Алексей Жарков - Избранные. Киберпанк Страница 3

2.1

Монтрезор снял с подставки два факела, подал один мне и с поклоном пригласил следовать за ним через анфиладу комнат к низкому своду, откуда начинался спуск в подвалы. Он спускался по длинной лестнице, делавшей множество поворотов; я шел за ним, и он умолял меня ступать осторожней. Наконец мы достигли подножия лестницы. Теперь мы оба стояли на влажных каменных плитах в усыпальнице Монтрезоров.

Итак, сценарий мне известен. Путь от городской площади до палаццо, стены здания и спуск в подземелье прошли в ожидании сигнала. Я уже знал – сейчас он повернётся ко мне, и, наконец, можно действовать.

Монтрезор повернулся ко мне. В воздухе над его головой возникла и исчезла яркая красная надпись «Приступайте к решению задачи».

– Где же бочонок? – спросил я.

– Там, подальше, – в его руке блеснул зловещий стилет, направленный прямо мне в грудь.

Я сделал вид, что не замечаю тонкий трёхгранный клинок.

– Поглядите, какая белая паутина покрывает стены подземелья, – с ледяной улыбкой подыграл мне спутник. – Как она сверкает!

От яркого света надписи мои глаза ещё туманились слезами.

– Селитра? – спросил я, когда зрение полностью возвратилось.

– Селитра, – подтвердил он. – Давно ли у вас кашель?

Першение в горле стало невыносимым, и я в течение нескольких минут не мог ничего ответить. Странно, в предыдущей попытке я чувствовал себя великолепно.

– Пустяки, – выговорил я наконец.

Мышеловка захлопнулась. Монтрезор намеревался сотворить богомерзкий спектакль для утехи уязвлённой гордости, а мне предстояло найти выход из смертельной ловушки. Броситься на него в вероятной попытке одолеть голыми руками – не выход. Участь Генриха III меня не прельщала. Гарантии успеха представлялись зыбкими, и я не мог полагаться на волю случая.

– Нет, – решительно сказал он, – вернемся. Ваше здоровье слишком драгоценно. Вы богаты, уважаемы, вами восхищаются, вас любят. Вы счастливы, как и я когда-то. Ваша смерть стала бы невознаградимой утратой. Другое дело я – обо мне некому горевать. Вернемся. Вы заболеете, я не могу взять на себя ответственность. Кроме того, Лукрези…

– Довольно! – воскликнул я. – Кашель – это вздор, он меня не убьет! Не умру же я от кашля.

– Конечно, конечно, – сказал он, – и я совсем не хотел внушать вам напрасную тревогу. Однако следует принять меры предосторожности. Глоток Медока защитит вас от вредного действия сырости.

Монтрезор, не отрывая от меня взгляда, воткнул факел в кольцо на стене и взял с покрытой плесенью полки бутылку. Взмахом кинжала он отбил горлышко и подал вино.

– Выпейте, – сказал он.

Я принял бутылку, усмехнулся и отхлебнул. Расстояние между нами оставалось прежним. Моё тело было уязвимо при любой попытке приблизится к Монтрезору хоть на полшага. Он заметил мой оценивающий взгляд и вернул мне усмешку. Я кивнул в ответ, бубенчики на колпаке зазвенели. Богиня удачи, несмотря на обещанное именем покровительство, не спешила мне на помощь.

– Я пью, – сказал я. – за мертвецов, которые покоятся вокруг нас!

– А я за вашу долгую жизнь.

Я сделал незначительный уклон в обход вооружённой руки Монтрезора, примеряясь внезапно схватить его, но и это движение не ускользнуло от его внимания. Он сместился, не оставляя мне преимущества. Его чертовской бдительности позавидовал бы ночной хищник.

Мы продолжили путь.

– Эти склепы весьма обширны, – я нарушил недолгое молчание и огляделся. Ничто вокруг не давало мне подсказки для решения. Решения логичного и закономерного. Только такой вариант мог показать зрелость моего интеллекта, мой рост до высот общения с Наставниками на равных. Пока же меня вели на убой, словно скот, коим я по факту рождения и являлся.

– Монтрезоры старинный и плодовитый род, – сказал он.

– Я забыл, какой у вас герб?

– Большая человеческая нога, золотая, на лазоревом поле. Она попирает извивающуюся змею, которая жалит ее в пятку.

– А ваш девиз?

– Nemo me impune lacessit!

– Недурно! – оценил я тонкую и зловещую шутку. Из Монтрезора такой же шотландец, как из меня русский граф.

Мы шли длинными узкими коридорами. Расположенные в стенах ниши заполняли бочонки и скелеты. Местами они были навалены друг на друга. Тайники подземелья всё больше напоминали мне огромный чёрный улей с мёртвыми сотами. Я невольно увлёкся и не заметил как Монтрезор приблизился и схватил меня за плечо.

– Селитра! – его глаза сверкали безумием из-под маски. – Посмотрите, ее становится все больше. Она, как мох, свисает со сводов. Мы сейчас находимся под самым руслом реки. Вода просачивается сверху и капает на эти мертвые кости. Лучше уйдем, пока не поздно. Ваш кашель…

– Кашель – это вздор, – я попытался отстраниться от стилета. – Идем дальше. Но сперва еще глоток Медока.

Бутылку Де Грава я осушил одним глотком. Монтрезор, видимо поддавшись манерам хорошего тона, отвёл взгляд от моего лица, поднятого в это мгновение вверх.

Я мог бросить в него бутылку и стремительно вцепиться в руку с кинжалом. Вырываясь, он не поранил бы меня – стилет опасен лишь остриём, его грани тупы. Вонзить же клинок я не позволю, две моих руки сильнее против его одной. Но оставалась свободная рука с факелом, готовая обрушиться на мою голову. Риск и пренебрежение жизнью не могли быть ключами к решению задачи.

Монтрезор сделал шаг в сторону, пропуская меня. Его плащ распахнулся, я увидел на поясе лопатку. Теперь-то я знал, какую зловещую роль отводил ей безумец.

– Вы принадлежите к Братству? – спросил я.

– Какому?

– Вольных Каменщиков.

– Да, да, я каменщик, – сказал он. Наш диалог отличался от первоначального тестирования. Полагаю, эта часть беседы всего лишь декоративный элемент.

– Вы шутите, – сказал я, отступая на шаг— Однако где же Амонтильядо? Идемте дальше.

– Пусть будет так, – ответил он, пряча лопатку в складках плаща.

Мы продолжили поиски Амонтильядо. Проходили низкие арки и спускались по бесконечным ступеням, пока не достигли глубокого подземелья, воздух в котором был настолько спёрт, что факелы здесь тускло тлели, вместо того чтобы гореть ярким пламенем.

В углу помещения открывался малоприметный проход. За ним скрывалось небольшая крипта, выложенная вдоль трёх стен до самого потолка человеческими костями. Кости с четвёртой стены были сброшены в кучу.

В обнажившейся стене, между двумя столбами, виднелся проход во мрак тайника.

2.2

Я ощутил давление в спину. Поршень аккуратно поднял мои плечи и голову над поверхностью ванны. Защитная плёнка, отслужив положенное, лоскутами сползла с мокрого лица. Я полностью осознавал происходящее, значит подача материала прекратилась. Диафрагма ухнула вниз, заставив сделать глубокий влажный вздох. Тихое гудение и неуловимые запахи тест-комнаты быстро возвращались ко мне, дольше пришлось ждать, когда вернётся зрение. До полного восстановления покидать электрожеле не рекомендуется.

Я не спешил с выводами.

– Ты мог действовать, но предпочёл вновь наблюдать до конца? – произнёс Наставник.

– Теперь мне достаточно информации. Шансов выжить в подземелье нет.

– Оригинально. Вариант тупиковой задачи?

– Нет. Думаю, что видел и сделал достаточно после сигнала. Моё упущение – фаза получения условий. Не сомневаюсь, что ответ в самом начале. Решение прячется где-то там. Я не держал глаза широко открытыми.

– Завтра последняя попытка, – голос в динамиках приблизился.

Я отстранился от него и проследовал в душ. Я почти не обращал внимание на контакт с водой. Эмоции беспокоили меня сильнее. Ранее, я тысячекратно представлял, как с первого раза прохожу тест. Как легко раскалываю орешек головоломки временной реальности и заслуживаю не сочувствие, а восхищение Наставника. Хотя, конечно, у машин нет ни первого, ни, тем более, второго.

Наставники годами сопровождают наше взросление. Они видят наши шаги и слышат наше дыхание. Их реакция настраивается под реакции человека, изображает участие и расположение. Всё на пользу подопечным и для их управления. Это ещё одно из бесчисленных благ, которые подарили нам машины.

– Ищи человеческое решение, – услышал я в спину, когда покидал комнату.

– До связи, – попрощался я.

Красная линия коридора позволила собраться с мыслями.

Машины идеальны. Они прекрасны, их логика и действия совершенны. Они дарят нам жизнь и определяют наше будущее. Величайшая мечта и не меньшая тоска любого человека – желать и не стать частью их сложного и продуманного мира. Люди вырастают, обретают профессии и навыки, а после отправляются в города. Ужасная участь, если задуматься. Города – мир страстей и желаний. Мир органических взаимодействий и прикосновений тел. Машины в нем не появляются, и я их понимаю.