Мишель Подымски - Интерфейс Страница 42

Юрген понял, что не вернется. Не сможет отомстить Кроуссену. Отсюда не было выхода. Кто сказал, что в аду должно быть жарко? Наоборот — неудержимый мороз, мгновенно парализующий тело — вот тот самый инструмент адских пыток.

Идти?

Куда идти? Везде одно и то же. Фрост.

Ноги Саммерса по колено погрузились в снег, кожи он уже не чувствовал, только жжение по всему телу, словно его одновременно кусали тысячи насекомых.

— Мистер Саммерс? — услышал голос Юрген и обернулся.

Не ожидал он увидеть галлюцинацию так рано, но ничем другим это быть не могло.

Перед ним стоял среднего роста черноволосый мужчина, одетый, как ни странно, легко — в ветровку и брюки. Юргену показалось, что тот стоит на снегу и не проваливается, но, опустив взгляд, он понял, что мужчина на лыжах.

— Мистер Саммерс, я здесь по просьбе человека, которого вы знаете как Франц Кроуссен, — говорил человек. — Меня попросили помочь вам. Вам, можно сказать, спасли жизнь, мистер Саммерс.

Юрген застыл в недоумении, даже перестал чувствовать холод. Он все еще думал, что перед ним галлюцинация, порождение его разума. Он поднял винтовку, прицелился, но сразу же передумал стрелять. Зачем тратить выстрел на то, чего не существует? Правда, теперь он понял, зачем это оружие давали осужденным на самом деле. Приставить ствол к виску и нажать на спуск — смерть моментальная и безболезненная, как противовес гибели в этих снегах и вечной мерзлоте от переохлаждения — вполне гуманная альтернатива.

— Мистер Саммерс, — отозвался человек. — Не стреляйте. Меня зовут Кашниу. Я ваш друг.

Он выставил руку вперед и с его ладони сошел маленький, еле заметный, синеватый энергетический шар. Саммерс смотрел, как он приближается, не в состоянии отвести глаз. Шар все время увеличивался в диаметре — вдвое, втрое, впятеро, пока не коснулся Юргена.

И он почувствовал тепло.

Ему стало хорошо и уютно, словно в собственной постели.

— Это поможет вам не замерзнуть, — говорил Кашниу. — Франц попросил меня встретить вас здесь, объяснить суть нашей организации и принять вас в неё. Наверное, вы очень понравились мистеру Кроуссену, раз он сделал для вас такое одолжение. Вы станете первым человеком с Земли, принятым в наш небольшой клуб.

Юрген протер глаза, потом еще раз. Он потихоньку начинал верить, что человек перед ним — не фантом, не порождение его разума. Что он вполне реален и осязаем. Но зачем, зачем это Кроуссену? Он предал его суду, сфабриковал доказательства, чтобы Саммерс попал во Фрост и встретился здесь с этим человеком? И какая еще организация?

— Что происходит? — спросил Юрген.

— Ваш мир, который вы знаете, скоро рухнет. Он не умрет, но серьезно изменится. И безопаснее всего вам будет со мной, — усмехнулся Кашниу. — Пройдемте, здесь недалеко, мистер Саммерс. Я вам все объясню.

Глава десятая

Вокруг была цветущая зелёная поляна, одна из тех, которую среднестатистический человек двадцать пятого века мог увидеть или на картинке, или в музее природы прошлого. Зелёный травяной ковер, украшенный белыми, приятно пахнущими цветами, удивил Юргена Саммерса, а особенно учитывая то, что находился он посреди заледенелой, суровой, снежной пустыни Фроста. Оазис метров двадцати пяти — тридцати в диаметре выглядел посольством рая в аду — иначе не назовешь.

С десяток деревьев, украшенных сочно зелёными листьями, мягко шуршали, словно общались между собой на каком-то непонятном человеку языке. Запахи были чистыми, настоящими, а не синтетикой, которую порождали синтезаторы аромата в городах. Хоть Юрген никогда не был в настоящем лесу, но сразу же почувствовал разницу. Этот оазис выглядел девственным, не тронутым человеком.

На миг Юрген решил, что умер, а все домыслы людей о потустороннем мире оказались правдой; ведь как еще объяснить то, что он попал в одно из самых смертоносных мест, доступных человеку, его спас какой-то незнакомец и отвез сюда — в оазис, которого не может существовать?

— Становись за мной, на лыжи, — сказал тот, кто назвался странным именем Кашниу, которого раньше Саммерс ни разу не слышал.

Тогда Юрген окончательно понял, что перед ним не галлюцинация и не враг. Хотели бы ему навредить — оставили бы в пустыне.

Он влез на лыжи, и те понеслись над снегом с такой скоростью, которую способен развить не всякий мобиль. Они огибали снежные дюны, мороз бил в лицо, маленькое солнце смотрело за ними, словно насмехалось. Но вскоре все кончилось — небольшая поляна приветствовала их своими настоящими красками, неподдельными ароматами и небывалой красотой.

Минут десять Саммерс не мог прийти в себя. Он смотрел по сторонам, прикасался ко всему, словно проверяя, не кажется ли ему это все. А потом он заметил голубой шар, висящий над поляной на высоте метров десяти.

— Система климат-контроля? Но из чего это? — еле шевеля языком, спросил он.

Только сейчас Юрген понял, что весь вспотел. Он снял с себя серую тяжелую куртку, положил на траву и уселся сверху.

— Это энерготехнологии, — ответил Кашниу. — Понимаете ли, мистер Саммерс, все в этом мире имеет энергию. Вы, я, трава под нами, эти деревья, снег, вон те горные вершины, даже воздух. Нужно только научиться её использовать, и человек сможет творить чудеса без угрозы для себя или окружающей среды.

— Но ведь это невозможно! — вскрикнул Саммерс.

— Возможно, — ответил Кашиу, садясь рядом с Саммерсом и подкуривая длинную, сантиметров пятнадцать, сигарету. — Хотите? — он извлек откуда-то из-под одежды еще одну, такую же.

— Не курю, — отказался Саммерс. — Расскажите, что здесь происходит, — он взглянул в глаза собеседнику.

— Понимаете ли, вы, люди с Земли, или, как вы называете — Патрия, — не единственные разумные существа во вселенной. Миров множество, мы считаем, что их количество бесконечно. Некоторые из них населены существами, похожими на людей, некоторые не очень, третьи далеки от человека настолько, что вам трудно было бы это вообразить. Мы тоже когда-то допустили ошибку, посчитав себя единственными разумными существами во вселенной.

— Так вы не человек? — удивился Саммерс.

— Человек. Физиологически мы с вами ничем не отличаемся. Но произошел мой вид не с Патрии а с Мириу. Мы являемся самой старшей цивилизацией во всех мирах и предпочитаем называть себя Изначальными. Хотя кто знает, может, мы ошибаемся, а в бесконечной мультивселенной существует кто-то более древний, чем мы, — Кашиу затянулся сигаретой.

— Чего вы хотите? — Юрген верил в слова таинственного собеседника. По крайней мере, не было ничего, что заставляло бы в них усомниться.

— Наша цивилизация, как и ваша, прошла каменный век, железный, электронный и когда-то, как и вы сейчас, вступила в биовек, открыв для себя параллельные миры. Как и вы, мы открыли путь в Алмунью. Построили города, машины, заселили тот мир, как свой. Тогда мы еще не знали, что биотехнологии тоже склонны к эволюции, а эволюция по каким-то непонятым законам вселенной могла проходить только в неродном для цивилизации мире, словно кто-то свыше, может, Бог, а может, и дьявол, запрограммировал именно такой порядок вещей. Цивилизация доходит до биовека, открывает дверь в параллельный мир, заселяет его, и уже там происходит эволюционный сдвиг. И в один прекрасный день он случился. Мы, как и люди Земли, объединенные мозговым интерфейсом, стали едины. Превратились в единый разум. Биокомпьютер огромной силы, частью которого был каждый живущий человек. Единый разум, единые мысли, единая воля. Изначальные стали напоминать колонию муравьев, объединенных единой целью и стремлениями. И, как и у муравьев, у наших сородичей, переселившихся в Алмунью. появилась своя королева. Человек, обладающий особой мутацией, позволяющий влиять на вселенский разум. Способный внушать каждому человеку свои желания. Кшания Рисиан Датим — так звали королеву, имеющую власть над Алмуньей. Алмунийские Изначальные развивались семимильными шагами. Технологии рождались одна за другой. Королева искренне верила, что несет добро. Что помогает своей цивилизации достигнуть высот. Но она не могла дать им одного — права на самовыражение. Ведь со временем алмунийские Изначальные превратились в зомби под её руководством.

— Какое это имеет отношение ко мне? — спросил Саммерс.

— Подождите. Дайте закончить, — Кашиу снова затянулся своей длинной, казалось, нескончаемой, сигаретой. — Наш первичный мир развивался медленнее альмунийской колонии, но люди в нем остались людьми. К власти в нем пришли объединившиеся с религией ученые. Ведь наука и религия, как мы считаем, работает над одним и тем же — реализацией воли Бога. Бог в наших верованиях никогда не был против науки. Даже наоборот, религия стимулировала техническое развитие. Ведь зачем человеку дан разум? Только чтобы им пользоваться. А смотря на энерготехнологии, которые были встроены в мир до появления в нем человека, в существовании высших сил перестаешь сомневаться. Одним из ведущих ученых первого мира Изначальных был человек по имени Шагари Ниасс. Он понял, что людям, заселившим Алмунью и попавшим под власть Королевы, нужна помощь.