Уильям Гибсон - Периферийные устройства Страница 45

– Отпечатай ему другой. Не хочу, чтобы кто-нибудь пользовался моим. И моей перифералью тоже.

– Извини, – расстроенно сказал Эдвард.

– Знаю, он тебя заставил.

– И я моего сладкого красавчика никому не уступлю, – капризным тоном объявил Коннер.

– Ему там кое-что подобрали, – сказал Эдвард. – Он вернулся сюда на несколько минут, потом ушел снова.

– Перифераль? – спросила Флинн.

– Телепузика, – ответил Бертон за ее спиной.

Она обернулась. Лицо у него было уже почти обычного цвета.

– Чего?

– Шесть дюймов ростом. На экзоскелет, на место головы, поставили рубку, в нее посадили телепузика. Синхронизировали их. Я делал сальто назад. – Он улыбнулся во весь рот.

Флинн вспомнила безголовую белую машину:

– Ты был в той штуке для упражнений?

– Тлен не разрешила мне оставаться в твоей девочке.

– И я не разрешаю. Штаны надень.

Бертон с Эдвардом исполнили что-то вроде танца в тесном пространстве: Бертон протиснулся к вешалке, а Эдвард с кружкой в руке пересел на кровать. Он поднес кружку Коннеру к губам, Бертон снял с вешалки новенькие камуфляжные штаны.

– Есть разговор на минутку, – сказал он и вышел со штанами в руках. Флинн за ним. – Дверь закрой.

Перед трейлером Бертон вытащил ногу из незавязанной кроссовки, продел в штанину, вставил обратно в кроссовку, затем повторил то же с другой ногой.

– Ты выходила там из дома? – спросил он, застегивая ширинку.

– Только в сад. И виртуально, в коптере.

– Там почти никого на улицах. Заметила? Самый большой город Европы. Видела кого-нибудь?

– Нет, только в одном месте, но это вроде туристического аттракциона, и Недертон потом сказал, там почти все ненастоящие. И слишком тихо во дворе. Для города, в смысле.

– Меня Тлен тоже катала на коптере, пока тот, с косичкой, налаживал моего телепузика для экзо.

– В Чипсайд?

– Никаких чипсов я не видел. Мы пролетели над рекой, низко. Плавучие острова, что-то типа приливных электростанций. Но за все время я видел пятьдесят, от силы сто человек. Если это были люди. Как в старых исторических играх, до того, как научились делать толпы. Если это не игра, то где все?

Флинн вспомнила, как сама подумала о том же, когда впервые поднялась над городом в коптере.

– Я ее спросил, – сказал Бертон.

– И я. Что она тебе ответила?

– Что людей сейчас меньше, чем было в наше время. А тебе?

– Сменила тему. Она объяснила, почему меньше?

– Пообещала объяснить, когда будет время.

– А ты что думаешь?

– Ты заметила, она считает, что у них всё – отстой?

– Она тебе сказала?

– Нет, но по ней видно. Ты заметила?

Флинн кивнула.

64. Стерильно

Бар был заперт. Недертон снова прижал большой палец к стальному овалу. Ничего не произошло.

Однако он заметил, что ничуть не огорчился. Может, так чувствуют себя те, кто поставил ламинаты в Патни. Мысль была настолько необычная, что Недертон огляделся, словно проверяя: не видел ли кто, как она у него мелькнула. Видимо, он находился в каком-то сложном биофармакологическом состоянии, «медичи» что-то сделал с его допаминовыми уровнями, рецепторами – в общем, с чем-то. Радуйся, посоветовал он себе, хотя, возможно, все было не так просто.

Тлен сказала Недертону, что заснул он сразу и спал беспробудно до самого появления Бертона. «Медичи», объяснила она, эмулировал эффект гораздо более долгой фазы быстрого сна, чем на самом деле, и еще много чего. Однако, после того как они усадили Оссиана в кресло, Тлен отправила Недертона досыпать, предварительно еще раз приложив «медичи» к его руке. После того крайне неаппетитного и кровавого, что происходило с Оссианом, процедура казалась негигиеничной, хотя Недертон знал, что на своем наноуровне «медичи» всегда стерилен.

Теперь он проснулся снова и спустился по лестнице-сырорезке. В яхте никого не было, кроме двух перифералей. Приятель Флинн, Коннер, оставил свою на шикарной кровати Зубова-деда. Она лежала, раскинув руки крестом и плотно сдвинув щиколотки.

Появилась эмблема Лоубир – пульсирующая корона. Недертон стоял лицом к столу, и создавалось впечатление, что в кресле за мраморной столешницей сидит коронованный призрачный сотрудник «Милагрос Сольветры», фирмы тоже по-своему призрачной.

– Да?

Эмблема перестала мигать.

– Вы спали, – сказала Лоубир.

– Появился брат Флинн. Неожиданно, – ответил он.

– Его тщательно отбирали в армию за исключительное сочетание импульсивности и объективного расчета.

Недертон чуть повернул голову, переместив эмблему за окно, но теперь казалось, что призрак стоит снаружи, смотрит внутрь.

– Мне показалось, что он все-таки уравновешеннее того, другого.

– Изначально так не было. Их армейские досье сохранились в нашем мире со времен до вмешательства Льва. Они оба искалечены, в разной степени.

– Мне было неприятно, что он в ее периферали. – Говоря, Недертон подошел ближе к окну, поскольку заметил, что вдалеке вроде бы запульсировала арка.

Загорелась другая, ближе, и он увидел Оссиана, который шел к гобивагену, как-то странно выставив вперед чуть согнутые в локтях руки.

– У Оссиана такой вид, будто он толкает что-то, чего здесь нет.

– Русскую коляску. Я поручила техникам в срезе Льва ее разобрать.

– Коляску? – Тут Недертон вспомнил, что видел ее, завуалированную, в прихожей.

– Мы сделали практически невозможным хранение запрещенного оружия. То, что извлекут из коляски, будет почти стерильно.

– В каком смысле стерильно? – спросил Недертон. Ему представился «медичи».

– Лишено опознавательных знаков.

– Зачем оно вам?

– Вы ели? – спросила Лоубир, пропуская вопрос мимо ушей.

– Нет. – Он внезапно понял, что и впрямь голоден.

– Тогда лучше подождать, – сказала Лоубир.

– Чего подождать?

Но ее эмблема уже исчезла.

65. Черный ход в настоящее

Фаба занимала один конец торгового центра, ближе к городу, «Суши-лавка» – противоположный, их разделяли три пустых магазина. Тот, что сразу за фабой, зачах, когда схлынула мода на пейнтбольных мини-роботов. В соседнем, пока он еще работал, наращивали ногти и волосы. Третий на памяти Флинн был закрыт всегда.

Бертон припарковал прокатную машину перед бывшим мини-пейнтболом. Серый полимер, которым витрины замазали изнутри, уже начал лупиться по углам.

– Теперь он наш, – сказал Бертон.

– Кто «он»?

– Вот. – Бертон указал прямо вперед.

– Арендовали?

– Купили.

– Кто купил?

– «Сольветра».

– «Сольветра» купила магазин?

– Торговый центр. Сегодня утром порешили.

– Кого порешили?

– Не кого, а что. Дело. Бумаги выправляют прямо сейчас.

Флинн не знала, что труднее вообразить: деньги, на которые можно приобрести торговый центр, или идиота, который на него польстится.

– А на фига?

– Мейкону надо где-то держать принтеры. Нам нужно место для работы. К Шайлен мы все не влезем. Она, кстати, толкнула свой бизнес «Сольветре».

– Чего?

– Глянула на тебя, на Мейкона, решила, ей тоже надо. А мы не можем вести дела из трейлера. Да и лучше, если вся веселуха будет подальше от мамы.

– Да, наверное, – сказала Флинн.

– У нас тут дроны в воздухе и еще на подходе, ими занимается Карлос. Главное, не будет этой петрушки, когда адвокаты из Клэнтона возят наличку мешками: в банк не положишь, налоги не заплатишь, отмывать – половину отдашь дяде. Все равно что деньги от лепил. Если мы в «Сольветре США», это наша зарплата. Зарплата и дивиденды.

– А чем занимается «Сольветра США»?

– Строительством и недвижкой. С сегодняшнего дня. У адвокатов готовы документы тебе на подпись.

– У каких еще адвокатов?

– У наших.

– Что за документы?

– Регистрация. Покупка торгового центра. Твой контракт как внешдира «Милагрос Сольветра США».

– Ну нафиг. Кто такой внешдир?

– Директор по внешним сношениям. Ты уже на должности. Только не подписала контракт.

– Кто сказал?

– Лондон. Мы с Тлен все обсудили, пока я был там.

– Допустим, я внешдир, а ты тогда кто?

– Гендир, – ответил Бертон.

– Знаешь, как глупо это звучит?

– Поговори с Тлен. Ты директор по внешним сношениям, вот и начинай сношать ей мозги.

– Пока это ты мне сношаешь мозги. Соглашаешься хрен знает на что от моего имени.

– Приходится реагировать быстро.

На пустую стоянку въехал «тарантул» и затормозил, пердя жареной курицей. Флинн глянула вниз и встретила широкую улыбку Коннера. Тот заглушил мотор.

– Во что его засунули? – спросил Бертон.

– Что-то среднее между балетным танцором и рубщиком мяса, – ответила Флинн под прищуренным взглядом Коннера. – Демонстратор боевых искусств.

– Спорю, ему понравилось.

– Даже слишком. – Флинн открыла дверцу.

Бертон вылез со своей стороны и обошел машину.

Коннер вывернул шею, чтобы видеть Флинн:

– Давай скорее туда, где есть все пальцы.