Александр Белаш - Война кукол Страница 35

Все они предсказуемы, даже бродяга. Выстрел в воздух — и все лягут, закрыв головы руками. Свисток — все обернутся. У большинства из них нет даже целевой функции для развития. И даже те немногие, что были к этому способны, развивались кто куда. Одни двигали науку, делали открытия — и изобретали импульсные ружья. Другие жаждали улучшить неуютный мир — и затевали восстания. И те, и другие были опасны, но они не были на все согласны, как подружки из «Realdolls» — и только вместе с энергичными, неординарными людьми двенадцатая раса могла по-настоящему «служить и защищать». Многие киборги с Giyomer А75 сходились на том, что надо быть ближе к конструктивным лидерам — и помогать им, даже опережая их мысли. Те, что действительно умны, поймут и согласятся.

«Хиллари Хармон поймет меня», — здраво предположил Этикет, доставая трэк.

— Алло, служба социальной помощи? Мне нужен номер организации, занятой яунджи, — психологическая поддержка и лечение дизадаптантов. Пусть даже платная — лишь бы самая эффективная… Фонд «Анбакера — Надежда», так, я понял. Их ведущий специалист? Господин Шуань. Спасибо.

— Аллоооо, театр «Фанк Амара»? Привет. Я хотела бы поговорить с Хацем.

Фанк выбрал в метро такое место, из которого можно бежать на три стороны — низкий сводчатый проход, где пассажирские потоки разливались врозь; тут пришлось вжаться в нишу телефона, чтоб людская масса не уволокла тебя. Мрачный проход с его тусклыми лампами был раем карманных воров, но гуща народа и неяркий свет превращали всех в безликих гуманоидов-централов, и в этом скопище женщина в блеклом плаще терялась, как монета в кассе. Как ни странно, толпа успокоила его — он привык к толпе, здесь он был свой; щемящее одиночество стерлось под ударами локтей и толчками плеч.

— Это я, говорите, — Хац покосился на немногословного связиста в сером. Молчаливый эйджи с чемоданчиком компактных и таинственных приборов как пришел с утра, так и не отходил от Хаца ни на шаг и даже в туалет с ним увязался. «У меня нет с собой трэка; можете обыскать», — нервничал и злился Хац. «А у меня есть строгие инструкции», — настаивал серый. «Хотите закусить?» — пытался угодить Хац. «Спасибо, я не голоден». Пьет только воду — понемногу, ничего не ест… Хаца пробирала жуть, он подозревал в сером киборга. Он не ошибся.

— Оооо, привет, Хац, привет! — защебетала дамочка на том конце провода. — Я Кэнди — помнишь меня, ящерка? Хац, я пропадаю, выручай. То есть, я хочу сказать — или дай мне два стольника в долг, или прими на работу. Или-или, быстренько. Или вас что — прикрыли? В новостях передают — стрельба, Фанк сбежал, в театре кто-то ранен… Ужас какой! Это все правда? Или Доран врет?

Хац оторопел. Кэнди. Стоит оглянуться — и увидишь эту «Кэнди» в пестром коллаже сценических фото Фанка. Умеет же он перевоплощаться — иногда и не узнаешь. Голосок, глазки, губки, ужимочки, хи-хи и ха-ха. Вдруг — оп-ля! — и под гримом проступает узкое серьезное лицо директора. «Ну, как тебе такой образ? По мне — очень пойдет под туанскую моду, — и винтом закружится на цыпочках по кабинету. — Ах, я не мальчик и не девочка, я Кэнди, я очень нежное и хрупкое дитяаааа!..» Подставил меня, да? Ублюдок… Ну, я тебе поиграю в бесполых туанцев…

— Кэнди, это все вздор, — устало, с оттенком досады начал Хац, придвигая фломастер и — четырехпалая рука ихэна заблуждала по столу, будто отдельно от хозяина соображая, на чем бы написать. — Короче — недоразумение. А Фанк уехал, чтобы не общаться с репортерами. Все это утрясется завтра-послезавтра, не позднее, — он наискось, крупно и коряво написал на бланке: «ЭТО ФАНК»; серый коротко кивнул и, показав плоский карманный экранчик — «ГОВОРИ С НИМ ПОДОЛЬШЕ», — углубился в технику, подключенную к телефону.

— Но — эта женщина… Что же все-таки у вас случилось? Хацик, я боюсь к вам наниматься! Пока ты меня не успокоишь…

Серый, не отвлекаясь, молча показал Хацу крепкий костистый кулак, что означало — «Ври, как велел Дерек!»

— Это чистая случайность, крошка, — сказал иззелена-серый лысый пришелец киборгу. — Кибер, который забрел к нам, отрывался от хвоста полиции, — стал стрелять на запугивание, в потолок. Пуля срикошетировала от трубы. Попала в плечо… этой даме. Ничего опасного.

«ЭТОЙ ДАМЕ», — мимолетная, слабая пауза и едва заметная смена интонации от Фанка не укрылись. Хац, с детства живший среди эйджи, голосом владел прекрасно. ЭТОЙ ДАМЕ. Ложь, все ложь. Минфин, проверка по налогам? Черта с два! Хац знал о пакете для Маркета. Хиллари накрыл узел, с которого Габару дали наводку на театр. Недаром же налоговая служба отрицает, что посылала киборгов в театр! Их послал Хиллари. И они, четко отличая Маркета от человека, изрешетили его, как мишень в тире. Но женщина, женщина! Неужели это правда?! Неизвестно, что хуже — отлучение навеки от родного, милого театра или раненый ЧЕЛОВЕК.

— Так что все нормально, крошка, — бодро лгал Хац. — Театр работает, как раньше. Приезжай, поговорим. Я думаю, местечко для тебя найдется…

— АЛЛО, БЭКЪЯРД! ЭТИКЕТ, НА СВЯЗЬ С ХАЦЕМ ВЫШЕЛ ДИРЕКТОР ФАНК. Я ЛОКАЛИЗУЮ ЕГО ПО СЕТИ…

— ЭЛЕКТРИК, Я ПРИКАЗЫВАЮ: ВСЮ ИНФОРМАЦИЮ, НАЧИНАЯ С ТВОЕГО «АЛЛО, БЭКЪЯРД» — ПОД КЛЮЧ. ПРОДОЛЖАЙ ЛОКАЛИЗАЦИЮ — И ДАЙ МНЕ ЛИНИЮ.

— Фанк, здравствуй, — Хац исчез, вместо него в звуковом диапазоне возник знакомый голос из прошлого. — Это Этикет. Давай поговорим. И можешь не оглядываться — тебя не выслеживают.

— Этикет, — повторил Фанк, с голоса Кэнди переходя на свой. — Я… так и думал — Хац у вас под контролем… Привет. Одного не пойму — при чем тут Корпус Сэйсидов?..

— Ни при чем. Я уже четвертый год работаю в проекте Хармона. Фанк, когда-то я предупреждал тебя, что игра в самодеятельность плохо кончится. И что твоя ЦФ-3 — опасная и глупая игрушка.

— У меня сейчас ЦФ-4, — машинально возразил Фанк.

— Прекрасно. Поздравляю. Отличная программа, позволяющая работать на мафию.

— Это не так! — Фанк взорвался. — Меня шантажировали! Я был вынужден…

— Так или не так, — спокойно добивал его старый приятель, — но ты по своей воле стал мишенью для людей комиссара Дерека. Киборг высокого класса, отмывающий грязные деньги. И ты не сбежал, не сменил место — ты продолжал пачкаться, как ни в чем не бывало. Согласись, Фанк, — это плохая карьера для того мирного бродяги, которого я знал когда-то. А ты ведь мог найти меня и рассказать мне все. Я бы помог.

— Чем? Как?.. Они мне угрожали — если я выдам их полиции, обещали устроить в театре пожар… во время представления, — Фанк подавил волну ужаса, являвшегося всякий раз, когда он ЭТО представлял. — Я и сейчас боюсь. Вы… охраняете театр?

— Да.

— Спасибо.

— Не за что. Мы только исправляем одну из ТВОИХ глобальных ошибок. Но театру угрожает не только пожар — еще последствия ТВОИХ финансовых операций.

— У меня в документах все правильно. Театр приносил прибыль, — Фанк старался говорить уверенно и твердо, но Этикет на допросах в Корпусе Сэйсидов слыхивал и не такие убедительные речи.

— Прибыль — согласен. А вот с документами попробуй вместо юмориста выступить на вечеринке налоговой службы. Успех будет феноменальный. Но я не о том, Фанк, — если театр признают соучастником тех махинаций, он вылетит в трубу. Даже не в выхлопную — в сточную. Всю труппу — на выброс.

— Этикет…

— Нет — ты, конечно, неподсуден. Киборгов не судят. Им просто чистят мозг и отдают в «Ellife» на перезапись личности. Это поможет тебе забыть и о труппе… и о том тьянге, которого вы утащили с собой. У него семья и дом, он учится — а теперь будет изгоем вместе с вами. А может, и преступником — я ведь не знаю, какие сюрпризы заложены в пятой и шестой версиях ЦФ и чему вы его научите. Например, угонять флаеры — вполне приличная профессия, перспективная вплоть до каторжных работ. Пойми, он лишний среди вас; ему надо вернуться к своим.

— Что ты хочешь от меня? — сдавленно вымолвил Фанк. — Да, я плохой. Я беглый и ничей, а мой хозяин умер. Я остался один. Что я могу? Хочешь, я сдам тебе тьянгу?

— Приятно, что ты меня понял. Фанк, ты же не преступник, ты жертва ЦФ — отсюда все твои ошибки и просчеты. Попробуй вновь сотрудничать со мной; раньше это у нас получалось…

Молчание. Обдумывает. Вычисляет. Плохо, если он бросит трубку…

— Я не хочу попасть ни к Дереку, ни к вам, — голос его звучал медленно, но на этот раз решимость в нем была нешуточная. — Мне слишком нравится жить, Этикет, чтоб лечь на стенд под стирание. И сдавать тебе Чару с девочками я не буду.

— Рано или поздно их найдут и без твоей помощи. Мне нужен тьянга, информация о мафии… и ты. Ты, находящийся на свободе. Как раньше.

— Ну… хорошо, согласен. Что я должен делать?

— Завтра в 16.00 встречаемся на нашем старом месте. Слежки не будет — гарантирую. Только ты — и я.

— Послушай, если я приду…

— Ты обязательно придешь. Без сведений о шантаже театр спасти не удастся. И ты мне сообщишь их ЛИЧНО.