Проверка на бессмертие (СИ) - Дарья Александровна Крупкина Страница 27

— Будешь вести себя подобным образом, и клан Шэнь откажется от тебя. Мой отец взял тебя как воспитанника. Ты рискуешь не только своей, но и его репутацией.

Ашен Сон тогда замолчал, начал сбивчиво извиняться, но Лан махнул рукой:

— Слова ничего не значат. Только поступки. Больше так не делай.

К чести Ашена, он и правда не переходил грань. Хотя иногда ошивался в сомнительных заведениях, но всё в рамках приличий. Потом Ашен предпочитал проводить свободное время с Ланом или местными хакерами, но мадам Лиши не упускала возможности вспомнить тот случай.

Лан не упускал случая напомнить, что клан Шэнь не собирается покровительствовать курильне.

Он прошел в основное помещение «Облака», сумрачное, подсвеченное кислотными неоновыми отсветами и ярко-красными фонариками. Музыка звучала громче, ароматы становились навязчивыми, и Лан с трудом удержался, чтобы не достать из кармана респиратор. Это было бы не очень вежливо, а мадам Лиши наверняка до сих пор следила и ни к чему ее раздражать. В конце концов, иногда «Облако» служило для таких вот встреч с Дэвидом Ли, например.

Коснувшись Горацио, Лан запросил данные об окружающем пространстве. Опиумные пары, но больше благовоний. Они дурманили, туманили разум, так что казалась, что полутемное помещение немного плывет.

Широкий коридор, по сторонам отделенные друг от друга перегородками ниши. Людей было уже много, почти всё занято. Они расположились за низкими столами с длинными трубками в руках, а девушки в мини-платьях поджигали опиум.

Послав через Горацио запрос Дэвиду, Лан дождался ответа и последовал дальше. Первая комната считалась самой дешевой. Легкие удовольствия. Вторая оправдывала поэтическое название и называлась Литературным салоном. А дальше уже коридор вел в отдельные вип-комнаты. Вот из такой как раз и пришлось забирать Ашена.

В салоне свет не мерцал, распространяясь ровно и туманно, хотя никакой дымки тут не было, а мягко съехавшиеся двери за спиной надежно отделяли от первого помещения. Среди темного пола и стен расположились столики, где сейчас сидели люди и беседовали, потягивая коктейли и легкие закуски. Вдоль стен выстроились нейрокресла, отвернутые к стенам. С одного как раз только слез Дэвид Ли и махал рукой.

Невысокий евразиец, который знал, кажется, абсолютно всех в Гонконге. Он широко улыбался, казался открытым, но никогда не говорил о прошлом. Все знали, что он не женат, любит женщин и достиг довольно высокого положения без чьего бы то ни было покровительства.

Благодаря своим книгам. Его остросюжетные романы расходились огромными тиражами, но главное, Дэвид умело использовал возможности нейролитературы. Он оказался вхож в высшие круги общества и даже обедал в «Танцующем журавле». Дэвида Ли встречали и главы корпораций, и Триады, и местные, и иностранцы.

— Шэнь Лан, — Дэвид кивнул.

Он явно пытался быть вежливым и приветствовать по местным обычаям, но оказался слишком возбужден, чтобы следовать неторопливому китайскому этикету. Дэвид рассеянно провел рукой по и без того растрепанным волосам, глаза его блестели и вряд ли дело было в опиуме. Дэвид его иногда курил, больший кайф он ловил от другого.

— Лан, ты должен попробовать эту штуку.

Они никогда не были настолько близкими друзьями, чтобы общаться фамильярно. На самом деле, Лан встречался с Дэвидом только в компании Брайна. Но сейчас писателя больше волновало его творение, а не какие-то глупые формальности.

Немного ему подыграть может сработать на руку и расположить. К тому же, Лану действительно было интересно.

Он забрался в удобное кресло, отвернутое от зала, и взял нейросетку: тонкую паутинку проводов, усеянную девайсами. Натянул ее на голову, аккуратно расправил. Устроился поудобнее, уставившись в матово-черную стену впереди. Он знал, что сетка начала переливаться светом, посылая импульсы непосредственно в мозг. Горацио послал сигнал, что всё в порядке, и интерфейс заработал.

Перед глазами поплыли буквы, описывающие начало истории. Классический нуар об одиноком детективе, который пил на шестьдесят шестом этаже высотки в Гонконге, смотрел на дождь и думал о потерянной любви.

Конечно, существовали и более изысканные нейровоздействия, когда перед глазами разворачивались картины, а рецепиент ощущал всё то же, что герой истории. Только появившись, подобные штуки набрали популярность буквально за пару месяцев, западная компания Литхаус ворвалась на рынок.

А потом стали возникать побочные действия. Оказывалось, что подсаживались на «эмоциональные истории» похлеще, чем на наркотики, а позже то сказывалось на всех функциях. После мира грез оказывалось сложно отделить реальность от иллюзии, люди не контролировали себя.

Лан тогда учился в университете, и один его знакомый с подругой выпрыгнули из окна. Она считала, что может летать, а ему мир казался слишком тусклым. Она сломала шею, ему же, можно сказать, повезло больше, но на несколько лет он попал в сумасшедший дом. Лан не знал, что с ним сталось потом.

Эмоциональные истории стали новым наркотиком, всколыхнулась волна насилия и смертей, так что сначала азиатский регион, а потом и весь мир быстренько объявили подобные развлечения вне закона.

В итоге остались как традиционные фильмы, так и те, что разворачивались на сетчатке глаз. А еще книги. Литература не теряла позиций, зато и здесь появился свой вид.

Дочитав до конца сцены, Лан захотел продолжения, и перед ним развернулась следующая глава. История незначительно, но меняла фокус: вместо томной красотки в офис к детективу пришел незнакомец, который заявил, что хочет нанять героя для расследования смерти, связанной с ИИ. Излюбленная тема авторов, может ли робот убить?

Нейрокниги работали четко: считывали импульсы из мозга, фиксируя, на каких местах задерживался Лан, что вызывало у него больший отклик. И в зависимости от этого формировала новые главы. Писать нейрокниги было чрезычайно сложно, все-таки нейросеть следовала заданным сценариям, так что автор сразу просчитывал десятки вариантов развития событий.

Некоторые утверждали, это и не искусство вовсе, а программирование, обучение бота, заточенного под конкретную историю. Но Брайан полагал, что нейрокниги такая же литература, как и обычная, просто другая область. Будучи поэтом и разработчиком, он восхищался нейрокнигами.

Лан предпочитал обычные. Даже не электронные страницы на чипе, а томики с шелестящей бумагой, которые собирали отец и дед, и прадед. Пока Лан ничего не прибавил к библиотеке, но рассчитывал этим заняться.

Он