Шакирова А - Единственная из чужой Вселенной Страница 9

отключиться! Отодвинуть переживания и забыться глубоким сном.

 Вздохи Изелейны вторили моим.

 Опустошенные, раздавленные, сбитые с толку, мы ждали лишь немного тишины и покоя. Но... так нам и их предоставили.

 Коридоры ветвились, множились, расходились и встречались. Ни единого окна, двери не попадалось нам на пути - только гладкие стены из голубоватого камня. Где-то он будто бы подсвечивался изнутри,

где-то весь потолок усыпали лампочки. Казалось - это маленькие солнца, собранные великим магом и, как попало, разбросанные по потолку.

 Я уже хотела спросить слуг - скоро ли цель похода, когда наша маленькая компания свернула в очередной раз и... вырулила в просторный тупик.

 Здесь, наконец-то, возвышались две бронзированные двери.

 Слуги открыли их нам одновременно, Путник жестом приказал им уйти.

 Я вошла в одну дверь, Изелейна - в другую. Казалось, нас разделили намеренно. Но стоило мне обозреть помещение, радостный возглас сорвался с губ - между нашими "квартирами" распахнулась сквозная

дверь. Изелейна тоже задержалась возле нее, глупо улыбаясь. В чужом мире, среди неведомых существ, мы благодарили высшие силы даже за такую малость.

 Между тем, слуг и след простыл.

 - Особенно радоваться тут нечему, - фыркнул куратор.

 Ах да! Он же что-то хотел нам сообщить!

 В оцепенении, изнеможении, разбитости я ждала очередных отвратительных новостей.

 - Девушки. Вам стоит знать - то, что почти убило Даритту, - Путник закивал, когда Изелейна вздрогнула от его слов, бросила на меня пораженный взгляд. Я тоже кивнула. - Так вот, то, что охотилось

на Даритту, теперь набросится на вас обеих. Сэл и Мей - те самые зеленые инопланетники, что ссорились из-за вас - ну те, что помоложе, - куратор выдержал паузу, мы закивали хором. - Они ваше

спасение. Держитесь к ним поближе, не отвергайте общества. Помните, только с ними вы в безопасности.

 - Только с ними или с любыми зелеными? - уточнила Изелейна. Моих сил не хватало даже на такой простецкий вопрос.

 - Только, - Путник развернулся и пропал.

 Мы пересеклись взглядами - я пожала плечами, Изелейна кивнула. Как обычно, куратор не счел нужным ничего объяснять. Бросил сведения, как кость собаке - и только его и видели.

 Еще немного постояв друг напротив друга, но в разных квартирах, мы почти одновременно махнули руками. Ничего не попишешь. Надо жить дальше.

 - Пойдем осмотримся что ли? - угрюмо предложила я.

 Изелейна как-то странно дернулась, выбросила вперед руки, будто пыталась за что-то ухватиться, и упала, закатив глаза. Веки ее медленно закрылись, кожа посерела, щеки впали. Я метнулась к дверям -

звать на помощь, но перед глазами все закружилось. Стены, потолок плясали дикий танец, менялись местами, будто я летала в невесомости, то и дело переворачиваясь вниз головой.

 Пол ушел из-под ног, и я почувствовала удар затылка о твердый, но теплый камень.

 Наверное, это все, подумала я, когда чернота залила весь мир. Звуки и ненавязчивые запахи отступали за ее границы, оставляя мне лишь пустоту и страх.

 Тело обмякло, не слушалось. Сердце билось так медленно, что, казалось, вообще остановилось.

 В дверь кто-то стучался, но ни я, ни Изелейна не смогли бы открыть.

 Я услышала, как щелкает замок, попыталась приподняться, чтобы увидеть - кто вошел, и рухнула навзничь.

 Мрак поглотил сознание.

 Если бы не странные обрывки фраз, которые я не понимала, не воспринимала, подумала бы - все, умерла. Сгустки тьмы облепили, словно просачиваясь внутрь тела.

 Пришла боль. Казалось, из груди вырывали куски плоти. Не резали, выковыривали, дергали.

 Я молилась о том, чтобы все наконец-то закончилось. Но боль нарастала, заслонила весь мир. И... пропала.

 Тьма раскололась на части, уплыла за рубежи видимого мира. К моему лицу, очень близко, склонилась голова... носорога.

 Он вздохнул с таким облегчением, воодушевлением, словно я очень много значила, бесконечно дорого стоила.

 - Она очнулась, - тихо, будто издалека, донеслась фраза ... спасителя.

 Я с трудом повернула голову на звук - шея опять не слушалась - и успокоение тонизировало мышцы. Изелейна тоже открыла глаза! Щеки позоровели, к волосам вернулся привычный отблеск огня.

 Как меня прижимал к себе носорог, так и подругу баюкал на руках спаситель.

 Зеленые понесли нас на кровать, не сговариваясь, будто понимая без слов, уложили рядом и присели на пол, выжидая.

 Как ни странно, я очень быстро пришла в себя.

 Вроде бы только что меня разбил частичный паралич - ватное тело почти не слушалось. Не получалось даже пальцем пошевелить - лишь дряблые мышцы неприятно дребезжали от натуги.

 Но не прошло и нескольких минут, как силы вернулись, а туманная дымка перед глазами рассеялась.

 Я покосилась на Изелейну.

 Мы почти синхронно приподнялись на локтях, и сели, встретившись взглядом с зеленокожими.

 Так хотелось отблагодарить их! Иномирцы снова отвели от нас ненастье. Откуда я это знала? Не представляю. Просто догадалась - и все. По осколочным сведениям Путника, по внутренним ощущениям.

 Изелейна, кажется, домыслила тоже.

 Но вот беда - зеленые не понимали ни слова из нашей речи.

 Где же эти обещанные Айстрайненом лингви-диски или как он их назвал?

 Ничего лучшего не придумав, я расплылась в улыбке. Носорог кивнул и вернул мне ее.

 Изелейна приложила ладонь к груди и склонила голову, словно по-своему отдавала спасителю честь. Он приподнял уголки губ, повторил жест.

 В другое время меня разобрал бы смех. Мы общались так, как русские туристы объяснялись в заморских магазинах - руками, звуками, ужимками.

 Вместо желания похихикать над неловкостью ситуации - ведь нарочно не придумаешь - я ощутила странное удовольствие от близости носорога. Опасения, что "присоски" вернутся, с его появлением как

рукой сняло.

 Я смотрела в лаймовые глаза носорога и верила, что он выручит, не знаю -отчего и зачем, но вытащит из любой передряги.

 Казалось, я долго бежала по заснеженному полю, дуя на заледеневшие руки, вбежала в дом и присела к камину. Щедрый жар укутал, разгорячил лицо и пальцы, успокоил ощущением дома, уверенности в

завтрашнем дне.

 Носорог... он стал моим камином...

 Хотя о какой уверенности может идти речь, если ты в чужой Вселенной, на чужой планете... а из родных - только подруга?

 И даже Путник бросил нас, ушел, ничего толком не объяснив.

 Минуты капали, а мы так и сидели вчетвером, в полной тишине, улыбаясь друг другу, как подростки на лавочке.

 И, казалось, в этом молчании, в едва приподнятых уголках губ, тепле смущенных взглядов, таится куда больше, чем можно выразить самыми чувственными стихами.

 Стряхнув наваждение, я бросила взгляд на Изелейну. Она обернулась.

 Зеленые встали одновременно - словно многократно репетировали. Поклонились, приложили шестерни к груди и скрылись за дверью.

Глава 4

 (Мей)

 Говорят, история развивается по спирали. Не знаю как история в целом, но сегодняшний день неуклонно подчинялся этому правилу, как камень - закону тяготения. Одни и те же события бесконечно

повторяли друг друга, менялись лишь детали.

 Недолгое время назад я наткнулся в замковом коридоре на Путника.

 И вот уже мы с Сэлом, покинув девушек, вновь едва не сбили куратора с ног.

 По правде сказать - бежали как угорелые, чтобы не передумать.

 Я мог бы вечность просидеть рядом с единственной. Она улыбалась, не отводила глаз...

 И я тонул, дурел, терял чувство реальности.

 Оглох от грохота сердец, сознание заволокла эйфория.

 Я затаенно любовался округлостями груди и бедер девичьего тела. Они так соблазнительно, так коварно вдруг сходились в тончайшей талии, что я почти не дышал. К старой знакомой - судорожной боли у

лобка - привык еще после встречи с Миленой. В отличие от Сэла, который нервно вздрагивал от спазмов, я сидел ровно, весь погрузился в ощущение близости Изелейны.

 Мы молчали - все четверо. Девушки поняли, что ни я, ни Сэл не знаем их языка, а лингви-диски еще не раздобыли, и не нарушали волшебство момента головоломками фраз.

 Я же не сумел бы сколотить из вороха слов, что мельтешили в голове, даже одну сносную реплику.

 Забыл, что нужно есть, пить, одеваться, спать... Все потребности тела ушли куда-то, исчезли.

 Оставалась лишь Изелейна - такая родная, бесценная, соблазнительная до мучений.

 Еще никогда мне не было так хорошо. Взвинченность химией взросления отходила за границы восприятия - я каждой клеткой внимал симпатии единственной. Она не отвергала мое общество, как Милена, не

сторонилась. Наоборот - подалась вперед, сократив дистанцию.