Z – значит Захария - О`Брайен Роберт К. Страница 19

— Мистер Лумис, — сказала я, — вы больны. У вас бред. Уберите ружьё!

Внезапно его лицо исказилось, сморщилось, казалось, он вот-вот заплачет; глаза его были как будто застланы пеленой. Но он узнал меня и опустил карабин.

— Ты ушла.

Ну в точности, как раньше.

— Я же вам говорила. Мне надо было уйти. Вы разве не помните?

— Я уснул, — сказал он. — А когда проснулся, услышал... — Он явно не хотел сообщить мне, что же он услышал.

— Услышали что?

— Мне показалось... что в доме кто-то есть. Я позвал тебя. Он был наверху.

— Кто был наверху?!

Но мой гость заосторожничал.

— Там кто-то ходил, — уклончиво сказал он.

— Мистер Лумис, в доме никого нет. У вас горячка. Вам нельзя вставать с постели!

Это было ужасно — он стоял на улице в пижаме и с температурой в сто пять градусов. Я забрала ружьё из его рук и положила обратно в тележку. Больной не сопротивлялся, но его начало страшно трясти; я заметила, что он с ног до головы в поту и пижама мокра насквозь. Я помогла ему дойти до дома, уложила в постель, закутала в одеяла и отправилась на верхний этаж за сухой пижамой.

В спальне родителей я увидела, куда попали пули. К счастью, другого вреда, кроме валяющихся на полу кусочков штукатурки, они не причинили; пули прошили стену и вонзились прямо в потолок, ничего не задев по дороге. Надо будет потом заделать чем-нибудь дырки и подмести пол.

Достав чистую пижаму, я отнесла её больному. Он пока ещё мог переодеваться сам; наверно, наступит время, когда он совсем ослабнет и тогда одевать его придётся мне. Да, и надо будет подкладывать ему в качестве судна тазик, потому что он больше не сможет ходить в туалет.

Он переоделся, и только снова зайдя в его комнату, чтобы забрать мокрую пижаму и отнести её в прачечную, я поняла, что он по-прежнему во власти своего видения. Мистер Лумис лежал в постели с закрытыми глазами, но услышав меня, открыл их и сказал, тихо и устало:

— Он ушёл?

Я спросила:

— Кто ушёл?

— Эдвард, — был ответ.

— Вы опять бредите.

Он помотал головой, а потом промолвил:

— Да. Я забыл. Эдвард мёртв. Он не смог бы добраться сюда.

Опять Эдвард. Однако мне это всё как-то странно и тревожно. Если ему является Эдвард, который, как я полагаю, его друг, то почему же он порывается убить его?

Лучше, если я переночую сегодня здесь, на диване. Мой больной беспокоен, что-то бормочет и стонет во сне.

Я забыла угостить его холодным чаем, но это ничего — напиток и наутро будет хорош.

Глава 11

4 июня, утро

Какой ужасный день.

Я не знаю, какая температура у моего пациента, потому что она дошла до ста шести, а больше термометр не показывает. Не думаю, что мистер Лумис долго протянет с такой высоченной температурой.

Из школьного курса я помнила, что алкоголь способствует понижению жара; в аптечке на втором этаже нашлось полбутылки спиртового линимента для растираний. Раз в час я смачивала отцовский носовой платок в этом растворе и протирала больному спину, грудь, руки, шею и лоб. Он пытался уклониться — должно быть, ему эти прикосновения казались ледяными — но мне кажется, что процедуры всё-таки немного облегчали его страдания.

По-прежнему он почти всё время спит, а проснувшись, оказывается во власти своих странных иллюзий. Во вменяемом состоянии он бывает лишь изредка, всего по нескольку минут, и иногда, кажется, даже узнаёт меня. Остальное время он бредит, его одолевает страх — и всё по тому же поводу. Ему чудится Эдвард: что он здесь и угрожает ему, только я никак не могу понять, чем.

Я начинаю подозревать, что между мистером Лумисом и Эдвардом (по-прежнему не знаю его фамилии) произошло что-то ужасное и что они были вовсе не друзьями, а врагами — во всяком случае под конец.

Иногда мистер Лумис думает, что я — это Эдвард, но по большей части он смотрит сквозь меня, вернее, на кого-то за моей спиной. Его взгляд так пристален, что иногда и я оборачиваюсь, но, конечно, там никого нет. Иногда он думает, что Эдвард здесь, в долине, в доме; иногда мистер Лумис воображает, что они с Эдвардом в Итаке, в подземной лаборатории. И всё время твердит одно и то же, одно и то же.

Это началось сегодня утром. Я постучалась и вошла к нему со стаканом холодного чая и яйцом всмятку — может, он хоть немножко поест. Мистер Лумис не спал, но когда заговорил, оказалось, что он разговаривает не со мной! Он обращался к дверному проёму позади меня. Он произнёс:

— Не подходи, Эдвард! Не смей! Это не поможет.

Я сказала:

— Мистер Лумис, это я. Я принесла вам завтрак.

Он протёр глаза, и взгляд его прояснился. Но голос, когда он снова заговорил, был всё таким же усталым, слова звучали невнятно:

— Не надо завтрака. Мне слишком плохо.

— Постарайтесь поесть, — настаивала я. — Ещё я принесла вам холодного чая.

Я протянула ему стакан, и, к моей радости, он взял его и одним махом выдул половину.

— Спасибо, — сказал он. — Ох, как здорово. — Он допил остаток и закрыл глаза. Полагаю, напиток подкрепил его, ведь я бухнула туда солидную порцию сахара.

— Позже принесу ещё, — пообещала я. — А сейчас яйцо.

Он снова распахнул глаза, однако уставился не на еду, а на дверь. Попытался крикнуть, но голос сорвался:

— Эдвард?

Я сказала:

— Мистер Лумис, Эдварда здесь нет.

— Я знаю. Куда он пошёл?

— Не думайте об этом.

— Ты должна понять, — сказал он. — Эдвард вор! Он украдёт... — Мистер Лумис замолчал, как будто что-то вспомнил, а потом вдруг издал душераздирающий стон и попытался встать с постели.

Я схватила его за плечи и прижала к подушке. С минуту он отчаянно боролся, потом сдался и лежал теперь, часто, поверхностно дыша.

— Бедный мистер Лумис, — сказала я. — Постарайтесь понять. У вас кошмар. Эдварда нет, и красть здесь нечего.

— Костюм, — раздался его хриплый шёпот. — Он украдёт костюм.

Костюм! Так вот о чём он всё время волновался! Защитный костюм. Почему-то мистер Лумис считал, что Эдвард пытается его украсть.

Я сказала:

— Мистер Лумис, костюм в вашей тележке. Вы сами сложили его и засунули туда. Разве вы не помните?

— Тележка! — пробубнил он. — О Боже. Так вот куда он пошёл!

Должно быть, напрасно я это сказала, потому он снова попытался слезть с кровати. Я удержала его; это оказалось не так трудно, потому что он потратил слишком много сил в первый раз. Но мне страшно не нравятся эти его попытки выбраться из постели. А вдруг он упадёт и поранится? Что самое важное: как я тогда затащу его обратно? Он слишком слаб, чтобы ходить самостоятельно, а я не знаю, получится ли у меня поднять его и нести. Так, значит, теперь я постоянно должна сидеть в его комнате, по крайней мере до тех пор, пока кошмары не прекратятся.

Галлюцинации — дело заразное. Наверное, всё дело в том, что нас здесь только двое, а если бы я могла общаться с другими людьми, фантазии мистера Лумиса не повлияли бы на меня так сильно. Я присела у окна, чтобы сделать запись в дневнике, и выглянула наружу. Тележка всё там же, где всегда — рядом с палаткой. Я почти приготовилась увидеть, как кто-то — Эдвард? да я даже не знаю, как он выглядит! — украдкой снуёт вокруг. Но там лишь Фаро — лежит на травке у палатки рядом со своей миской и ждёт обеда. Надо будет позвать его и накормить здесь, в доме.

Нет. Есть идея получше. Как только мистер Лумис успокоится (а на то похоже), я выскочу из дома, заберу с собой миску Фаро, а заодно и костюм. Костюм положу рядом с постелью больного, так чтобы он видел его. Может, тогда он будет тревожиться меньше.

Вторая половина дня

Я принесла костюм в комнату больного, и через несколько минут его прошлый кошмар кончился, зато начался новый, ещё хуже, вызванный, судя по всему, видом костюма. Мистер Лумис опять был в Итаке и отчаянно ругался с Эдвардом. Слава Богу, это лишь сон, потому что мне казалось, они были готовы убить друг друга. Как и раньше, мистер Лумис разговаривал с невидимым собеседником; я могла слышать только половину беседы, но он слышал обе. Голос моего пациента, сиплый и слабый, был, однако полон вражды и ненависти. Человек, который так говорит, опасен. По всей видимости, когда две личности заперты вместе в ограниченном пространстве, напряжение между ними возрастает до невыносимых пределов.