Елизавета Иващук - Последний штрих Страница 22

Мне нужно было подтверждение. Безусловное подтверждение. Я много думала, искала верный вариант, опираясь на то, чем ты казалась, и чем, возможно была. И нашла.

Взгляд и движения я часами репетировала перед зеркалом, когда точно знала, что тебя нет. Нужно было заставить тебя поверить хотя бы в мою запретную любовь, и в то, что это чувство безопасно и никогда не проявится открыто. Я надеялась, что ты сможешь увидеть и больше, не поняв обмана, но хватило бы и этого. В моих чувствах тогда и потом не было ничего плотского, ничего собственнического, и все же я сумела это сыграть. Моя лучшая роль. Ты поверила. Несколько будто бы скрываемых взглядов, робкие попытки лишить тебя необходимости платить за жилье, ночью - легкие, бережные прикосновения... Ложь растянулась на несколько месяцев, иначе она стала бы неестественной, но в конце концов ты согласилась не платить за квартиру, перестала отказываться от помощи, в остальном не меняя поведения. Та, которой ты казалась, не использовала бы замеченную  страсть, даже и неспособную проявиться. Попыталась бы помочь, переехала - несколько путей... Но не использовала бы.

Я смогла полюбить так, как хотела. Нашла ту единственную, способную пробудить такие чувства. Я знала, что будет тяжело, больно, и все мои усилия в конце концов почти наверняка не принесут победы. Но я хотела этого, хотела жить по-настоящему, не в зачарованной башне, не во сне. И жила. Неизбежная боль была частью счастья.

Живые эмоции,  необходимость скрывать их, прикосновение твоих шелковистых волос, когда и помогала себе привести их в порядок, страх, настороженность, почти бессонные ночи - за это я была готова отдать душу, хотя не знала точно, есть ли она.

***

Даже твое обаяние не всегда срабатывало. Одна из балерин, чернокудрая Мари, невзлюбила тебя. Я не знаю, почему, вам нечего было делить, но девушка старалась причинить тебе вред. Она не слишком тщательно берегла свою честь, ее карьера стремительно двигалась вверх. Ты завоевывала союзников чистотой, Мари использовала тело. Любая на твоем месте проиграла бы. Ты держалась, но не могла уничтожить противницу. Ангелы не топчут чужие жизни. Слухи, связи, испорченные наряды были ее оружием, у тебя оставалась лишь еще выдержавшая сплетни симпатия большей части окружающих.

Мари своей надменностью обидела многих, ты не причинила зла никому, и только поэтому твое положение не ухудшалось. К тому о балерине говорили много, и сплетни не льстили ей. Говорили, что она была простой уличной девкой, что тайком травила соперниц, что ее талант ничтожен. Множество подобных сплетен слышала я, но ты никогда их не поддерживала, при их упоминании молчала, хотя несколько раз выразила сомнения.

Мне было страшно за тебя. Такая война, даже мелкая, ведь вы не были слишком сильно известны, могла сильно повредить карьере. Твое оружие было слабее...

Но Мари очень серьезно заболела, и ее красота сильно пострадала. Несчастная осталась почти одна, хоть и не в нищете. Такой она не интересовала своих покровителей. Я навещала ее, как и любую девушку, оказавшуюся в таком положении. Ты хотела поступить так же, но я отговорила тебя - умри эта несчастная, у тебя был бы мотив.

Мари скончалась у меня на руках. Мертвой, она ничем не походила на яркое создание, которым была прежде. Тело оказалось уродливым.

Я так и не узнала, что вызвало ваш конфликт.

Могилу Мари мы обе навещали часто.

Записи выглядят нелепо, но вдруг я все же найду тебя? Ты можешь не помнить именно эту часть прошлого, и узнаешь о ней из моего дневника, если захочешь.

***

Снова пришло счастливое время, казалось, надолго, но оно оборвалось слишком быстро. Никогда не забуду и не прощу,  неважно, что я ничего не могла изменить, и понимаю это. Жаль, что ты была слишком хорошей актрисой.

В одну из летних ночей произошёл пожар, забравший сотни жизней. Отблески были видны из нашего окна, и они разбудили меня. Я подошла к окну, и тогда раздался твой голос - ты спрашивала, что случилось. Мой ответ заставил тебя подняться. Став рядом со мной, ты неожиданно побледнела и чуть пошатнулась. Я подхватила тебя, спросила, в чем дело, и в ответ услышала, что пожар рядом с домом, где снимал квартиру твой отец.

Ответив, ты вырвалась у меня из рук и быстро метнулась одеваться. Все было ясно без слов - ты рвалась к пожару, узнать, что с твоим отцом... Я не могла бросить тебя одну, и на улицу мы выбежали вместе, растрепанные, неаккуратно  одетые. Твое темное платье сливалось с ночной темнотой, я, скорее всего, сияла светлым пятном. Нас могли попытаться убить, ограбить, лишить чести, но пожар даже ночью привлек зевак.

Увидев огонь, ты замерла, мертвенно побледнев, только губы бесшумно шевелились, что-то шепча. Пламя уничтожало доходный дом, собралась небольшая толпа, борьба с огнем не еще давала плодов.

Я никогда не смогу забыть, как распахнулось одно из окон на верхних этажах, и, даже не крича - воя, из него шагнул, протягивая руки вперед, объятый пламенем человек. Несколько секунд длился полет, потом тело ударилось о землю, и крик оборвался.  Мне показалось, что у него были желтые глаза...

Ты начала падать. Я успела подхватить тебя, замерла, оглядываясь по сторонам - мне требовалась помощь. И она нашлась... Те молодые люди, кажется, надеялись в будущем получить плотские радости в обмен за услугу, но следующим утром их нашли мёртвыми в одном из темных переулков. Ограбление и жестокое убийство. Я узнала об этом из газет...

Ты пришла в себя дома, когда я уже раздела тебя и пыталась привести в чувство с помощью одного растения, из тех, знания о которых хранились в моей семье много поколений, даже после того, как мы переселились в город. Той ночью старые запасы вновь поредели... Я сделала все, чтобы успокоить тебя, и все же сначала ты мучительно долго плакала, не пытаясь освободиться из моих объятий, а потом говорила несколько часов - не меняя интонации, без перерывов.

Говорила о том, как отец старался дать тебе лучшее образование, как рисовал ради заработка картины, совсем не похожие на те, что хотел он хотел создавать, как рассказывал тебе о матери, как говорил с тобой на разных языках, дав выучить их, как, увидев, что ты обеспечиваешь себя,  начал заниматься тем творчеством, которое было ему по душе, как постепенно разорялся из-за этого, как потерял свой дом и переехал в съемную квартиру, как начал пить, как испортилось прекрасное некогда здоровье и стал рушиться рассудок...

Только под утро ты благодаря моим зельям провалилась в глубокий сон, а я поспешила  в оперу. Нужно было рассказать обо всем и объяснить причины твоего отсутствия.

Ты медленно приходила в себя, и, хотя на следующий день вернулась к работе, все замечали твою подавленность. На похоронах мы стояли вместе, я боялась, что тебе снова станет плохо, но обошлось. Ты выглядела едва живой, не могла сдержать слез, но не рыдала в голос.

Мне было мучительно больно в то время, но хотя бы страдания были настоящими, не такими, как сейчас. Если сможешь, извини за то, что я оказалась недостаточно хороша для того, чтобы вовремя понять, ведь тогда все случилось бы иначе.

***

Ты постепенно стала почти прежней, успокоилась и я. Жизнь вошла в привычную колею, твое положение все так же медленно, но верно, улучшалось, увлекая за собой и меня. Ты, кажется, почти доверяла мне, а я жила своей любовью... Именно тогда появилась Хадринн. Богатая, эксцентричная, талантливая - она могла забрать себе любую роль. Я беспокоилась за тебя, и делала все, чтобы отклонить беду, но мои усилия были напрасны. Теперь знаю, что вампирица не человек, и с ней нужны иные методы, но тогда пыталась предотвратить ваш конфликт снова и снова.

Хадринн не стремилась вредить кому-то, она просто брала те роли, что желала, и твои тоже. Покидать Париж она не собиралась...

Не знаю, чем бы это закончилось, но ее нашли предположительно покончившей с собой в маленьком, снятом ей ненадолго домике за городом. Один выстрел, ставший роковым.

Я узнала, что произошло тогда, лишь став вампиром, а живой не могла выбрать один из двух вариантов...

После ложной смерти Хадринн и вплоть до твоего исчезновения, все было хорошо...

***

Письмо на газетном листе, написанное по-французски. Сожжено. 09.12.2010.

Здравствуй, милая.

Я все еще нездорова, и не могу вернуться к работе. Не слишком удачно - Эльза распускает неуместные слухи, и, хотя они еще не изменили отношение мертвых ко мне, стоило бы взять все в свои руки. Настроением зомби можно управлять так же, как обычными людьми, но сейчас мои возможности ограничены. Ты знаешь, уже неважно, что когда-то я была безумно хороша, и немногие избегали моего влияния. Слишком давно... И эти игры не приносили радости, только усталость и скуку.

 Да, мне почти удалось добиться своей мечты... Чтобы она рассыпалась всего лишь в нескольких шагах от меня. Смерть разрушает все.