Борьба со смертью - Поль де Крайф Страница 68

Уитней, - всего только инженер, не имеющий никакого права разгадывать медицинские тайны, - понял значение этого факта. Вот лихорадка, поддающаяся регулировке, лихорадка, вызываемая не впрыскиваниями опасного туберкулина и не заражением болезнетворными микробами (операции, после которых всегда приходится молиться, чтобы все обошлось благополучно...).

Нет, эта лихорадка возбуждалась поворотом выключателя и регулировалась амперметром.

Уитней имел одно преимущество перед Вагнер-Яурегом. Ему не пришлось, как этому старому еретику, потратить всю жизнь на преодоление четырехтысячелетнего убеждения медицины, что лихорадка per se (сама по себе) зловредна. Уитней из газет узнал о замечательном лечении Вагнера-Яурега, спасшего обреченных на прогрессивный паралич людей прививками малярии. В простоте душевной и не будучи слишком осведомлен в сложной науке, выросшей вокруг простого открытия Вагнер-Яурега, Уитней прямо пришел к заключению, что все действие малярии заключается в нагревании организма.

Даже Вагнер-Яурег не был совсем уверен, что только в этом все дело. И в самом деле, у этого осторожного, не занимавшегося теориями исследователя создалось впечатление, будто не только повышение температуры возвращало рассудок его больным. Если бы Уитней заглянул в «Историю медицины» Гаррисона, он нашел бы там большое число статей о повышенной температуре. Если бы он прочел эти статьи, то узнал бы, что повышенная температура - вещь чрезвычайно опасная, и что врачи должны всячески стараться ее понизить.

Но Уитней мало беспокоился о старых догматах медицины и о современных научных соображениях, а из метода Вагнер-Яурега, - лечения прогрессивного паралича малярией, - вынес твердое убеждение, что высокая температура является одним из естественных способов борьбы организма со смертью.

Теперь дело пошло быстро, как и вообще все в этих лабораториях, которые профессора с несколько академическим высокомерием называют «промышленными». В медицинском Албани-Коллэдже появился Чарльз М. Карпентер - тот самый молодой доктор (коров, лошадей и философии), который помог Алисе Ивэнс победить мальтийскую лихорадку. В лаборатории он развел целые стада кроликов - бельгийских зайцев, красных новозеландцев, фламандских великанов и альбиносов. Из лаборатории General Electric Co, расположенной по соседству, принесли высокочастотный коротковолновой радиопередатчик- ту самую машину, от которой можно было получить электрическую лихорадку любой температуры.

Надо было поставить совсем простой эксперимент. Уитней, не изощренный в бесконечных медицинских «но», «если» и в теоретической болтовне, думал, что, может быть, малярия слишком сильно нагревала спирохет Шаудина и они подыхали.

День за днем в лаборатории у Карпентера, в стеклянных батарейных стаканах, стоявших между алюминиевыми электродами высокочастотной машины, вырабатывающей электрическую лихорадку, сидели представители бельгийских зайцев, фламандских великанов, красных новозеландцев. Всем им было жарко.

Все они были заражены через половые органы бледными спирохетами Шаудина. День за днем щелкал выключатель, передатчик жужжал. Карпентер и его ассистентка Руфь Боок вдвигали неоновые трубки на длинных ручках между пластинами. Да, передатчик работает. В электромагнитном поле, - где энергия колеблется между пластинами, проходя сквозь стекло и кроликов с совершенно определенной частотой, - газ, наполняющий трубки, светится ярким розовым светом, и гаснет, как только они вынимают трубку из электромагнитного поля. Это зрелище имеет сильный привкус черной магии, но в сущности является всего лишь очень точным и прозаическим способом контроля и дозировки температуры тела кроликов. Можно нагреть их до 40°, до 41°, по желанию.

X

Результаты этого и многих других опытов были великолепны. Ни в одном из двадцати пяти зараженных сифилисом кроликов не осталось и следа от бледных спирохет. Все эти двадцать пять кроликов подвергались воздействию электрической лихорадки.

У каждого из такого же количества не лихорадивших кроликов были уже язвы этой ужасной болезни, кишевшие резвящимися, всеистребляющими страшными дьяволами.

Электромагнитная энергия убила бледное чудовище.

Унтней оказался не так уж прост.

Разумеется, вы уже знаете, что было дальше. Вы полагаете, что они должны были просто повторить замечательный опыт Вагнер-Яурега и Кирле, - применить комбинированное лечение из сальварсана Эрлиха и лихорадки к больным, находящимся на ранней стадии сифилиса, но только пользоваться при этом электрической лихорадкой и радиотермией (как назвал ее Уитней), а не опасными, почти не поддающимися контролю, плазмодиями малярии. Но, увы...

Вы, верно, думаете, что им были отпущены большие средства, что университетские клиники и лаборатории обеими руками ухватились за возможность воспользоваться в борьбе со смертью таким старым (но только что открытым) оружием, особенно теперь, когда один поворот выключателя пускает его в действие с силой, которая контролируется амперметром. Но очень редко прогресс идет таким прямым и простым путем... Нет ничего нового в том, что открытие самого капитального значения в течение долгого времени находится в пренебрежении.

Карпентер вызывал у кроликов эту новую колдовскую лихорадку, прежде чем бледные спирохеты успевали в них как следует обосноваться, до появления первой зловещей вспышки и почти сразу после того, как он заражал их. Опыт его блестяще удался.

Вагнер-Яурег и Кирле знали и все время твердили в своих научных статьях: чем скорее после заболевания применять сальварсан и малярию, тем сильнее они действуют на спирохет, тем больше шансов победить болезнь.

Вы, верно, думаете, что все борцы с этой худшей из болезней повсеместно стали применять этот новый способ?

В 1929 году безопасная, регулируемая электрическая лихорадка Уитнея была предметом обсуждения в академических кругах. А ведь по крайней мере некоторые из этих ученых должны были читать последнюю статью Кирле, опубликованную в 1924 году.

Но в мрачной истории борьбы с этой коварной болезнью все шло задом наперед.

Теперь нужно было испытать силу электрической лихорадки в борьбе с самыми роковыми последствиями деятельности спирохет.

В Америке Карпентер (ветеринар и доктор философии) первый вызвал эту лихорадку в человеческом теле. Он помещал пациента в похожий на гроб ящик из целотекса. По обе стороны ящика помещались пластинчатые электроды, между которыми метались радиоволны, по несколько миллионов колебаний в секунду, всякий раз проходя сквозь ящик и лежащего в нем человека. Карпентер и Пэдж выяснили, что человека можно нагревать до 40-41°С и поддерживать в нем эту температуру в течение любого времени, не причиняя ему никакого вреда.

Карпентер отправился в Нью-Йорский психиатрический Институт, расположенный над Гудзоном. Он обучил искусству электрической лихорадки доктора Леланда Хинзи. Они вызывали у прогрессивных паралитиков электрическую лихорадку с температурной кривой, точно соответствовавшей температурной кривой при сильных малярийных припадках. Это имело чрезвычайно элегантный вид, с научной точки зрения.

Но самое главное заключалось в том, что результаты электрической лихорадки совпали с результатами малярийных прививок, проделанных Вагнер-Яурегом.

Разумеется, это доказывало, что Уитней не так уж ошибался, приписывая все лечебное действие малярии повышению температуры. Это было прекрасной проверкой его мнения. Годами, десятилетиями скрывались спирохеты в