Уильям Гибсон - Периферийные устройства Страница 47

– Поверить не могу, что вы притащили меня сюда. Только не это, – сказал Недертон.

– Придется смочь. Вас не тошнит?

– Я настолько зол, что даже тошноты не чувствую, – объявил Недертон и внезапно понял, что так оно и есть.

– За мной! – И зверек быстро пополз вперед, низко держа голову, чтобы не удариться о потолок (если это был потолок).

Боясь остаться в одиночестве, Недертон пополз следом, вздрагивая при виде своих передних лап. У них был отстоящий большой палец.

Выбравшись из-под неведомого укрытия, перифераль Лоубир поднялась на короткие задние лапы.

– Вставайте, – сказала она.

Недертон встал, сам не понимая, как это сделал. Он оглянулся и увидел, что они вылезли из-под карниза в нише. Все было млечно-просвечивающе-серым. Свет впереди, видимо, шел от луны и пробивался через бесчисленные мембраны тошнотворной архитектуры.

– Наши устройства уже пожираются островными ассемблерами, которые уничтожают все, что не сами создали, – от дрейфующих кусочков пластмассы до сложных чужеродных объектов, – сказала Лоубир. – Поскольку нас едят, мы не сможем пробыть здесь долго.

– Я вообще не хочу здесь находиться.

– Не забывайте, что вы совсем недавно участвовали в проекте по монетизации острова. Как бы он вас ни раздражал, он не менее реален, чем вы. И даже более реален, возможно, поскольку ни у кого сейчас нет планов монетизировать вас. А теперь – за мной!

И коалоподобная зверюшка припустила к свету то на двух, то на четырех лапах. Недертон рванул следом, обнаружив в себе неожиданную прыть. Лоубир бежала по серой безобразной местности, а может быть, зданию, поскольку они находились в каком-то замкнутом пространстве, больше голосовой почты Даэдры. Поверхность, по которой они бежали, была слегка волнистой.

– Надеюсь, у вас были достаточно веские резоны, – сказал Недертон, нагоняя ее, хоть и знал, что такие, как Лоубир, могут без всяких резонов позволить себе что угодно, например отправить Анни Курреж на мобиль, идущий в Бразилию, или его сюда.

– Каприз, скорее всего, – ответила она, словно читая его мысли. Бег не мешал ей говорить, как, впрочем, и ему. – Хотя, надеюсь, так вы лучше запомните то, что я вам здесь скажу. Например, что мое нынешнее расследование целиком держится на одном пункте протокола.

– Протокола?

– Тело аль-Хабиба не уничтожили при атаке, а оставили лежать в неприкосновенности: очень странно, если вспомнить протокол, и особенно протокол американских низкоорбитальных ударных систем.

– Почему? – спросил Недертон, цепляясь за сам факт разговора как за спасательный круг.

– Система, ставящая приоритетом безопасность Даэдры, первым делом устранила бы всякую возможность посмертной угрозы с его стороны.

– С чьей?

– Аль-Хабиба. В него, например, могла быть имплантирована бомба. С учетом его размеров, довольно мощная. Или роевое оружие. Однако система занялась остальными.

Недертон вспомнил силуэт летящей руки.

– Протокол требовал, чтобы с ним поступили так же. Этого не произошло. Значит, была какая-то стратегическая причина. Помедленнее, пожалуйста. – Она довольно ощутимо постучала его по груди серой когтистой лапкой. – Мы уже близко к ним.

Музыка. Если не считать шороха его и Лоубир лап, первый звук, который Недертон тут услышал. Как завывание ветроходов, но более низкий, гулко-ритмичный.

– Что это? – Недертон резко остановился.

– Реквием по аль-Хабибу, возможно. – Она тоже остановилась. Покрутила ушами. – Сюда.

Она повела его вправо, к ближайшей колонне. Колонна была прямоугольной в основании; добравшись до края, Лоубир опустилась на четыре лапы и выглянула из-за угла, словно зверюшка в какой-то очень неправильной детской книге.

– Вот и они.

Недертон упер правую лапку в колонну, перегнулся через падуна Лоубир и тоже заглянул за угол. Маленькие, серые, ожидаемо мерзкие фигуры – довольно много, целая толпа, – сидели на корточках вокруг стоящего тела главного мусорщика. Теперь оно было пустое, из тонких мембран, как все на острове. Безглазое, с раззявленным ртом, оно держалось за счет подпорок из просоленного дерева.

– Включают его в ткань острова, – сказала Лоубир. – Не столько в мифологию, сколько в пластик. Каждая клетка его тела заменена крохотным полиэтиленовым пузырьком. Как видите, он благополучно улизнул.

– Улизнул?

– В Лондон. Американцы дали ему такую возможность, не уничтожив останков. Хотя нашему Хамеду цирковые исчезновения не в новинку. Клептархическое семейство третьего ряда. Регион Персидского залива. Дубай. Но пятый сын. Быстро пошел по дурной дорожке. Очень дурной. Еще до двадцати получил смертный приговор, сумел убежать. Особенно рьяно ищут его саудовцы. Тетушки, разумеется, знали, где он, хотя я совершенно про него забыла. И мы, конечно, не стали бы ничего сообщать саудовцам, разве что в этом появилась бы какая-нибудь выгода. Кстати, его мать швейцарка, специалист по культурной антропологии. Занималась неопримитивистами. Наверное, отсюда он взял своих мусорщиков.

– Он инсценировал свою смерть?

Музыка (если это была музыка) инфразвуковым буром ввинчивалась в мозг Недертона. Он выпрямился, отступил от Лоубир и колонны:

– Не могу больше.

– Инсценировал, причем самым тщательным образом. ДНК периферали принадлежат некой фиктивной личности, хотя и с подробнейше задокументированным прошлым. Собственная ДНК Хамеда, подозреваю, тоже уже в заметной степени фиктивна, чтобы обмануть саудовцев. Однако я сжалюсь над вами, мистер Недертон. Вижу, как вам трудно. Закройте глаза.

Недертон послушался.

67. Черная красавица

Их адвокатская контора – «Клейн, Крус, Верметт» – базировалась в Майами. Из трех чуваков, с которыми они встретились в закусочной «Меги», один, Брент, носил фамилию Верметт. Впрочем, он был не основатель фирмы, а сын основателя, еще даже не полноправный партнер.

Идею сесть в закусочной предложил Мейкон. Иначе бумаги пришлось бы подписывать в фабе, или в соседнем помещении, или в полицейской машине Томми, который привез адвокатов с футбольного поля, где сел арендованный ими в Клэнтоне вертолет. В Клэнтон из Майами они прилетели на собственном самолете. Все трое были ужасно любезны. Надо думать, «Сольветра» отвалила им бешеные бабки, чтобы вели себя так, будто Флинн, Бертон и Мейкон в роли директоров корпорации – никакая не дикость. Впрочем, любезность адвокатов сильно упрощала дело. Брент, у которого загар на вид был еще дороже, чем у Пиккета, умял тарелку свиных наггетсов, двое других ограничились мегамартовским латте.

Флинн видела Томми лишь один раз, когда тот привел адвокатов с парковки, и не имела случая перемолвиться с ним хоть словом. Она догадывалась, что роль охранника и шофера – теперь часть его работы или часть сделки Джекмана с Пиккетом. На обратном пути к машине Томми кивнул Флинн, она улыбнулась в ответ.

Она подумала было, что все это – Томми везет адвокатов на встречу – чересчур демонстративно, потом прикинула, что его отношения с горожанами всегда отдавали левизной. Очень многие знали про Джекмана и Пиккета, и даже не хочется думать, сколько народу кормилось от лепки, пусть и не напрямую. Так что если видишь, что Томми высаживает у «Мегамарта» людей в деловых костюмах и ждет в автомобиле, пока они проведут встречу, ты притворяешься, будто ничего не заметил. А может, даже подходишь к нему поздороваться и Томми угощает тебя эспрессо из кофе-джонсовской машины, а ты не спрашиваешь, чего он тут делает.

Теперь в закусочной остались только Мейкон и Флинн. Бертон вместе с Томми повез адвокатов обратно к вертолету. Флинн взяла себе полпорции наггетсов, к которым питала тайную страсть.

– Будь у нас по две головы, они бы все равно делали вид, что так и надо, – заметил Мейкон.

У него в глазу была виза, и Флинн догадывалась, что он буквально приглядывает за биржевыми новостями.

– Они вели себя ужасно любезно.

– Скажи спасибо, что они не адвокаты твоих врагов.

– Ты техдир, да? – спросила она.

– Ага.

– Шайлен ведь не в совете директоров? Это Бертон решил?

– Вряд ли он. Сдается, они прикинули, кто необходим для их затеи. Ты, Бертон, я, по-видимому, и Коннер.

– Коннер?

– Тоже не в совете, но, похоже, необходим.

– Как ты определяешь?

– Он уже проглотил такую. – Мейкон достал из кармана новой голубой рубашки прозрачную пластиковую коробочку. В единственном углублении на белом пенопласте лежала блестящая черная капсула. – Тебе будет нужна вода, запить.

– Что это? – Флинн взглянула на Мейкона.

– Трекер. Не он сам, желатиновая оболочка. Так труднее потерять, легче проглотить. Сам трекер и разглядеть-то трудно. Тлен заказала их в Бельгии. Внедряется в слизистую желудка, живет там полгода, потом саморазрушается и выходит естественным путем. У компании собственная система низкоорбитальных спутников. Штука недолговечная, но компания сделала это не багом, а фичей, поскольку все время меняет вшитый шифр.