Рождение экзекутора. 1 том (СИ) - Становой Марика "Marika Stanovoi" Страница 4

Хакисс побежала за Генри к большому озеру. Разные и незнакомые деревья тихо шумели под слабым ветерком и колыхали разлапистыми резными листьями или длинными мягкими иголками. Из-за дома к шуму деревьев примешивался шум машин.

— Там дорога? — махнула девочка рукой за спину, догоняя андроида.

— Дорога далеко, это шумит полигон. Гвардейцы тренируются.

Девочка оглянулась:

— Вон дорога!

— Это местная дорога, она проходит только по базе.

— А что там? — Хакисс указала на ворота.

— Там, в закрытой части здания расположены конюшни и бассейн, а внизу под землей находятся лаборатории и комнаты императора. Но ты ещё маленькая, и сама никуда ходить не можешь. Двери тебя не послушаются. Пока ты не вырастешь, ты будешь ходить со мной или с императором.

— А кто живет в тех других комнатах рядом с моей?

— Гвардейские офицеры, остальные живут в казармах с другой стороны или внизу.

Они прошли по песчаному пляжу почти до самого леса, а там по кружевному нежно-прозрачному мостику перешли на остров. А на острове!..

На острове оказался маленький, как игрушечный, парк с узкими дорожками из того же белого песка и сказочными домиками, спрятавшимися за кустами с яркими цветами. А из домиков вышли ей навстречу смешные, чуть выше колена, зверики: тигрик, единорог и дракончик.

Крошка ахнула и присела.

— Это мои игрушки?! Они живые?

Генри засмеялся:

— Конечно, живые! И, да, они твои.

Тигрик открыл пасть и сказал:

— Здравствуй! Пойдем играть?

Девочка схватила тигрика на руки: он был теплый, бархатный и громко мурлыкал. А белоснежный единорог сверкал на солнце, словно обтянутый гладким шелком! Дракон же оказался прохладным и с шершавой бугристой чешуей. И все умели говорить, и все они были её! У тигры в домике были мячи и бантики на веревочках, у единорожки — расчески для гривы, а дракон сказал, что он пока только плавает недалеко в пруду, но потом отрастит крылья и научится летать!

Генри терпеливо сидел на берегу у раскидистого дерева, и позвал девочку только когда солнце совсем скрылось за домом, а на пруд наползла вечерняя тень.

— Крошка, нам пора возвращаться, а твои игрушки останутся тут.

— Можно я возьму с собой тигру?

— Нет, им нельзя на базу, но они знают правила и никуда с острова не уйдут. Они твои и всегда живут на острове. А завтра ты придешь к ним снова.

Они вернулись так же, через окно, и Генри оставил ее одну. Сказал, что пошел за ужином. Хакисс зашла в ванну и помыла руки — вода текла сама, как только она приближала к крану ладони. Вернулась в комнату и увидела за изголовьем кровати узкую дверь, которую не заметила раньше. Там была пустая темная кладовка с решеткой в полу и странным запахом. Как будто кто-то умер. И еще — цепь с железным ошейником. Тут была собачка? Внутри дома на цепи? Крошка тихо закрыла дверь и пошла посмотреть, что есть в шкафу. Дверцы и ящички занимали всю стену, но и они разочаровали её: пустые полки, опять пустые полки, разная обувь, вот одежда как будто для нее, одежда для мальчика, а вот эта на кого-то постарше, а эта вообще на взрослую тетку, а тут опять ничего нет... И там пусто, и тут... Но в одном из отделений оказался охотничий нож на ремне. Она села на пол и вынула клинок из кожаных ножен. Красивый! Нож тяжело лежал в руках, а на конце рукояти переливался скрытым огнем темно-бордовый камень. Она погладила его кончиками пальцев — камень отозвался, сверкнув малиновой искрой. Наверное, настоящий рубин. Какой большой! Нож казался острым, и она осторожно провела пальцем по лезвию, чтобы как полагается попробовать его остроту. Но она не почувствовала лезвия, оно вдруг прошло насквозь и отрезало ей кончик пальца, как будто пальца там вовсе и не было!

Она бросила нож — он воткнулся в пол, как в пластилин! И остался торчать в ковре. А она зажала указательный палец другой рукой и прижала кулак к груди. Обрубок болел, и Крошка тихо захныкала. Теплая кровь промочила футболку, и та противно прилипла к телу, а Крошка в испуге смотрела на маленький белый кусочек — кончик своего пальца на сером полу. Из кусочка вытекла капелька крови... Красная капелька на сером ковре. Вот, не надо было брать чужие вещи. Сейчас придет Генри и будет ругаться!

Но Генри пришел и совсем не ругался. Поставил поднос с ужином на пол, схватил ее и отнес в ванную. Скинул с нее сандалии, посадил прямо в одежде внутрь огромной ванны и включил воду.

— Потерпи, Крошка, сейчас у тебя все заживет!

— У меня не будет пальца! — расплакалась девочка.

— Глупости! Все у тебя будет! Ты же ажлисс! Смотри, уже ничего не течет! — и Генри разжал ей кулачок. — Видишь? Опусти его в воду и смотри.

Страшный обрубок пульсировал болью и прямо на глазах медленно затягивался новой розовой кожицей.

— Вот, а завтра к утру у тебя пальчик дорастет, и ты будешь как новенькая! Немного еще болит, но уже не так сильно?

— Нет, не сильно, — всхлипнула Крошка.

— А раз уж ты в ванне, так я тебя умою, — и Генри снял с нее испачканную футболку и запылившиеся в песке острова шорты.

Потом завернул в махровое полотенце, отнес на кровать и поставил ей поднос на колени.

— Генри, прости меня, я влезла в шкаф и взяла без разрешения нож, — наконец решилась она, открывая теплые коробочки. В ближайшей вкусно пахла корицей сладкая каша, в другой лежали кучкой маленькие пирожки.

Генри присел на кровать и положил рядом нож.

— Крошка, ты не должна просить прощенья, это твой нож. Это я виноват, не уследил за тобой. Смотри, если камень горит — значит, включено силовое поле и этот нож может разрезать все, что угодно. Почти все, что угодно. А теперь дотронься до него и погаси. Камень погас — и теперь это обычный острый нож.

— Это мой нож? Но у него длинный пояс!

— Я переделаю пояс для тебя. Завтра у тебя будет нож на поясе специально по твоему размеру.

— Спасибо, Генри. А тут была собака? Там в кладовке лежит цепь с ошейником.

— Нет, это не кладовка, это твой карцер.

Хакисс испугалась. Зачем ей пустая темная комната с дыркой в полу? И цепочка с ошейником?

— Для меня? — Девочка недоверчиво засмеялась. — Я не собака, мне не нужен ошейник! Я не хочу эту комнату!

— Если ты будешь себя хорошо вести, ты в нее не попадешь! А теперь спи!

Генри ушел. Палец и на самом деле потихонечку рос и болел совсем немножко. Она чувствовала, как внутри раны что-то распухает, давит изнутри и растет. Полупрозрачная стена ванной освещала пустую странную комнату, в которой полно следов других людей. За головой тихо маячила закрытая дверь в еще одну странную комнату, где ее могут запереть, и она может там умереть, как та собака, которая там точно умерла, где всё ещё пахнет мертвечиной. Было немного страшно, было жалко себя, хотелось домой... и понять, где этот дом, и почему она ничего не помнит. Хакисс опять расплакалась. Но вернулся Генри, поднял ее, завернув в одеяло, и, успокаивая, отнес к императору. Джи, мягко улыбаясь, взял ее на руки. Ее снова охватила бесконечная радость, и она блаженно уснула, начав рассказывать о зверятах, о том, как она случайно порезалась. Но даже не успела достать из-под одеяла руку и показать раненый палец.

*

После неудавшейся стимуляции Джи решил сам отнести Крошку. Она могла бы дойти, но он позволил себе это небольшое чистое наслаждение — нырнуть с головой в источник чистой любви. Эта крошка, шестая в коллекции, на удивление наивна. Прикоснуться к ней — словно погладить маленького щенка и получить квинтэссенцию восторга из его глупенького сердца прямо в свою душу. Несёшь её и, кажется, вот она — готовая цель и долгожданный результат! Но любой детеныш вырастает и Крошка уже близка к взрослению... Приходит время проверки и отшлифовки и у этого довольно удачного образца. Еще немного и станет ясно: не зря ли десять лет потрачено на неё. Первых двух ажлисс, ставших экзекуторами, пришлось уничтожить. Четвертый сух и скучен, пятый и третий нестабильны...

Джи, старательно пряча сожаление, разорвал мысленный контакт с Крошкой и, вместо того, чтобы вернуться на свое рабочее место в лабораторию морфологии, спустился из казармы прямым лифтом в бордовый отсек. Прошёл направо по длинному и безлюдному коридору и аккуратно закрыл за собой непроницаемые и закодированные двери «крошкиного» тренажерного зала. В это время на этаже встречаются только андроиды и роботы техслужбы с откорректированной программой, а они Императора не регистрируют.