Сергей Лифанов - Те Места, Где Королевская Охота[Книга 1] Страница 42

— Кгхм! — строго прервал бухтение хозяина Хастер. Оно стихло. — Для нас с герцогиней Садал… — И хозяин преобразился, засуетился, схватил со стола подсвечник и предложил милостивым господам следовать за ним, потому что герцог Садал, конечно же, предупредил его, что желает встретить Новый год именно в его трактире, и снял даже полностью весь трактир на всю ночь, и для него уже приготовлена Розовая гостиная, самая лучшая, и, хотя сам герцог еще не прибыли, но гости его уже собираются и дожидаются, так что если сударь и сударыня, простите, что вас сразу–то не признал, так похорошели, да и добрый знак это, к богатству, люди говорят… если сударь и сударыня позволят, он их проводит… собственно, вот он уже и привел их, вот сюда, пожалуйте…

Обещанная Розовая гостиная, если это была действительно она, оказалась просто комнатой — просторной, большой, но всего лишь комнатой, не более, — освещенной только пламенем камина да светом из раскрытых дверей другой комнаты — более просторной и ярко освещенной, где действительно виден был накрытый к ужину стол на десяток персон. Гостей, однако, было всего двое: расположившийся в кресле у камина мужчина в простом коричневом сюртуке, показавшийся чем–то неуловимо знакомым Хастеру, и вовсе незнакомая девушка в довольно скромном платье, сидящая у огня на низенькой табуретке и подкладывающая дрова.

Хастер приостановился на пороге и не сразу поклонился, настолько эти двое не вписывались в нарисованную им в воображении компанию герцога Садала; ему снова показалось, что на сей раз сам хозяин что–то перепутал. Однако его спутница прошла в комнату безо всякой задержки и сказала приветливым и веселым голосом:

— С Новым годом, дорогие господа!

Мужчина едва заметно кивнул, а девушка в скромном платье встала навстречу юной даме и сказала:

— Вы так быстро управились? Я полагала, ты придешь позже, Наора.

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

СПЕЦХРАН

ГДЕ КОРОЛЕВСКАЯ ОХОТА:

ПЕРВАЯ ПОПЫТКА

продолжение 3

— Не стрелять! — рявкнул Гайал, но его приказ опоздал.

Три болта одновременно сорвались с арбалетных лож, но в цель попали только два из них — кто–то из его ребят успел среагировать на приказ командира или сообразил сам, — и пущенный одним из егерей болт вонзился в балку перекрытия под потолком.

Пораженное прямо влет тело резко изменило траекторию полета, пролетело по инерции еще пару ярдов и грохнулось на ковер, возле невезучего сегодня егеря–лейтенанта, и скрюченные пальцы не вцепились ему на шею, куда, собственно, целили, а заскребли по полу.

Раненый дико верещал и катался по полу, суча всеми конечностями, как припадочный в приступе падучей.

Все охотники изумленно смотрели на него, но никто почему–то не бросился на помощь. Или просто не бросился, чтобы прекратить эту жутковатую пляску агонии, пока она сама не затихла — то ли от болевого шока, то ли…

— Ибри! — приказал Гайал, — Займись! Лейтенант, помогите ему. — «Вот проклятье, как же его зовут? — промелькнуло в голове. — Надо бы спросить…» — промелькнуло и тут же забылось: — Еранс — к двери, держать коридор!

Он смотрел, как Ибри, быстро подхватив обмякшее тело, перетащил его на диванчик. Потревоженный раненый верещал и дергался. Ибри, чуть слышно поминающий Аху и прочую нечисть, колдовал над его продырявленным ухом, а бледный от случившегося лейтенант придерживал голову и прижимал к дивану щуплое дергающееся тело, необыкновенно сильное для таких размеров.

Сзади тихонько переговаривались егеря.

— Надо же, — озадаченно и виновато бормотал кто–то, — Ведь честное слово не собирался стрелять, палец сам сработал.

— Ну да, у меня тоже. Не пойму как это получилось…

— Думать надо, прежде чем спуск жать!

— Инстинкт, — растерянно оправдывался первый.

Слушая их, поручик внутренне усмехался. Ох, Охота, Охота. Дети, ей-Небеса! Ну дети малые. Чему их там в их элитной Академии Охоты учат? Их бы к майору в подвальчик, или на «пикник на обочине» — мигом бы про все инстинкты позабыли! Махом все старые инстинкты и рефлексы повыбили бы и новые наработали. Вот поставить кого–нибудь из вас спиной к дергающемуся в самый неподходящий момент к «силуэту», который называется не больше не меньше «Шут Императора», да сразу же после команды «выстрел!» в самый последний момент разворота рявкнуть над ухом что–нибудь вроде: «Пощекочи справа!», «Стреножь!», «Он левша!», «Прикрылся ребенком!» или «Ты ранен в плечо!», а то и в то же плечо тебя толкнуть или выстрелить над ухом из аркебузета, так что выстрел приходилось производить уже в падении да к тому же оглушенным… Это называется у майора Гиеди невинными шуточками, «получить вводную» это называется. Обожает майор такие штуки. И попробуй только промазать хотя бы по силуэту или еще хуже — попасть «Шуту» в голову!.. Впрочем, «Шут» потому и назывался Шутом, что мог устроить и сам какую–нибудь каверзную шутку и не знаешь какую в этот раз — майор самолично каждый раз его настраивал, не догадаешься, так что попасть в него надо было еще суметь и без вводной. «Я вас учу стрелять, господа агенты, — говаривал он. — Стрелять, а не убивать — на то, чтобы убивать, у Империи есть войска. Стрелять не для того, чтобы обезвредить — на это у Империи есть Охота. Я вас учу стрелять, чтобы не просто остаться в живых — для этого вообще ума не надо, а надо умение. Я вас учу стрелять, чтобы живы остались все: вы, ваш противник и те, кого вы должны защищать, — а для этого нужно и умение, и ум, и кое–что другое. Вы не солдаты и не егеря. Вы — агенты ОТК. Это тут вы стреляете по мишеням. А в деле вы сами должны стать мишенью, но мишенью половчее нашего обожаемого «Шута». Не вы должны стрелять — это я допускаю, но не на поражение, — а в вас должны стрелять; не вы должны убивать — это я допускаю только в самом крайнем случае, — а вас должны хотеть убить. Вы должны работать мишенью, в которую никогда никто не может попасть. И если вы скажете, что это невозможно, то вот перед вами живой пример», — и майор указывал на свою персону. Что верно, то да. Майор не страдал излишней скромностью, но и не преувеличивал. Сколько на его совести было захватов, поручик точно не знал, но ненужных трупов на майоре не было — это точно. Однажды во время «загородной прогулки» — или «пикника необученных», как это мероприятие называл сам майор, — он, услышав краем уха чью–то реплику о невыполнимости задания, устроил его экипажу показательные учения и один с двенадцатью, по числу агентов в работе, боевыми болтами в кассете, в течение двух часов играя роль дичи, вывел из строя всех до единого. Не «убил» и даже не «ранил», а только продемонстрировал ранения, попадая между пальцами рук, выбивая арбалеты и так далее, связывая и аккуратно раскладывая охотников возле стеночки всех по очереди. Сам Гайал тогда оказался только девятым, чем особенно гордился…

Если егеря гордились количеством заваленных Охотой злодеев, то Коллегия гордилась тем, что за всю историю существования отдельной роты агентов ОТК смертельные случаи во время захватов исчислялись единицами, буквально пальцами одной руки. Не считая, конечно, специально оговоренных случаев, когда работа шла на убой, но такого Гайал не помнил. Увы, потерь среди агентов бывало больше. Но за все время работы Гайала, а это уже без малого шесть лет, ни в одной операции убитых агентов не было. А вот отсев шел огромный. И уходили люди в те же егеря, где их брали практически без разговора.

Егеря их называли в шутку «вооруженными пацифистами» или «милосердными братьями–поручиками со шприцами дальнего боя» — это потому, кстати, что аптечки у них считались неотъемлемой частью боекомплекта, но при всех условиях первая помощь в первую очередь оказывалась не себе, а тому, в кого стреляешь или кого защищаешь.

Как вот в этот раз.

Он вздохнул. Придется опять делать внушение. На сей раз всем.

Гайал резко обернулся, и все затихли.

— Кто дал команду стрелять? — произнес Гайал. — Руки чешутся, господа егеря? Пойдите вон в парк, ворон постреляйте. Привыкли сначала спуски жать, а только потом рассуждать? Была дана четкая установка: трупы не нужны.

— Так не убили же, — сконфуженно оправдался один. Гайал проигнорировал его и продолжал бушевать:

— Испугались, господа егеря? Себя пожалели? — он нарочно говорил оскорбительно. — Вы здесь не для того, чтобы себя жалеть, а чтобы живыми — живыми, повторяю! — брать любого, кого встретите. Самим живыми остаться, конечно, но — по возможности. Или вас этому в Охоте не учили?

— Нас учили стрелять, когда на тебя нападают, — буркнул другой.

— А потом думать, — закончил Гайал язвительно. — А нас учили работать так, чтобы потом не было стыдно за бездарно холодеющие трупы, — выдал Гайал и сам себе удивился: «Во сказанул! Надо будет запомнить, потом сказать майору. Он такие сентенции обожает»: — Рвануть спуск, чтобы попасть в монету, и обезьяна может, а вам оружие не для того, чтобы убивать, дается. А если бы это был заложник?