Вадим Проскурин - Хоббит, который познал истину Страница 24

— А, вот в чем дело… Но у нас не было другого выбора, пока она не назвала твое имя, я думал, что она — террористка тайного храма.

— А что это, кстати, за тайный храм?

Несколько секунд Оккам молчал, собираясь с мыслями.

— Так сразу и не скажешь, что это за храм, — начал он. — Храм не зря называется тайным, за его пределами о нем почти ничего не известно, а то, что известно, скорее всего реклама, распространяемая руководством храма. Известно, что адепты храма ставят выше всего самосовершенствование, их идеология очень сложная, почти что религия, ветер в лицо, еще что-то там…

По лицу Леверлина я понял, что он может кое-что добавить к словам Оккама.

— Леверлин? — спросил я.

Леверлин сразу понял, что я имел в виду.

— Тайный храм — очень хорошая школа боевых искусств. Бойцы храма владеют и боевой магией, но в этом мы, маги ковенов, их превосходим. Около трехсот лет назад ковены и храм заключили негласный договор, мы учим друг друга тому, что знаем и что умеем.

— Мезония обучалась в храме?

— Нет, бойцы ковенов не имеют доступа в храм. Инструкторы храма проводили занятия с ней в тренировочном лагере Утренней Звезды.

— А ты сам? Оккам? Вы владеете боевой техникой храма?

— Все лучшие боевые маги Утренней Звезды владеют этой техникой. Мы тоже.

Лицо Оккама выражало крайнюю степень изумления. Оказывается, этого не знал даже он.

— Зачем вы пришли сюда? — спросил я.

— Ты внезапно исчез в самый неподходящий момент, — ответил Леверлин. — Ты сообщил важнейшие сведения и исчез, не успев рассказать все. Утренняя Звезда должна принять решение, но у нас нет полной информации.

— И не будет, — сказал я. — Ты не вправе требовать у меня дополнительную информацию, а я не собираюсь ее сообщать. И не забывай, я могу уничтожить тебя в любой момент.

— Вряд ли ты это сделаешь. Я давно знаю тебя и знаю, что ты не склонен к излишней жестокости. И я не вижу причин, которые могли бы заставить тебя скрывать информацию. Да, ты можешь не захотеть говорить о чем-то конкретном, но ты ведь можешь и захотеть. Ты не знаешь, что случилось с Мезонией?

— Знаю.

— Она в Междусетье?

Я начал злиться. Снова этот мастер психологии вытягивает у меня информацию. Леверлин заметил, что я злюсь, и быстро заговорил:

— Ладно, не важно, хрен с ней, это меня на самом деле и не интересует вовсе. Меня больше интересует другое. Не думай, что я буду тебя расспрашивать, нет, я хочу сам кое-что сказать. Первое. Если тебе нужна помощь для твоих дел в Междусетье, Утренняя Звезда сделает для тебя все, что в наших силах.

— Не думаю, что вы сможете сделать что-нибудь полезное. Есть легенда про то, как Фолко Брендибэк проезжал через страну дорвагов…

— И они предложили помощь в войне с Олмером, — подхватил Леверлин. — В то время дорваги совершенно не владели магией и не умели делать нормальное оружие. Я понял, что ты хочешь сказать. Мне больно сознавать, что лучшая боевая организация Средиземья стала подобна толпе диких лесных варваров, но я принимаю это. Кстати, мы можем стать сильнее, если ты согласишься нас обучить. Я понимаю, ты считаешь это опасным, и потому я не настаиваю. Но если тебе потребуется сотня-другая сильных боевых магов, ты знаешь, к кому обращаться.

— Спасибо, Леверлин, вряд ли я прибегну к твоей помощи, но спасибо за предложение. Ты хотел сказать что-то еще.

— Второе. Насколько я понимаю, наше Средиземье подобно детской песочнице, с точки зрения высших сил Междусетья. Не скрою, мне неприятно сознавать, что я подобен большому ребенку, наводящему порядок среди маленьких детей, лепящих куличики, но это реальность. Я не буду рваться в большой мир. Я буду рад, если ты позволишь мне выйти за пределы песочницы, но я не буду делать этого, если ты этого не хочешь.

— Хорошо, я понял. Спасибо.

— Третье. Ты говорил, что в Средиземье нет высших сил. Ты не прав, у нас есть, по крайней мере, две высшие силы — ты и Уриэль. Я признаю тебя высшей силой, ты, Хэмфаст, хозяин Средиземья.

Я вспомнил хозяев Аркануса, и сравнение с ними меня покоробило. Леверлин заметил это и зачастил:

— Прости, Хэмфаст, я не хотел тебя обидеть. Не знаю, чем тебе не нравится слово “хозяин”, но я больше не буду употреблять его в отношении тебя. Слово “повелитель” тебя не обижает?

Я поморщился.

— Тебе незачем извиняться, Леверлин. Ты совершенно правильно назвал меня хозяином, я действительно стал хозяином Средиземья. Не могу сказать, что это меня радует, что я хочу быть хозяином целого мира, но я не могу перестать быть хозяином, не лишившись своей силы. А своей силой я дорожу.

— Так вот, Хэмфаст, Утренняя Звезда признает тебя хозяином Средиземья. Мы признаем твою власть, и мы выполним любое твое распоряжение. В пределах разумного — если ты, например, прикажешь перебить тысячу младенцев, я буду вынужден отказаться, но…

— Я никогда не отдам такого распоряжения. А если вдруг отдам, ты можешь его не выполнять. Да что я говорю, ты обязан его не выполнять!

— Хорошо. Четвертое. В позапрошлом году ты вручил верховную власть над Аннуром Гнею Рыболову. Сейчас уже не вызывает сомнений, что Гней не справился с бременем власти, его политика ведет страну к катастрофе. Несмотря на это, Утренняя Звезда не будет свергать короля без твоего разрешения. Мы считаем, что ты совершил ошибку, но мы уважаем твое право совершать ошибки.

— Зря. Ты прав, Леверлин, я действительно совершил ошибку, и сейчас самое время ее исправить. Лора, ты предпочитаешь остаться здесь или вернуться в Минатор вместе с Оккамом?

Лора бросила на Оккама обожающий взгляд, и сразу стало ясно, что она хочет. Зато Оккам забеспокоился, взглянул на Лору, на Леверлина, на меня и неуверенно спросил:

— Нам обязательно возвращаться именно в Минатор? Если ты действительно собираешься вмешаться в деятельность Гнея, мне лучше быть в Аннуине. В самом деле, — он обратился к Леверлину, — Мезония исчезла, моя миссия в Ганнаре не то чтобы стала бессмысленной, но…

— Нет, Оккам, — не согласился Леверлин, — тебе лучше остаться в Минаторе. Ты недооцениваешь себя, ты представляешь интерес не только как помощник Мезонии. Пора тебе начинать действовать самостоятельно.

— Хорошо, — сказал Оккам, — мы возвращаемся в Минатор.

И тут до меня дошло то, на что я должен был обратить внимание с самого начала. Когда Лора, Оккам и Леверлин переходили из мира в мир, Леверлин держался за подол платья Лоры. Но как Леверлин оказался в Минаторе?

— Это совсем просто, — ответил Леверлин на мой вопрос. — Когда шла война, Уриэль передал нам тринадцать артефактов высшей магии. Для перемещения в Минатор я использовал один из них.

И вправду просто.

Я совершил заклинание, и Оккам с Лорой исчезли из комнаты. Я совершил следующее заклинание, исчезли и мы с Леверлином.

9

Король Гней сидел в своем рабочем кабинете и просматривал какие-то бумаги, время от времени отхлебывая красное вино из стоящего перед ним бокала. Довольно долго я наблюдал за королем, но он так и не заметил нашего с Леверлином появления. Мне пришлось кашлянуть.

Когда король обернулся и увидел нас, на его лице отразилась целая гамма чувств, одним из которых было удивление.

— Хэмфаст? — неуверенно спросил король. — Это и есть твое настоящее тело?

— Ну да.

— Как я рад тебя видеть! — воскликнул Гней, вскочил на ноги и попытался меня обнять. Это у него плохо получилось — не так просто человеку не самого маленького роста обнять хоббита, да так, чтобы это не показалось неприличным или смешным.

— Ты знаешь, я уже давно мечтаю, чтобы ты здесь появился. Ты не представляешь, как тяжело быть королем.

Леверлин хмыкнул, Гней перестал улыбаться.

Я уселся в королевское кресло и спросил, стараясь, чтобы мой голос звучал добродушно:

— Как твои дела, Гней? Ты справляешься?

Гней растерянно пожал плечами.

— Знаешь, Хэмфаст, королевская власть — такая странная штука… Я все время пытаюсь сделать что-то хорошее, я хочу, чтобы было как лучше, а получается какая-то ерунда. Постоянно что-то мешает. Такое ощущение, что все мои подданные дружно забыли, что у них есть король. Каждое распоряжение, буквально каждое, либо саботируется, либо выполняется наоборот! Иногда мне даже кажется, что во всем Средиземье осталось только два нормальных человека — мы с тобой.

— Я не человек, я хоббит.

— Я хочу сказать, два нормальных разумных. Ну почему мои подданные такие бестолковые? Почему они никогда не могут уразуметь, что от них требуется?

Я пожал плечами.

— Может, дело в том, что ты неправильно объясняешь, чего от них хочешь? А ты сам всегда точно знаешь, чего хочешь?

Гней возмутился.

— Это Леверлин тебе нашептал, да? — выкрикнул он. — Что, председатель, хочешь снова стать некоронованным королем? Не выйдет!