Лайон де Камп - Башня Занида Страница 10

Сначала они попетляли по зловонным улочкам А’ваза, потом пересекли северную часть Ицанду. Выезжая оттуда, они оставили слева бутафорское великолепие театров Сахи, а справа тяжеловесную суету мануфактур Ицанду. Кузницы вовсю дымили, и в уши бил причудливо перемешанный коктейль из грохота молотов, визга сверл и прочих звуков, которые издавали пилы, напильники и бог знает, что еще. Потом они проследовали под цокот копыт по нескольким широким бульварам, пересекавшим парк, над которым, подгоняемые ветром со степей, кружились небольшие песчаные вихри.

Наконец они окунулись в блистательную роскошь Кхарджу с его суетой, магазинами и торговыми компаниями. По мере того, как они продвигались на юго-восток, перед ними вырастал единственный в городе холм, на вершине которого был расположен древний замок балхибских королей.

— Дом Кастамбанга, — сказал Квейс, указывая тростью.

Феллон беззастенчиво предоставил ему право расплатиться с возницей — в конце концов, кваатский суперагент платил не из своего кармана, а залезал в бездонный кошелек гуура Урлика. Они вошли в дом. Там был обычный привратник и обычный центральный дворик, который, впрочем, был украшен журчащими фонтанчиками и статуями из далекой Катай-Джогораи.

Кастамбанг, с которым Феллону еще не доводилось встречаться, оказался огромным кришнаитом, зеленые волосы которого уже сильно поблекли, став нефритовыми, а его крупное толстое лицо было изборождено глубокими морщинами. Похожее на бочку с жиром тело финансиста было облачено в тогу цвета киновари, сшитую по сурускандской моде. Закончив церемонию представления, Квейс сказал:

— Мастер Кастамбанг, хотели бы мы побеседовать приватно.

— О, — сказал Кастамбанг, — это можно, это можно.

Не меняя выражения лица, он ударил в небольшой гонг, стоявший на его столе. В приемную просунул мохнатую голову хвостатый человек из майкардандских болот Колофт.

— Приготовь берлогу, — приказал банкир и обратился к Феллону, — Не угоститесь ли сигарой, господин землянин? Место скоро будет готово.

Сигара оказалась великолепного качества. Банкир сказал:

— Как вам праздник в нашем городе в этот ваш приезд, мастер Турандж?

— Я доволен, господин. Вчера я ходил смотреть пьесу — в третий раз в своей жизни.

— Какую же?

— «Печальная трагедия королевы Деджанаи Квирибской» Сак’квица, в четырнадцати актах.

— Понравилось ли вам?

— Акта до десятого, а дальше драматург стал повторяться. Больше того, сцена к концу была так густо усеяна трупами, что персонажам, которым по ходу действия приходилось бегать, с большим трудом удавалось не спотыкаться, — Квейс зевнул.

Кастамбанг сделал пренебрежительный жест.

— Мастер Турандж, этот Сак’квиц из Руца лишь один из сверхсовременных умников, которым, в действительности, нечего сказать, и которые маскируют это всякой чушью, написанной в излишне экстравагантной манере. Вам следовало бы посмотреть возрожденную классику, вроде «Конспираторов» Харьяна — завтра вечером как раз премьера.

В этот момент вернулся колофтянин, доложивший:

— Все готово, хозяин.

— Пойдемте, господа, — сказал Кастамбанг, помогая себе руками, чтобы подняться на ноги.

Стоя, он производил не такое внушительное впечатление, потому что ноги у него были коротки, а передвигался он с трудом, прихрамывая и задыхаясь. Он подвел их к задернутой занавеской двери в другом конце приемной. Подоспевший колофтянин открыл перед ними дверь, и Кастамбанг отступил в сторону, приглашая гостей пройти. Они ступили в клеть, подвешенную внутри шахты. Вскоре клеть начала рывками опускаться, а сверху донесся скрежет шестерней. Кастамбанг посмотрел на своих пассажиров сначала выжидающе, потом немного разочарованно. Затем сказал:

— Я забыл, мастер Антане, вы же с Земли и должны был привычны к подъемникам.

— О. Да, конечно, — сказал Феллон. — Но это чудесное нововведение. Напоминает мне лифты в небольших французских отелях, в которых висят объявления, что ездить разрешается только вверх.

Клеть остановилась, слегка подпрыгнув на большой кожаной подушке, уложенной на дно шахты. Подъемник Кастамбанга был вторым, после Сафка, чудом Занида, но Квейсу уже приходилось пользоваться им, а на Феллона он не произвел особого впечатления. Для подъема использовались два дюжих колофтянина, вертевших ручки лебедок, а спуск осуществлялся с помощью примитивного тормоза. Феллон подумал про себя, что рано или поздно лифтеры утратят бдительность и уронят своего хозяина на дно его тайной берлоги. Пока, впрочем, приспособление хотя бы щадило больные ступни финансиста.

Кастамбанг провел своих гостей по тускло освещенному коридору с несколькими поворотами и подвел к массивной двери из дерева квонг, перед которой стоял балхибец со взведенным арбалетом. Феллон заметил поперечную прорезь в полу в нескольких метрах от двери. Глянув вверх, он увидел соответствующую прорезь в потолке — судя по всему, доступ к двери можно было перекрыть выдвижной решеткой. Арбалетчик распахнул дверь, которая была снабжена амбразурами, прикрытыми сдвигающимися изнутри пластинами, и ввел хозяина и гостей в небольшую комнату с еще несколькими дверьми. Перед одной из них стоял мохнатый колофтянин, вооруженный шипастой палицей.

Дверь, у которой он стоял, вела в еще одну небольшую комнату, охраняемую воином в похожих на мавританские доспехах майкардандского рыцаря и с обнаженным мечом. Дверь из этой комнаты вела уже в саму берлогу: подземный склеп, сложенный из циклопических блоков. Стены тут были сплошные, без единого просвета, если не считать двери и двух небольших вентиляционных отверстий.

На каменном полу стоял большой стол из дерева квонг, инкрустированного другими породами и полированными раковинами сафков, образующими затейливый восточный узор. Вокруг стола были расставлены двенадцать кресел из того же материала. Феллон мысленно поздравил себя с тем, что поселился среди балхибцев, которые пользовались стульями в отличие от других народов Кришны, предпочитавших сидеть на коленях, или на корточках, или скрестив ноги наподобие йогов. Суставы Феллона уже не могли безболезненно переносить такую гимнастику.

Они сели. Колофтянин остался стоять в дверях.

— Во-первых, — сказал Квейс, — я хотел бы снять две с половиной тысячи кардов с моего счета. Золотом.

Кастамбанг приподнял антенны.

— Не дошли ли до вас слухи, что Дом Кастамбанга в тяжелом финансовом положении? Потому что я могу вас заверить, что они лживы.

— Дело вовсе не в этом, господин. Деньги мне нужны с определенной целью.

— Прекрасно, мой дорогой мастер Турандж, — сказал Кастамбанг, делая пометку в блокноте. — Прекрасно.

Он сказал несколько слов колофтянину, и тот поклонился и вышел. Квейс сказал:

— Мастер Антане взялся… скажем, за журналистский репортаж по моему заказу. Он должен выяснить, что происходит внутри Сафка…

Квейс изложил детали, пояснив, что деньги должны быть выплачены Феллону по завершении задания. Вернулся колофтянин с мешком внушительного размера (его содержимое весило больше семи килограммов). Когда мешок лег на крышку стола, из него послышался приятный звон. Кастамбанг развязал шнурок и высыпал монеты на стол.

Феллон с трудом удержал дыхание в норме, и еще большего труда ему стоило не дать себе наклониться вперед и впиться вожделенным взглядом в кучу золота. На Земле человек мог прожить всю жизнь, так ни разу и не увидев золотой монеты, но здесь, на Кришне, деньги все езде были звонкими блестящими кругляшами, которые оттягивали карманы владельца. Это были настоящие деньги о древнем смысле этого слова, а не бумажки, обеспеченные неизвестно чем. В Майкардандской республике, прослышав о земном обычае, как-то попробовали ввести бумажные деньги. Однако выпуск банкнот вырвался из-под контроля, и последовавшая чудовищная инфляция отвратила от этой идеи все государства Трехморья.

Феллон небрежно взял в руки одну из десятикардовых монет и осмотрел ее, повертев под желтоватым светом лампы, как будто это была занятная диковина, а не то, ради чего он был готов лгать, воровать и убивать — вернее, ради трона, который он надеялся вернуть с помощью таких кругляшей.

— Удовлетворителен ли для вас такой уговор, мастер Антане? — спросил Кастамбанг. — Устраивает он вас?

Феллон вздрогнул. Глядя на золотую монету, он погрузился во что-то вроде транса. Спустившись на землю, он сказал:

— Конечно. Во-первых, уплатите мне мою сотню… Спасибо. А теперь неплохо бы иметь письменное подтверждение сделки — ничего компрометирующего, достаточно будет векселя мастера Туранджа.

— Охе! — крякнул Квейс. — И что же может помешать, в таком случае, нашему другу получить по векселю, не выполнив своих обязательств?