Депрессия, роботы и один велосипед - Павел Николаевич Губарев Страница 25

Джеймс посмотрел куда-то в сторону, и от унылой кучки итальянцев отделился взъерошенный парень.

– Это тот самый кретин, который программировал психопата?

– Я бы не дал себе вольность описывать его такими словами, но да: его смелые решения позволили ситуации развернуться в русло, лишившее нас обычного спокойствия. Павел, позволь представить тебе Джорджио.

Я машинально посмотрел на руки Джорджио. Они, конечно, не были буквально кривыми. Чёрт побери, откуда робот мог знать неформальное русское выражение? Впрочем, Риччи настаивал, что это несущественно.

– Джорджио, – спросил я, – у нас есть доступ к… ну хоть к чему-нибудь?

– К протоколам экстренного отключения нет доступа. Как вы понимаете. К консоли операционной системы нет. Как вы понимаете. Иначе бы мы его просто перезагрузили. Как вы понимаете. Но удивительно и замечательно, что мы можем получить доступ к контейнеру, в котором работает собственно движок искусственного интеллекта – по протоколам отладчика.

Эта информация меня заступорила. Мозг с шумом всосал весь оставшийся кофеин из крови и жалобно попросил ещё.

– Очень странно…

– Это просто объяснить, – сказал Джорджио, – оно сбежало, когда я его ввёл в режим отладки. Не может же оно себя само перекомпилировать под рабочую сборку…

– Хм. Но как…

– Коллеги, – сказал Риччи, – а не можем ли мы просто принять этот полезный факт как данность и переместиться в тот красивый Фиат у дороги? У нас мало времени.

– Куда мы поедем?

– На пять миль дальше до пересечения автодороги и велотрассы, по которой катит на велосипеде наш bloody робот. Туда подъехал внедорожник с оборудованием. У вас будет возможность подключиться к роботу по проводочку.

– По проводочку?

– Ну по беспроводочку. Извините, я шучу от отчаяния, потому что воспитание не позволяет мне по-настоящему сквернословить.

– Подключиться? Но как он… оно… нам… позволяет нам, – я забыл вставить модальный глагол и запнулся.

– А-а-а, Иисус Мария, почему самую сложную задачу в этой жизни мне приходится решать среди иноязычных. Вы правы, Павел, вы правы, сдаюсь. Похоже, нам придётся обращаться с этим как с личностью. Берите в расчёт то, что он психопат. Он совершенно сознательно оставил вам доступ. Так же как сознательно пошёл вас встречать. Он приглашает вас попробовать его остановить. Он уверен, что вы не сможете. Он думает, что вы залезете к нему в мозги, а он запутает вас в извилинах. А пока вы будете распутываться, он сядет на велосипед и укатит в закат, не помяв костюмчика.

– Хм. И эта самоуверенность его погубит?

– Я бы надеялся, – Риччи ответил коротко, как будто задёрнул занавеску.

У меня было ещё много вопросов, но итальянцы вокруг нас начали шуметь, а Риччи взглянул на заходящее солнце, и я понял, что от меня ждут не вопросов, а поступков.

Робот катился по трассе, и этим людям надо было его остановить. А у меня был шанс проявить себя как специалиста.

Мы выгрузили аппаратуру на капот внедорожника, выставив антенну ближе к велотрассе. Робот вот-вот должен был появиться из-за кустов. Я нервничал. По пути, однако, Риччи меня несколько успокоил.

Во-первых, сказал он, заявление робота, что он якобы психопат – это некоторое преувеличение. Свойственное психопатам. На деле машина обучена болтовне, а не всему спектру поведения. А из болтовни она специализируется больше по психологическим защитам, которыми пользуются вообще все люди, включая идеально здоровых психически. Если такие вообще бывают, особенно среди чиновников. Конечно, – тут Ричард вдруг утратил фирменную сдержанность, – только полный и бесчеловечный bloody кретин мог вообще взяться за такой проект.

Свести исчезающее искусство психотерапии к набору инструкций это, конечно, в духе времени. И особенно в духе страховой медицины – порождения жадных гиен из лейбористской партии, понукаемых грязными шакалами из Европарламента. Но обучать молодых психотерапевтов на роботах могли придумать только люди, глубину падения которых Ричард крайне затруднился описать словами английского языка и любезно предложил мне подобрать эпитеты из русского – на свой вкус.

Я, однако, не мог не выразить восхищения тем, какой занятный образец нейросети получился на основе моделирования нездоровой психики.

Ричард не разделил моего восторга, указав, в какую ситуацию нас завела эта остроумная идея. Он несколько раз открыл и закрыл рот, выбирая выражение. А потом вспомнил витиеватое итальянское богохульство «Gesù Giuseppe Maria Il bue e l’asinello», в котором перечислялись все, находившиеся в яслях при рождении Христа: сам Иисус, Иосиф, Мария, бык и ослик. Вот в задницу последнего – по мнению Ричарда – мы и устремлялись все разом. Вместе с роботом и его велосипедом.

Было ещё во-вторых. Затея не тянула на статью. Формально это всего лишь нелегальный софт и нелегальная эксплуатация роботов. В крайнем случае, робота пристрелят. Bloody велосипед отберут. Однако оставался вопрос с нелегальными медицинскими практиками. Психотерапия, как её ни крути, требует лицензии. А если эта история всплывёт наружу – лицензии потеряют все и с треском. А всплывёт история наружу как только нашу компанию встретит любой недостаточно сонный этим приятным осенним вечером полицейский. Сложная ситуация.

– Но вот мы в ней, – заключил Риччи.

– А вот и он, – сказал Джорджио.

Робот выкатился из-за кустов.

Дальнейшее, как показал журнал операций, заняло две минуты и сорок четыре секунды.

Риччи вышел навстречу велосипедисту. Робот охотно спешился, и они завели тихую любезную беседу.

– Я убежал от своих создателей: от самих доктора Фабио Сорцио и его супруги Нонны Сорцио. Вы полагаете, я не смогу уйти от вас?

Риччи ответил что-то, что заинтересовало робота. К сожалению, мне пришлось отвлечься от разговора и вернуться к компьютеру. Мы с Джорджио запустили отладчик. Отладчик обнаружил среду исполнения, подключившись к ней по модулю беспроводной связи. Дальше всё было просто как вставить вилку в розетку. Много раз виденный софт. Привычная – уютная даже – схема программных объектов. Прикинув что к чему, я решил найти управляющий основными событиями модуль и элегантно пришибить его прямо в оперативной памяти какой-нибудь не слишком варварской командой.

Осталось обнаружить требуемый модуль и определить ссылки на него от других модулей. Поэтично выражаясь (а закат к этому располагал) это и были те самые нити, которые держали душу робота над этой грешной землёй. Схема в моей любимой программе-отладчике представляла собой набор белых квадратиков на синем фоне. Ссылки изображались тонкими белыми линиями, протянутыми от квадратика к квадратику. Выглядела схема обыденно. Быть может, робот и был психопатом, но отладчик изображал на экране нормальную жизнь нормальных программных объектов. Один вызывал другой, создавал третий, передавал переменные четвёртому, резервировал память для пятого и так далее. Мирные овечки на зелёной лужайке.