Ноэми Норд - Мафия «Фикс». Мишень. Пластироны Страница 7

Притов задумался. Вася был самым перспективным учеником, даже «любимчиком», как его называли завистники, но к его словам стоило прислушаться.

– Алло? Мне бы, Уисса… Джон, тут такое дело… – академик Притов позвонил главному заказчику.

Так Вася получил кило земляники. Кроме того, он уловил роковую связь между своей пациенткой, Уиссом, Притовым и самим собой.

На всякий случай экспериментатор поменял барокамеру незнакомки с камерой поврежденного ица. И когда того отправили на запчасти, жизнь Молли – Миледи оказалась вне досягаемости всесильного босса.

После полной реабилитации пациентки Вася отправил ее далеко в горы к знаменитому гуру.

– Уезжай. Только Синк тебе сможет помочь.

6. Трагедия Тины Бизиной

Прекрасные глаза Тет – первопричина больших неприятностей. Подруги ее избегали, старухи крестились на юбки.

Соседки устраивали облысевшим супругам бойкоты и скандалы. И только старые девы были на ее стороне. Они презирали дородных жен, их зачиханных мужей и фраеров с развитой мускулатурой.

Старые девы ценили свой статус. Не каждой дано проявить характер, чтобы навсегда отбить наскоки зловредных самцов. Не каждая способна оградить быт от необходимости застирывать вонючие носки.

Тина Бизина была именно такой принципиальной старой девой. Она сохранила себя, свою фигуру и свои руки. Ей было далеко за сорок, и гордая звезда одиночества прочно вцепилась в небо над ее головой.

А когда-то Бизиной замуж хотелось.

Избранником ее сердца был Пал Куляк.

В ангельских снах он являлся не только крупногабаритным самцом, но и непревзойденным талантом. Сколько слез Тина пролила на мощные строчки суровых деревенских романов. В героинях она узнавала свою принципиальность и верность долгу и даже чистоту души.

Пал Куляк был для Бизиной и богом, и пронзающим недугом.

Но поздний аборт стал для нее роковым.

– Это очень опасно! В таком возрасте! Вы должны родить! Все мужчины сначала против, но как только увидят родные глазки и розовую попку, уговаривать не приходится! И твой женится! Непременно женится! – уверяла Тину бывалая врачиха.

Но Пал Куляк вдруг резко переменился к сорокалетней редактрисе. Да и сама она подурнела от многих слез. Голубенькие глазки утонули среди мутных ворсинок, нежно-поросячьи оттенки заалели прыщами.

– Беременность? Только не это!

– Но ты же разведен!

– Да, но связь вне брака – большой компромат. Скандал. Ты же знаешь, я выдвинут.

Она стойко выстояла очередь в операционную.

За неплотно прикрытой дверью, взвизгивала какая-то несчастная:

– Ой, мамочка-а-а!

– Это восьмиклассница… Парилась, вот зародыш и приварился, – сообщила Тине соседка по очереди.

Тину мелко затрясло. Она тоже парилась и пила йод с цитрамоном.

– Уже второй день скоблят. Вакуумом бесполезно.

– Почему не обезболивают?

– Как же не наказать? Пусть помучается, чтобы снова не залетела. Ей же на уроки нужно, физику-математику учить.

– И—и—и! – снова затянула восьмиклассница на верхней ноте.

Когда Тина уже начала терять сознание, ее пригласили:

– Бизина? Залезай!

– А укол?

– Какой укол?

– Обезболивающий.

– А мы не обезболиваем – рожать больнее. Тем более, что на анальгин лимит вышел.

– Но…

– Залезай! Или рожать придется!

Очнулась Тина только через неделю, навсегда освобожденная от шанса когда-нибудь снова залезть на операционное кресло.

Вот в этом и был виноват перед ней Куляк. Но зато она теперь директриса главного мухинского издательства.

Кто бы только знал, как любят умнейшие, талантливые писатели своих директрис!

Тина Бизина не страдала от избытка эманации. Мужчины вокруг нее кружились нескончаемым ласковым роем. Они осыпали ее комплиментами, свежими анекдотами и разноцветными шоколадками. Из ее жизни навсегда исчезли мужланы и грубияны. Чуткие великодушные кавалеры восторгались ее очарованием, были без ума от ее ума и тонкой иронии.

Они весело впархивали в кабинет, вникали в ее сомнения и умело рассеивали их. Но закружив усталую директрису, все эти, прославленные и знаменитые, тотчас улетали, заполучив тонкую осторожную подпись Бизиной.

С ними все ясно. Дети. Годы. Внуки. Жены.

.А Пал Куляк между тем медленно превращался в самца. Его припухшие глаза налились кровавой жижей. Изношенное сердце захлебывалось от перегрузок. В сознании возникали и покачивались возмутительные торсы…

И он всей тушей навалился на маленькую Тет.

– Двести! Нет, триста рублей дам! Не кричи! Эх-х! Поцарапала! Стерва… Один я… Совсем один… Не кричи… Ну…

Тет всеми силами отбивалась и царапалась под слоновой тушей.

– Пусти, старикан поганый!

– Женюсь… Королевой будешь… Озолочу… Девочка моя…

– Да вы что!

Ножки допотопной тахты расползлись, и Пал Куляк в ужасе вскочил с развалин. Глаза его дико блуждали:

– Исцарапала! Вот чертовка! Будет тебе! Все знаю, про вашу типографию! Все ВЦ ваше разгоню! Всю эт-ту молодежь вашу!

– А я тоже кое-что знаю… И Бизина кое-что знает, – не сдержалась Тет.

Перепуганный Куляк рванул к дому Бизиной, чтобы «заткнуть старую дуру».

– Ты все стрекочешь? Ведьма старая! Дура кастрированная! Мало ты от меня получила? Кто тебя директором сделал? Не помнишь? Дрянь ты подлая! Рассказывай – что про меня сорочишь? Голову отверну! Язык твой поганый вырву! – тряс обезумевший Куляк сухое тельце Бизиной. – Да разве ты сама не понимаешь, – кто я такой? Да я душонку твою неблагодарную вышибу! Я с работы тебя сниму!

Опомнился он лишь тогда, когда глазки Бизиной высоко закатились, и тело объяла судорога.

Конец ознакомительного фрагмента.