Олег Айрашин - Камуфлет Страница 7

Ни одной новой книги. Стоящий текст требует особого состояния изменённого сознания – вдохновения. А откуда ему теперь взяться-то? Вон, собственная бумаженция с дюжиной слов не читается.

М-да. Попили водочки, называется. «Превентивно» и «упреждение» – трофеи ценные, слов нет. Но какой прок от добычи, коль нести её некуда?

Будь я работягой, столяром-слесарем («Возвращаюся с работы, рашпиль ставлю у стены»[3]), – ничего страшного. Ну, запорол пару-тройку деталей. А с получки возродился бы.

Но здесь, если кураж ухнет – пиши пропало. Не только с книгами, по жизни не поднимешься.

Нельзя, нельзя сидеть и ждать, как невеста на выданье. И выход здесь единственный: ментальная чистка. А может, оно и к лучшему? Заодно в Академию загляну, пусть и с чёрного хода. Тогда и выяснится, стоила ли Москва мессы. Но может и не получиться: проблема невозвращенцев. Как там? «Нам не нужны трупы на скамейках». А, ладно. Двум смертям не бывать, а одной…

Решено, сегодня же. Но перед серьёзной работой мозгам нужен отдых. Координатору позвонить, отпроситься.

– Да, слушаю.

– Семён Петрович, Константинов это, привет.

– Утро доброе, Палыч.

– Не для меня. Что-то поплохело мне, командир, нездоровится. Хочу сачкануть сегодня, а командировку завтра отмечу.

– Уже плохо? А фуршет у нас только намечается. Ты что же, и вечером не появишься?

– Ох, не хотелось бы.

– Как знаешь. Давай, выздоравливай.

– Петрович, добрая ты душа.

Чёрт с ним, с фуршетом. Вчера нафуршетился.

Завёл будильник на одиннадцать и упал досыпать.

Глава пятая.

Чистилище

– Почему с оркестром?

– Ваше Величество, ситуация сложная. Сначала намечались торжества. Потом – аресты. Потом решили совместить.

До Лубянки доехал на метро. Вот и знакомый скверик, прежняя скамейка. Можно начинать.

Стоп. А часы? Да, вечером заводил. Но тут случай особый, лучше перебдеть, чем недобдеть. Закрутил нижнюю головку «Полёта» до упора.

Освежим правила ментальной чистки. А чего тут вспоминать? Тренинги впечатались в память – так виртуозно проводил их Тигуар.

В первую встречу, когда он вошёл, высокий, по-военному подтянутый – будто волна прокатилась по залу.

– Лучший чистильщик Академии, – женский шёпот за спиной.

Говорил тренер отчётливо и неторопливо.

– Нам не нужны трупы на скамейках. Вы можете вернуться без добычи. Или потерять трофей в дороге. Но возвратиться должны обязательно. Помните: главнейшее правило – третье. Оно стоит двух первых, вместе взятых.

– Итак, правило первое: максимальная свобода. Не зацикливайтесь на логических схемах, дайте волю чувствам. Если душа, как утверждает религия, существует, она обретается, как доказывает наука, в правом полушарии головного мозга.

– Правило второе: подъём используйте для решения попутной задачи. Не разбрасывайтесь, выбирайте одну – важнейшую.

– Правило третье и последнее. Всегда возвращайтесь.

– Повторяю, – он понижал голос. – Возвращайтесь. Вы должны думать не только о себе. Держите в сердце Академию. Не забывайте: много смертей при хороших прижизненных показателях вызывают подозрения. Ещё раз: нам не нужны трупы на скамейках. Вопросы? Вопросов нет.

Дальше начиналось главное, практические занятия.

Итак, с правилами ясно. Теперь очерёдность. Три стадии ментальной чистки. Стадия первая – погружение за сокрытой от сознания информацией, или чистилище. Стадия вторая – подъём из виртуала в реал, или эскалатор. Стадия третья – актуализация, или расшифровка добытого. Смогу ли?

Понятно, главная проблема – стакан. Гранёный стакан с водкой. Причём не мой, а Белого. А попутная задача – тоже загадка: вторая производная.

Всё? Всё. Пора.

Как мои часики? Пока идут, как положено. Маленькая стрелка замерла на цифре «12», большая неумолимо приближается к ней. Вот и отлично. Наверное, всё случится в полдень; как говорят военные, в двенадцать ноль-ноль.

Что-то происходит? Ага, площадь блокируют. Нагнали кучу гаишников, спецназовцев. И роту бойцов – в бронежилетах, касках и с автоматами.

И у всех за спиной ранцы. Интересно, что внутри?

Картина как на ладони. Вчера не обратил внимания: скверик-то над площадью приподнят, и с моей площадки – лестница вниз.

Похоже, началось. Вон как слаженно действуют, в жизни так не бывает.

Гаишники носятся, как муравьи перед дождём, ни одного лишнего движения. Одни перекрывают проезды, ведущие к Лубянке, другие, сгрузив с подъехавшего КАМАЗа, по кругу расставляют чугунные столбы на бетонных стаканах-основаниях. Третьи навешивают канат с красными треугольными флажками. Остальные тормозят пешеходов, приблизившихся к огороженному участку.

Спецназовцы строятся двойным кольцом вокруг натянутого каната. Стоят молча, спинами друг к другу, сосредоточенно глядя перед собой: наружу и внутрь охраняемой зоны.

Бойцы собираются повзводно, где в Лубянку вливаются улицы.

А что на циферблате? Часы стоят: двенадцать ноль-ноль. Точно, началось.

Со стороны Театрального проезда появился тягач исполинских размеров. Похожие перевозили МБР[4] на парадах. Но этот ещё крупнее: отъезжающий КАМАЗ смотрится пигмеем.

Динозавр пытается въехать на Лубянку, не задев ограждения; медленно выворачивает оглобли, но попасть на площадь не получается. И гаишники без пользы: чересчур уж размеристо стальное чудище.

На тягаче, в центре гигантской, с баскетбольную площадку, платформы возвышается памятник: Железный Феликс. В длинной шинели с кровавым подбоем. А вокруг замерла толпа необычно одетых – одни обмотки чего стоят – людей. И рядом сверкающий металлом альтернативный герб: орёл с двумя головами, увенчанными крупными рубиновыми звёздами. В правой лапе хищная птица сжимает огромный, с человеческий рост, молот, а в левой – столь же устрашающих размеров серп. Где-то видел – не похожие, а именно эти – орудия труда.

В двух шагах от монумента – странный агрегат с гофрированным шлангом, проведённым в грудь Железного Феликса. К затылку рыцаря революции прилажен щелястый ящик, соединённый кабелем с загадочным устройством. И ещё подле Феликса куча мелких коричневых брусков; похоже, тротиловые шашки.

Тягач окутался дымом, сизая пелена стелется по земле, поднимаясь до окон, нет, уже скрывая нижние этажи ближайших зданий. Но в ограниченную канатом окружность дым не попадает.

Выхлопные газы махина изрыгает ритмично, и в этот ритм точно вписалась невесть откуда, извне или изнутри, взявшаяся мелодия. Григ, «Пер Гюнт», интермеццо «В пещере горного короля». Воплощение силы – абсолютной, бездушной и не по-доброму, издевательски весёлой.

А, так вот в чём дело! Агрегат – это кондиционер. Гениально! Одним выстрелом – двух зайцев: горячее сердце и холодная голова. Тогда коричневые бруски – не взрывчатка. Мыло, чтобы чистые руки.

Но что за люди на платформе? А сколько их? Ага, двадцать шесть. Бакинские комиссары. Хм, латышские стрелки были бы уместней.

«А может, – прозвучал ехидный голос внутри черепной коробки, – подать ещё и Анку-пулемётчицу, до кучи? А пива холодного в постель ты не хочешь?»

Я сразу увял.

Тягач изрыгает клубы дыма в такт убыстряющемуся ритму. Музыка всё громче. Холодное неистовство ищет выход. Тяжёлые дымные тучи с хлопьями сажи заползают в соседние улицы, дальше и дальше. Доходит резкий запах гари. Чёрная метель кружится по Лубянке. Мертвенное мерцание ярко высвечивает платформу и белый круг площади, словно сцену в гигантском театре.

Злорадствующие ритмы плавно переходят в разухабистый финал в исполнении группы «Делириум тременс»:

Ух ты, ах ты —

Все мы – космонавты.

И – тишина. Резкая, внезапная, как удар, тишина. Всесокрушающая сила так и не вырвалась наружу.

И ещё несуразность: большая часть платформы пустая. Зачем тогда нужен стальной исполин?

Понты дороже денег, — мелькнула мысль. И в тот же миг раздался сухой щелчок. Железный Феликс вспыхнул, на секунду ослепив меня. Запахло горящей серой.

Дым сгустился в кромешную мглу. Тьма, пришедшая из Театрального проезда на смену ослепляющей вспышке, накрыла всё вокруг Лубянки. Исчезли улицы и переулки, исчез во мраке застрявший тягач и всё, что было на нём. Исчезли двадцать шесть бакинских комиссаров. Исчезла куча мыльных брусков. Пропал нелепый и страшный герб, как будто не существовал на свете. Всё пожрала тьма, напугавшая всё живое на площади и в её окрестностях.

Стоп. Подобное уже было, насчёт тьмы пришедшей. Боже, как странно. И страшно.

Может, обойдется? Но как я мог потерять бдительность? Ага, слишком легко удалось взломать первый код.