Депрессия, роботы и один велосипед - Павел Николаевич Губарев Страница 37

Лиза замолчала, но не для того, чтобы дать Анне вставить слово, а отпить молочный коктейль через соломинку. Лиза всегда заказывала молочный коктейль – в холодных и высоких (как она сама) бокалах и высасывала его, с силой втягивая щёки.

– А что… – сказала Анна. – Тебе доводилось с такими встречаться?

И разговор перешёл на Лизу. Про Анну в тот вечер больше не говорили.

– Лиза просто завидует, – сказала мама. – Я уверена, что Тэа нормальный, и у вас всё будет хорошо. У Лизы, кстати, тоже были на него виды.

– Разве? – удивилась Анна.

– Дошли слухи. Они одно время были в общей компании, их видела дочка тёти Нонны. Тэа не обращал на Лизу внимания. С тех пор она называет всех программистов извращенцами.

– Странно, она не упомянула, – сказала Анна.

Мама промолчала.

«Может, Лиза не хотела меня обижать», – подумала Анна.

– У него большой дом, – сказала Анна маме, – на втором этаже несколько спален. На первом огромная кухня с большими окнами во двор. Дом достался в наследство.

– Несколько спален, – повторила мама. – Ты уже оставалась там ночевать?

– Мам! – сказала Анна.

И хотела добавить, что она уже большая девочка, но вспомнила, что это бесполезно.

Большая, а толку нет.

Анна смотрела в резюме.

– В этой девушке определённо есть толк! – сказало резюме. – За последние десять лет Анна поработала в трёх компаниях на семи должностях.

– И не добилась ничего. Последние десять лет прошли впустую, – сказала Анна.

– Анна умеет product management, ABX-тестирование и SWIFT-анализ, – сказало резюме.

– Так на могильной плите и напишем.

– На последнем месте работы Анна сделала вот это, это и вот это. И ещё одну вещь.

– И, кажется, сломалась, – сказала Анна.

– Вчера утром я встала с кровати, дошла до ванной почистить зубы, легла на пол и лежала минут пятнадцать на кафеле, пока совсем не замёрзла. Не стала рассказывать маме, чтобы не волновалась.

– Тебе надо к специалисту, – сказала Ксю. – Я знаю хорошего психотерапевта.

– Страшно, – сказала Анна.

Ксю понимающе кивнула, а потом спросила:

– Почему?

Вчера вечером Анна пыталась объяснить это маме:

– Ты знаешь, в прошлом веке фотографии делали на плёнку?

– Я не такая старая, – сказала мама.

– Не обижайся, – сказала Анна. – Это было не так давно. Такая тонкая плёнка.

– Я не обижаюсь. Плёнка? Из овечьей кожи? Или папирус?

– Нет. Целлулоид.

– Я не такая умная как некоторые. Зачем ты говоришь про плёнку?

– Плёнка очень чувствительна к свету. Чтобы на ней появилось изображение, нужно открыть затвор на долю секунды. Её можно было извлечь из кассеты только в специальной тёмной комнате. Бывало и так, что люди случайно открывали корпус фотоаппарата, на плёнку падал дневной свет. Изображение пропадало. Вместо снимка получалось белое пятно.

– Ты хочешь сказать, что слишком стеснительная.

– Нет.

– Да, – сказала мама. – Что я тебе говорила про стеснительность?

– Знаешь, Ксю, были когда-то такие фотоаппараты… то есть, я хочу сказать, что стесняюсь. Точнее, не стесняюсь, но у меня есть чувство, что я… иногда мне проще раздеться перед малознакомым человеком, чем говорить о некоторых вещах.

– Раздеться… понимаю, – кивнула Ксю. – Ты уже спала с Тэа?

– Да, но не рассказала маме, – улыбнулась Анна. – И Лизе.

– Не слушай Лизу, – сказала Ксю, – она тебе завидует. Ты знаешь, что она имела виды на Тэа?

И разговор перешёл на нового молодого человека Анны.

– Знаешь, такое состояние, хочется только лежать. Только ты уже лежишь, и непонятно, как лечь ещё сильнее, – сказала Анна электронному помощнику.

– Я не могу вам подсказать. Поискать «как лечь ещё сильнее?» в интернете? – ответил помощник.

– Следующая станция – «Навальная», – сказал голос.

– Почему? – спросил Сергей.

– Поезд никак не взлетал. Опять плохая погода. Пятнадцать минут простояли.

– Да я не про опоздание, – сказал Сергей.

– А про что?

– Ты вчера опубликовала резюме.

– Я? Разве? – Анна действительно удивилась. Возможно, она нажала «Опубликовать» вместо «Сохранить».

– Анна, если тебя что-то перестало устраивать в нашей компании, ты всегда можешь со мной поговорить. В мои задачи входит обеспечить тебе комфортные условия работы, – сказал Сергей, глядя ей в глаза.

– Действительно, я устала, но это не имеет отношения к… – Анна замялась. Сергей отвёл взгляд и посмотрел в монитор.

– О. Ты знаешь, я только что прочитал, что мы вынуждены тебя уволить. Надеюсь, наше сотрудничество оставило только самые хорошие впечатления. Наша компания желает тебе… вам… дальнейшего карьерного роста и успехов на новом месте!

– Я офигеваю иногда, Ань, – сказал Сергей два часа спустя, когда они столкнулись на улице возле входа в кофейню. Сергей открыл крышку стаканчика, в кофе упали несколько капель дождя и Сергей, нахмурившись, закрыл стаканчик обратно. – Кто так настраивает системы управления персоналом? Руки бы поотрывать. Ты зачем резюме опубликовала? Подошла бы, поговорили бы по-человечески. А так – всё. Алгоритмы учли и выдали рекомендацию.

– Но я не… ошиблась, наверное.

– Ну… приятно было поработать. Ты куда теперь?

– Ты куда теперь? – спросила Лиза.

– Не знаю.

– Есть два правила: не живи одна и не съезжай к родителям.

– Куда же мне тогда? – удивилась Анна.

– Не хочу говорить за глаза про Лизу. Я её люблю, но пропускала бы её советы мимо ушей, – сказала Ксю, – и вообще: у тебя неприятности, а она тобой командует.

– Я люблю Ксю, – сказала Лиза, – но когда она набрасывается со своим сострадальческим видом…

– Я люблю вас обеих, – сказала Анна Ксю, – без «но».

– Зато не любишь себя, – сказала Ксю.

– Я?

– Твой Тэа уже приглашал тебя пожить у него? – спросила Ксю.

– Да, но…

– Соглашайся. Без «но».

– Мне страшно… страшновато. Не знаю почему. У него большой старый дом. Достался недавно в наследство от бабушки.

– Да. Но ты ведь знаешь Тэа со школы? Кстати, почему ты так странно его называешь? Тэа?

– Это инициалы. «Т.» и «А.».

И разговор перешёл на школьные прозвища.

Один раз, подходя к дому Тэа, Анна встретила бомжа. Не зная, зачем, поздоровалась. Бомж вежливо ответил. Тогда Анна разговорилась с ним о погоде. А потом спросила его про Тэа.

– Хороший парень. Вот такой парень! Иногда даёт десятку. Иногда двадцатку. Не гоняет. Совсем не как тот упырь из четвёртого дома.

– Можно я вам заплачу? Двадцатку. А хотите сорок?

– Хочу. За что?

– За правду. Вы сейчас говорите то, что я хочу услышать, а не то, что думаете. Верно?

– Верно, – бомж почесал затылок. Вязаная шапка съехала ему на глаза.

– Вот, отправила.

Бомж принял платёж и спрятал планшет обратно в глубь пальто.

– Ну… так?

Бомж молчал.

– Эй? Извините? Так что вы о нём думаете?

– Да ничего я о нём