, стараясь унять дрожь в бледных жилистых руках, – а что?

– Ты слишком напряжен, ты так не считаешь?

– С чего бы это?

– Ты слишком часто мешаешь чай, ни разу даже не притронувшись к нему и… – парень лениво удалил свой взор на тёмную улицу, которую украшали лишь несколько фонарей и одинокая ёлка, – знаешь, у меня сегодня в планах было съездить к родителям на кладбище, но меня срочно вызвали в одно место около Рэйда. Многие из людей напоминали мне того человека, которого я видел на похоронах родителей. Нортон Остер. У меня такое предчувствие, что он замешан в их убийстве.

– Ты явно переохладился, – Алан осторожно приложил руку ко лбу друга, ловя на себе его удивлённый взгляд, – странно. Нормальному и не выпившему человеку такой бред не придёт в голову вовсе, но ты явно индивидуум. Я удивлён.

– А ты, смотрю, сегодня плакал? – перевёл тему Эрик и тихонечко присел рядом с парнем на корточки, пытаясь разглядеть