Горец. Имперский рыцарь - Старицкий Дмитрий Страница 18

В итоге к моему удовольствию получилось так, что никто из моих людей: ни солдаты, ни гражданские специалисты в теплушках не поехали. Всем нашлось лежачее место, хотя бы вдоль сидячей лавки вагона типа «русской электрички». Почти пять суток в пути — это вам не на дачу съездить. Поедем со всеми остановками на разъездах. Воинский литер если и присвоят, то только моему эшелону. А их у меня три.

А вот груз… Груз по-разному. И в специальных багажных вагонах, и в теплушках, и на платформах.

В каждый состав мне в депо переделали три сидячих жестких вагона в вагоны-столовые, чтобы кормить народ на ходу. Назвать это безобразие вагоном-рестораном у меня язык не повернулся. Интерьер как в строительной бытовке. Ну вот представьте себе, что в электричку в каждую пару лавок впихнуть еще и длинный стол. И специальных вагонных кухонь у них не было. Сзади цепляли короткую платформу с полевой кухней-самоваром. И набором простой посуды. Кухню обслуживает в пути обычный армейский наряд. Зато сваяли это безобразие железнодорожные рабочие быстро и недорого.

А заявку на патент нормального вагона-ресторана перед сном я на всякий случай набросал. Странно мне, но такая лежащая на поверхности идея тут пока еще никого не посетила. Особенно на трансконтинентальной магистрали.

Собирался я так, чтобы в случае чего сюда больше не возвращаться. Обида душу глодала даже не на то, что меня использовали как прокладку с крылышками в монархических играх, к этому я был готов, когда на такие игры подписывался. А на то, что мне не говорят правды, отводя глаза даже не виновато, а как бы это выразить… Виноватыми мои кураторы себя не чувствовали. Неловкость некоторую — да, вину — нет.

Оттого и откупались от меня Бисеры паровозами, вагонами, деньгами и прочими материальными благами, чтоб совесть не мучила.

Я прекрасно понимал, что для них я — ресурс, но от этого менее обидно не становилось. Зачем принцу надо было ко мне в друзья набиваться? Чтобы потом так кинуть?

Однако на обиженных воду возят…

Поэтому я взял себя в руки и с головой ушел в переезд.

Но того пиетета, который я испытывал к королю, и того чувства дружбы, которое вызывал во мне кронпринц, в душе не стало. Как выжгло. Наивный калужский юноша, считающий, что все должно быть по-честному. «Кто ж на Плюке правду думает»?

Вот кто был искренне огорчен моим отъездом, так это Гоч. И не потому, что я забирал с завода с собой часть инженеров и всю рецкую часть нашего ФЗУ.[3] Просто не хотелось ему со мной расставаться. Привык он «точить» об меня свои задумки.

— Будешь сам ко мне ездить, — сказал я партнеру, — якобы на ревизию филиала завода во Втуце, а на самом деле на праздник первого вина или просто на шашлык в горах. Может, когда и я здесь появлюсь. Но пока меня тут не хотят видеть. Политика. Дом мой используй по доверенности как захочешь. Хоть сам живи, хоть посели кого нужного. Продавать его я пока не собираюсь. Мало как жизнь повернет.

— Кстати, совсем забыл тебе сказать, — улыбнулся Гоч. — Казна с нами расплатилась полностью. Завод отдал все долги товариществу. И я как товарищ готов отдать товарищу все, что за это время ему задолжал.

Как же он был горд собой в эту минуту. Я даже побоялся предложить ему оставить часть этих денег… чтобы не оскорбить ненароком.

— На развитие хватает? — только и спросил я его.

— Да, все идет по финансовому плану, — заверил он меня. — Рутина. Печём пулеметы как пирожки. Расходятся так же. Ресурсами завод обеспечен. Кадрового голода уже нет. Ну… такого, как был. И это… На, держи… — Гоч вынул из ящика стола узкую кобуру рыжей формованной кожи. — Там на месте испытаешь и пришлешь мне свои замечания.

И улыбается смущенно.

Я открыл крышку и вынул нечто, внешне похожее на «парабеллум», только затвор был почти такой же, как у пистолета Гоча. Калибр пистолета был 11 миллиметров. Под новый патрон без закраины. Сидел пистолет в руке просто замечательно, идеальная развесовка в отличие от первых моделей Гоча, которые все норовили стволом «клюнуть». И вес не больше килограмма.

— Ствол можно делать разной длины, — пояснил Имрич. — Но здесь я остановился на десяти сантиметрах. Я теперь считаю, что дальше пятидесяти метров стрелять из пистолета — только патроны тратить. А вот магазин удалось сделать сменный на восемь зарядов. Латунный пока. И пружина из бериллиевой бронзы. Но ищут мне металлурги формулу нужной стали на пружины. Ищут… И найдут. Не сомневайся. Я назвал его «Миротворец». Тебе нравится?

— Да я в восхищении, Имрич. — откликнулся я и ничуть не погрешил против истины. И сразу поинтересовался: — Хоть запатентовал?

— Подал заявку. Гражданскую, — широко улыбнулся он.

— Как тебе это удалось? — пришло время мне удивляться.

— А у меня что, нет на руках отказа имперского ГАУ[4] от автоматических пистолетов моей конструкции? — И тут Гоч мерзенько так захихикал, видимо, представляя рожи имперских генералов, когда те осознают, что мимо них пролетело.

Отсмеявшись, он выдал еще одну новость:

— Из ГАУ, пока тебя не было, толкач прибегал… Целый полковник…

— И?.. — оживился я.

— Что и?.. Технологическую карту хотел на «Гоч-Лозе». Задарма. Ну, как ты и советовал, я встал в позу. Он мне стал грозить карами. Я на это пожал плечами и сказал, что я человек гражданский, а завод частный, и если он и дальше будет быковать, как на плацу, то я вообще завод перестрою только на свои пулеметы. Потому как до сих пор ГАУ не удосужилось нам премию выплатить за модернизацию системы Лозе, хотя обещало премию не просто большую, а очень большую… И ткнул ему в нос той визиткой, которую ты мне оставил.

И хохочем оба. При этом Гоч представляет мне в лицах, какие гримасы морщил этот полковник. И как он сам изображал поруганную невинность.

— А как только он заикнулся про хотелки концерна «Лозе», так я сразу отрезал, что концерн этот частная фирма. К государству отношения не имеет. Полный комплект подробных чертежей он уже получил через ГАУ. Мы все обязательства выполнили. Мало им? Так все, что надо, он у нас получить может в любой момент, но по отдельному договору, но за дополнительные деньги. До сих пор едут…

— А что там у «Лозе» нехорошего?

— Да все. Попытались они наш образец скопировать, так не выходит ничего. Даже если доработать напильником. У них там совсем другие допуски приняты, станочный парк не тот. И вообще руки из задницы растут… — смеется Гоч.

— Крепись, Имрич. Все, что вышибешь с них свыше наших затрат, то твое. От всей суммы, что сдерешь с «Лозе». Так что требуй с них как можно больше. Как раз под этот случай даже хорошо, что меня тут не будет, не смогут генералы надавить на завод ничем. Что взять с контуженого, который лечится за пять суток пути отсюда?

У дверей заводоуправления топтался Зверзз, нервно стуча костылями по брусчатке.

— Ваша милость… — увидел он меня в дверях и обратился на рецком наречии: — Заберите меня с собой. Вы же там обязательно что-нибудь строить будете? Грамоту на гражданство я уже получил. В отставку вышел подчистую. Даже с пенсией по увечью. Семьи нет. Никто меня здесь не держит.

— Ты же не горец?

— А-а-а-а-а… — махнул бывший фельдфебель рукой. — Я с вашим братом столько уже отслужил, что сам теперь не знаю, кто я, ваша милость. А в Реции хоть тепло. Не так нога болеть будет.

— Пошли, — согласился я. — Вещи насколько быстро соберешь?

Дельные прорабы на дорогах не валяются. Да и человек Зверзз хороший. Как там в той сказке, что мне мама в детстве на ночь читала: «Мы все в ответе за тех, кого приручили». Правда, поначалу это Зверзз меня приручал.

— А что там собирать, ваша милость, — переступил прораб костылями. — Только подпоясаться.

— Расчет не оформляй. Скажи, я приказал отправить тебя в командировку во Втуц на филиал. Пока на три месяца. А там видно будет. И чтобы жалованье и командировочные выдали сразу за три месяца вперед. Э-э-э-э… лучше я тебе записку напишу бухгалтеру.