Депрессия, роботы и один велосипед - Павел Николаевич Губарев Страница 41

– А сейчас какая включена?

Тэа растерялся.

– Ты же не хочешь…

– Хочу.

– Слушай, мне и так ужасно неловко.

– Это не про тебя. Не обижайся. Пожалуйста. Ну пожалуйста….

Тэа задумался. Потом сказал:

– Мне это не нравится, но я знаю, что ты не отстанешь.

Не добавив ничего, он поднялся по лестнице на второй этаж. И откуда-то из другой комнаты дал команду дому отпереть чулан.

Дверь медленно отворилась.

2190. Щёлк!

Я владею пятнадцатью языками, хоть я и не киборг. В XXII веке это годится только для выступлений в цирке. Тем не менее, это будет тяжёлая потеря. Выдающийся цирковой уродец покончил с собой. И, кстати, о тяжёлом. Во всех языках, которые я знаю (и уверен, что во всех тех, которые не знаю) грустные мысли сравниваются с тяжёлым предметом.

Думы тяжкие, heavy thoughts, schwere Gedanken, pensées lourdes.

Таким образом, люди, собравшиеся в группе поддержки объединены не только координатами в пространстве и времени, но и ощущением тяжести в груди. Как если бы силовые линии некоего неизвестного ещё физикам поля грусти притянули их в эту комнату в этом здании.

Карлос, сказал, что сегодня у нашей группы поддержки в гостях Фред. Никогда не видел такого худого человека. Воротник водолазки болтался на его шее, и Фред выглядывал из неё как черепаха из-под панциря. Группа поздоровалась с Фредом, Фред не успел ответить, потому что Карлос спросил, какое впечатление мы произвели на него.

«Я вижу перед собой людей, – ответил Фред. – Высокого человека в очках. Персону с длинными волосами и накрашенным ртом. Подростка в изодранной кожаной куртке и булавкой в ноздре. Никто из них не кажется мне умным или глупым, обаятельным или отталкивающим. До того, как я побывал в тюрьме, я бы, может, сказал, что это приятный мужчина, а эта женщина имеет глуповатый вид. Этот подросток непонятного пола и вовсе чучело. Сейчас мне так не кажется».

Мы переглянулись.

Интересно, а как я выгляжу? Нет, не интересно.

Перед тем как выйти из квартиры, я остановился в коридоре, но не посмотрел в зеркало. Отвёл взгляд, опустил глаза.

На полочке под зеркалом лежала смертельная доза. Наркотик был в пакетике, пакетик был замотан в электрическую изоляционную ленту. Быть может, дилер подмешал какую-то дрянь. Тем надёжнее: один укол.

Всё исчезнет, особенно я.

Когда я вернусь домой, порошок будет ждать меня под зеркалом.

Когда мне встречается зеркало, мне больно. В нём отражение человека, который один раз в приступе злобы схватил жену за горло и ударил её о стену. Потом коснулся кончиком ножа её щеки. Вспоминать дальше не хотелось. И, к счастью, был повод отвлечься от воспоминаний: надо было выйти за дверь, сходить на запланированную встречу группы поддержки.

Руководил группой Карлос. Карлос не осуждал и умел слушать. Карлос умел сопереживать. Он был весёлым, но никогда не паясничал. Лохматый добрый пёс. Если ваша жизнь это кошмар или вам приходится общаться с людьми, которые ненавидят весь мир и себя, – заведите себе лохматого доброго пса и назовите его Карлосом. Вам станет легче.

Карлос учил нас прощать себя. У него самого в прошлом было нечто чёрное. Никто не спрашивал, что. Но он выбрался из ящика с гвоздями, торчащими внутрь, который мы называли самооценкой. И пытался вытащить нас. Иногда у него не получалось. Особенно сейчас и со мной. Прости, Карлос, кажется, моя ненависть к себе сильнее тебя. Твоего доброго взгляда сквозь толстые линзы очков. Твоего мирного голоса, твоих попыток подарить новую жизнь.

Сегодня ты привёл к нам побитого жизнью типа по имени Фред. У него была плотная, начавшая седеть щетина. Мне бросилось в глаза, что под щетиной скрываются глубокие бороздки морщин. Кто-то высосал из этого типа жизнь, как сок из пакетика. Кто-то вдохнул её обратно. Этот тип должен чему-то нас научить.

Может, и научит, если сможет связать два слова.

Пока он сказал, что ничего не чувствует по отношению к нам – участникам группы – и замолчал, собираясь с мыслями. Хорошее начало, мужик. Для человека с лицом кабелеукладчика просто роскошная сентенция. Не знаю, что задумал Карлос, но пока вечер не выглядит многообещающим. Это чуточку хреново, учитывая, что это последний вечер в моей жизни. Извини, Карлос, что подвёл. На твоём счету ещё один фейл.

Мужик жевал губами, было тихо. В аудитории кто-то вежливо хрустнул костяшками.

Никогда не видел такого худого человека, как Фред. Мне подумалось, что может быть, когда я поднесу шприц к вене, то он не впрыснет яд, а высосет из меня жизнь с громким хлюпающим звуком. И моё тело будет выглядеть как тело этого типа.

Карлос обвёл нас тёплым взглядом и сказал:

– Пока Фредди готовится, я хотел бы поговорить вот о чём. В философии есть термин «эссенциализм». Прежде, чем вы испугаетесь этого слова, расскажу историю. Как-то раз на аукционе была продана измерительная лента – рулетка. Финальная цена составила 48 875 долларов. Да, вот именно. Почему так дорого? Потому что эта рулетка принадлежала Джону Ф. Кеннеди. Я лично не разделяю чувства покупателя, но его можно понять. Теперь представьте себе, что вы сотрудник аукционного дома. Вручаете рулетку богачу, который победил на аукционе. Он принимает её и держит, как держат бриллиантовую тиару. И тут вы говорите негромко: «Настоящую рулетку доставят вам домой на спецтранспорте. А это обычная рулетка из строительного магазина». Вы просите прощения, оправдываетесь мерами предосторожности, а сами наблюдаете за сменой выражения на лице покупателя.

Такие случаи бывали в истории. Фашистский генерал Герман Геринг обнаружил, что картина Вермеера, которая висела в его доме – подделка. Говорят, он выглядел так, как будто первый раз в жизни обнаружил, что в мире существует зло.

Есть, однако, и более обыденные примеры. Обручальное кольцо – небольшой металлический предмет. Может ли он вызвать больше эмоций, чем любой другой металлический предмет? Ну скажем, трубка, которую купил сантехник, чтобы починить кран? Может, конечно. У вас и у вашего партнёра в тот момент, когда вы преклонили колено.

Карлос потеребил усы и добавил:

– Что нам пытается сказать Фредди, так это то, что люди – эссенциалисты по природе своей. Кроме него самого.

– Тюрьма выбила из него эссенциализм? – спросил я. Этот тощий Фредди меня почему-то раздражал. Возможно, из-за манеры делать жующие движения пустым ртом, а возможно тем, что он никак не мог начать говорить.

– Можно и так сказать, – ответил за Карлоса Фредди,