Виталий Абоян - Ипостась Страница 43

Там он был Брахманом – великим духом всего сущего. Его мысль могла управлять мирами, могла создать новый мир. Только он ничего не создал, все его попытки оказались тщетными.

Пытаясь создать свой мир там, населив его собственными аватарами, он разрушал здешний мир, отрывал его от богини, мешал выполнить Кали то, что было ей предначертано. Он предал богиню, теперь по-настоящему предал, он встал на ее пути и не знал, захочется ли ему отойти с дороги.

Но ведь богиня не должна спрашивать твоего согласия. Она просто уничтожит тебя, пройдя мимо и не взглянув на поверженный труп.

Там, где он побывал, было куда больше одного мира. Несть им числа. Только все они были темны и девственны, каждый мог превратиться во что угодно. В то, во что захотел бы превратить их Шанкар. Если бы сумел, если бы ему хватило духа.

Теперь, побывав вовне этого мира, молодой тхаг отчетливо увидел, что Кали-Юга не закончилась, что все только начинается. И не было никакой Пралайи. То, что случилось два года назад, в одночасье изменив жизнь всей планеты, было всего лишь аварией на Станции у русских. Землетрясения всегда были частью этого мира, и только богиня Кали способна уничтожить то, что пошло неправильно, освободив место для создания нового, более совершенного мира. Требовалось форматирование носителя, на котором был записан образ нынешнего мира, и никто, кроме Кали, не в силах правильно завершить этот процесс.

Никто, только Кали.

И тот, кто вдохнул «джьяду гумра». Только основным понятием остается слово «правильно», недоступное наркоманам... вроде Шанкара Десайи.

Шанкар почувствовал, что его всего трясет. Словно холодный ветер, несущий снег, спустился с вершин Гималаев.

– Что это с тобой? – спросила Авани, положив ладонь на спину Шанкару.

Рука девушки, казалось, обжигала. Словно она была раскаленной подошвой утюга, нежно гладящего застывшую ледяную гору, растапливая ее, уничтожая лед.

– Ты замерз?

Ее руки легко и проворно обвили его тело. Но дрожь от этого только усилилась. Конечности Шанкара отяжелели, будто налились свинцом, в голове помутилось. Ничего не чувствующие ладони прижали нежное тело девушки, гладя гладкую и такую горячую кожу.

Авани вздрогнула и попыталась отстраниться, когда плотно завязанное сари стало сползать с ее плеча, повинуясь умелым рукам Шанкара. Но было поздно – разгоряченный тхаг уже не мог остановиться.

– Отпусти меня!

Она не кричала. Да и если бы закричала – услышать ее здесь было некому.

Сари, тихо шурша, упало к ногам девушки. В ноздри Шанкара ударил пьянящий запах восхитительного женского тела. Десай уже не мог себя контролировать, его руки срывали с Авани остатки одежды. Она не сопротивлялась, поняв, что это бесполезно. Или, может быть, она специально сделала это? Намеренно заставила Шанкара поступить так?

Богиня Кали, потрясающая ожерельем из отрубленных голов.

Так и есть, она специально заманила его сюда, когда он пребывал в беспамятстве, находясь под действием наркотика.

Шанкар не знал наверняка, но подозревал, что за время, пока его разум блуждал по девственным мирам, тело проделало немалый путь. Кто управлял его телом в это время?

Вспомни, как тяжело было вернуться. Вспомни!

Руки дрожали все сильней. Но не зря Шанкар лучше всех владел румалем, не зря его сделали бхутотом. Джемадар ошибся, но не в умении кандидата. Он ошибся в его преданности.

К чему преданность, когда есть такая возможность? Есть путь, которым идут боги. Только теперь по нему могут пройти и люди. Каждый, кто захочет. Каждый, кто сумеет. Чего боялся Раджеш? Того, что Кали останется без работы?

Чушь! Этот мир достоин смерти, его необходимо уничтожить. И богиня выполнит эту работу, будет Шанкар нюхать щекочущий ноздри голубой порошок или нет.

Авани извивалась в его руках. Она сильна, но с Шанкаром ей не совладать.

Десай резко, с силой вошел в нее, заставив закричать. Это был еще один девственный мир, доставшийся ему сегодня.

Движения становились все быстрей и быстрей, наслаждение, поднимающееся снизу, от паха, и взрывающееся фейерверком внутри головы, наполняло все его существо. Вот, значит, как нужно – теперь он знал, каково это, создавать новый мир. Теперь он знал технологию, нужна лишь небольшая помощь.

Рука, как будто действуя по собственному желанию, нашарила в мешке, валяющемся рядом с извивающимися телами, завернутый в скомканный полиэтилен порошок. Заскорузлые пальцы с грязными ободками обгрызенных ногтей зачерпнули столько, сколько смогли, и явили «джьяду гумра» на свет.

Еще чуть-чуть. Осталось совсем немного.

Ноздри шумно потянули внутрь голубой порошок, который мгновенно растворился на влажной слизистой носа, спустя секунду достигнув первых нейронов в мозге.

Мир – это лишь то, что мы себе вообразили.

Старые связи разрывались, чтобы создать новые, еще невиданные. Ткань мироздания переплеталась заново.

Оргазм накрыл Шанкара внезапно, словно стометровая волна, как та, которая, говорят, почти стерла с лица земли город богини – Калигату, больше известный, как Анклав Калькутта. Авани закричала, тоже попав под волну наслаждения Шанкара.

Десай улыбался: он смог изменить мир, у него получилось передать свои чувства Авани. Или этот мир не тот, в котором он убил джемадара и весь свой клан? Вполне может быть. Это уже не имело значения, потому что прямо перед ним открылась быстро надвигающаяся черная дыра, разорвавшая сознание Шанкара на мириады кусков.

Глава 27

Сейчас первой на очереди стояла задача найти и спросить. Не просто спросить, а настойчиво. Есть такие методы, когда при всем желании невозможно не ответить. Их придется применить. Но восемнадцатая надеялась, что подобных разговоров удастся избежать – в конце концов, они все люди мирные и не хотят ссориться.

Городок Нонгуин оказался почти такой же деревней, как та, что уничтожили бойцы «номерного» отряда, только раз в пять больше. Те же непроходимые джунгли, вырубленные в центре городка, но упорно продолжающие наползать на человеческие поселения. Зачем эти люди здесь живут?

Восемнадцатая смотрела на покосившиеся домишки, преимущественно построенные из древесины и бамбука, сквозь богатые щелями стены которых зачастую можно было разглядеть, что происходило внутри. Она снова и снова задавала себе вопрос: зачем они живут в этой глуши? И каждый раз ответ приходил сам собой откуда-то из глубины сознания, из личного, потаенного уголка – затем же, зачем здесь и она. Им некуда идти.

Но у жителей Нонгуина есть одно преимущество перед восемнадцатой: здесь их дом. А у нее... Был ли у нее вообще дом? Трудно сказать.

Она остановилась в какой-то развалюхе, считавшейся в этих краях рестораном. На самом деле заведение не тянуло даже на заштатную забегаловку. Однако неизвестно, когда еще представится случай поесть горячую еду в спокойной обстановке. Нехитрую, но натуральную пищу. В Европейском Исламском Союзе, да и в Анклавах о натуральной еде за такие деньги даже мечтать смешно. А здесь – пожалуйста. Если не вспоминать о рванувшей два года назад атомной станции в сотне километров к северу, то можно считать, что сегодняшний обед выдался эксклюзивным.

Она жевала какую-то зелень, сдобренную горстью перца и других неизвестных ей специй, и думала. Она вспоминала, с чего началось то, что привело ее сюда, в юго-восточную глушь, где приходится палочками отгребать от салата поджаренных насекомых, поскольку от того, что привыкли есть эти узкоглазые, ее просто воротит.

Родилась в Амстердаме, потом, выбившись из-под родительской опеки, она перебралась в Анклав Марсель. Родителям было все равно, они не обращали особого внимания на дочь. С тех пор юная девушка с красивыми светлыми волосами и безупречной фигурой стала гражданкой Анклавов.

Беззаботная жизнь длилась недолго. Она работала официанткой в ресторанчике у моря. Платили безбожно мало, но девушка не оставляла надежды на лучшую жизнь и верила, что с ее данными она достойна и может добиться чего-то большего. Она не ошиблась.

Ошибка состояла в другом: ее планы не совсем совпадали с планами Али Бен Камаля, который держал целую сеть борделей в портовом районе Марселя. Братва из группировки Камаля давно присматривалась к смазливой метелке, несколько раз к ней подкатывали с предложениями поработать в одном из «развлекательных центров», находящихся под крылом Али Бен Камаля. Она, разумеется, отвечала отказом.

Умные люди... собственно, в той среде, куда попала восемнадцатая после того, как прибыла на очередной «суперсобаке» в Марсельский транспортный узел, умных отродясь не водилось. Но мудрые и опытные старожилы портового района попадались. Так вот, эти самые жители Анклава неоднократно намекали девушке, что долго играть с людьми Камаля не стоит. Али не из тех, кто понимает слово «нет».