Гарсия Сет - Синтраж. Том 1 Страница 24

Шаг – и мышцы его начинают идти волнами, будто под кожей гнездуются змеи. Шаг – мускулы раздуваются, воплощая мечты сотен тонкоруких мальчишек. Шаг – правый глаз наливается дочерна красным цветом. Шаг – волокна продолжают движение, охватывают всё тело, закрывая уязвимые части и усиливая конечности. Шаг – сухожилия скрипят, принимая на себя привычные изменения. Шаг – суставы со щёлком выпускают из себя воздух. Шаг – трансформация завершается, наёмник останавливается в пяти метрах от сцены событий. И его уродство освещает сцену, третьей силой собираясь ворваться на помост, уродство, привыкшее к отвращению и страху, уродство, что сродни репреображению бабочки обратно в гусеницу.

На спине вздыбился горб из мышц, будто сорняк, пустивший корни по всему телу. Ноги раздулись, словно перезрелая слива, грозящаяся лопнуть и разорвать кожу-оболочку. Одна из глазниц переливается красно-чёрными отблесками ламп, то и дело, норовя показать собеседнику его отражение. Правая сторона крупнее: рука толще и длиннее, нога согнута чуть больше, даже часть лица припухла. Зато на левой стороне тела выпирают вены, опоясывая руку и переходя к голове, чтобы охватить своим голубым узором добрую часть черепа.

Губы двигаются с трудом, но голос мутанта на удивление ровный и высокий:

– Не хотел прерывать вашу беседу, – слова изливаются музыкой струнного инструмента, – хотя нет: хотел. И желание моё вызвано вполне объяснимым фактом, – вены на голове ускоряют свою пульсацию, – месть. Месть, правосудие, сатисфакция, возмездие. Не из-за того ли вы здесь собрались, чтобы отомстить за выбывших товарищей? Конечно, можно назвать это более красивыми словами, но суть не изменится. Да. И не поймите меня неправильно, я вас вовсе не упрекаю, вы имеете на это полное право. Только вот следуя этой логике, я тоже имею на это полное право. Да. Не можете же вы утверждать, что я не могу требовать возмездия, когда мой брат был покалечен, вследствие чего не смог принимать участие в «Ню Нова». Это ли не большая несправедливость, господа? У ваших товарищей, по крайней мере, был шанс победить в честном бою. Да. Так почему у меня не может быть шанса самолично решить мой вопрос с человеком напротив. Ума Алактум… многие запомнят это имя. Имя, незнакомое никому из участников до начала турнира. Ума Алактум, Ума… Алак-тум, У-ма…

Бар Дьюк, лидер оставшихся бронников, в желании перехватить инициативу, становится перед мутантом, предварительно подняв руки ладонями к верху:

– Великий Космо! как же мне это напоминает сказку о волках и зайце. Я так понимаю: Вы пришли сюда по той же причине, что и мы. Уверен: мы найдём решение проблемы без лишних проблем, как говориться. Главное – не повторять плачевную историю хищников из сказки.

– Ума Алактум, – Лехц будто и не слышит бронника, – признаться, я рад, что не поддался порыву и не убил тебя в первый же день, посему и вывел весьма интересную тенденцию…

– Не стоит меня игнорировать, это грубо, весьма и весьма, – Бар Дьюк начинает закипать.

– Монах, не обременённый запретами монастыря, – продолжает мысль воплощение уродливой мощи, – но за дни отбора никого не убил, хотя мог…

– Ты принимаешь вежливость за слабость.

– Не заключал союзов против команды со столь нетерпеливым лидером…

– У вас нет ни шанса…

– Спас моих ребят, хотя мог их бросить…

– Мы вас уничтожим…

– И смог голыми руками одолеть костюм S-ранга…

– Я лично оторву тебе голову…

– Без каких-либо модификаций…

– Эрни, на тебе монах. Протос, бери здоровяка, но не убивай. Я разберусь с его шестёрками.

– Посмотрим, как мы сработаемся в команде, Ума Алакту, посмотрим…

Ума успевает оскалиться, предвкушая дальнейшие события, и противники превращаются в вихрь смертельной опасности. Профи в костюме прыгает на мутанта-Фина, Бар Дьюк раскидывает восьмёрку наёмников, бронник со стилетом атакует монаха. И ставки зрителей в этот момент подобно урагану охватывают сервера, то и дело меняясь от крайности в крайность. Самая сдержанная элита невольно возбуждается от происходящего, а пациенты прячутся по палатам, моля вселенную о снисхождении.

Клинок рассекает воздух – юноша падает, избегая смерти и попутно подсекая ноги врагу. Мутант швыряет профи в костюме на «землю», и вбивает противника в пол. Раздувшиеся руки, раз за разом обрушиваются на Протоса, металлопластик прогибается под ударами, и боец профи всё больше и больше погружается вглубь пола. Бар раздаёт удары направо и налево, волновики бесперебойно стреляют по обшивке костюма, но без явного результата. Кто-то кричит. Кто-то не успевает уклониться, и отлетает с пробитой головой.

Посетители питейных заведений космической станции «Ребелентис» галдят в унисон, упиваясь зрелищем больше любого напитка.

Ума отступает, раз, за разом уклоняясь от выпадов короткого меча. Эрни ускоряется, насколько позволяет костюм, и за движениями стилета уже не уследить. Монах инстинктивно отскакивает назад, и поскальзывается на крови обезглавленного охотника. Падает. Фин Лехц отброшенный ударом ноги, врезается в потолок, и ещё до падения получает новый удар. Наёмники пытаются скрутить лидера бронников, но что-то хрустит, хруст завершает чей-то вопль, и Дьюк вырывается из клубка человеческих тел.

Спец информанты не успевают обновлять данные, а ведущий организатор Блюс смеётся, видя размер своей сегодняшней прибыли.

Эрни прыгает на упавшего противника, намереваясь пригвоздить монаха к полу, но ноги внезапно отказывают, и фехтовальщик в броне сам падает перед юношей. Юноша улыбается, радуясь удавшейся уловке, и прежде чем хозяин стилета замечает виброхлыст, опутавший его ноги, Ума начинает игру в узелки, обвивая хлыстом руки и ноги упавшего, завершая всё петлёй вокруг шеи и повышая разряд до максимума. Электрический бич не сможет причинить костюму вреда, но задержит на пару минут. Пусть Эрни извивается на полу в крови убитого им человека, безнадёжно пытаясь порвать путы. За время, пока хлыст разрядится, монах сможет разобраться с остальными. А остальные не скучали: мутант Фин и профи Протос обменивались ударами чудовищной силы, но уродство уступало технологиям, и на каждый удар мутанта бронник отвечал двумя, подавляя врага опытом. Лехц взревел на пике боли, и швырнул смертоносную тень через весь вестибюль, человек в костюме пробил собой стеклянную стену, и тысячи осколков обрушились на обидчика, погребая Протоса под собой.

Фин тяжело дышит, и следы от ударов по всему телу наливаются болезненным пурпуром, но всё же он выдавливает из себя членораздельную речь:

– Плохо дело, тьфу, – мутант сплёвывает выбитый зуб, – Ума Алактум, этот слишком хорош, не могу гарантировать, что справлюсь. – Чей-то крик, означающий очередную потерю в команде Лехца, на секунду прерывает речь капитана. – У тебя есть план?

– Есть один способ, – наблюдая, как из-под груды осколков поднимается чёрный силуэт, тараторит Ума, – в тридцати метрах по направлению твоего броска находится спуск в комнату энергоснабжения больницы, энергии терминала хватит на поджарку десятка таких костюмов, если ты сможешь швырнуть его в ядро… удачи! – почти искренне бросает юноша вслед мутанту.

А Фин Лехц, уже не слушая союзника: срывается с места, чтобы быть встреченным смертоносными объятиями костюма. Рывок против рывка. Сила сталкивается с силой, и глухой удар на мгновенье заглушает стоны раненых и возню борющихся. Хрустят рёбра, мутант рычит, ноги скользят по полу, тело раздувается всё больше и больше, пока бронник не поддаётся напору Лехца, и не взмывает в воздух, сдавливаемый захватом гигантских рук. Гора мышц берёт разбег, и врезается в стену, пробивая стекло оппонентом, раз, другой, третий, Фин прошибает Протосом стену за стеной, минуя коридоры и помещения, превращая элегантные узоры трещин в мириады осыпающихся осколков, пока взору не открывается ульм-люк, открывающий путь в подвальные помещения. Мутант швыряет врага на люк, и, прыгнув, обрушивает на цель всю силу своих гипертрофированных ног. Люк выгибается и скрипит, Протос стонет, но оба выдерживают, Фин завершает дело ударом с двух рук, и люк проваливается, поглощая в проёме участников турнира… секундой спустя оттуда доносятся звуки ударов, возвещающие о продолжении веселья…

Зрители улюлюкают, когда столь смертоносный дуэт исчезает из поля зрения камер, но ничего не поделать: административные помещения транслировать запрещено. Поэтому жадный до зрелища зритель переносит своё внимание на происходящее в вестибюле больницы, и вестибюль радует зрителя бесконечным потоком беспричинного насилия…

И в центре этого насильственного клубка метался Бар Дьюк, раздавая удары направо и налево, оставляя наёмников в постоянном движении. Половина команды Лехца валяется неспособная продолжать бой, а остальная кружится вокруг лидера бронников, постоянно стреляя, атакуя и уклоняясь, с ужасом осознавая, что нет права на ошибку. Выстрелить, в сторону, ударить, уклонится, выстрелить, перекат, ударить, отпрыгнуть. Через боль, через страх, доводя себя до предела, они должны были продолжать, иначе: смерть.