Кэтрин Эддисон - Гоблин – император Страница 23

— Что мне делать? — Прошипел он в ухо Кале. — Я не умею танцевать!

— Вы и не должны, Ваше Высочество, — тихо сказал Кала. — Вы попросите придворных танцевать в честь мертвых, а сами сможете сидеть, стоять или танцевать, как вам угодно.

— Спасибо, — ответил Майя, правда, не совсем успокоенный.

Прежде чем подняться на помост, он откинул вуаль назад, теперь она давала ему ощущение не безопасности, а слепоты. Он повторил слова, подсказанные Калой, хотя они казались слишком неуклюжими и высокопарными; и еще он не мог судить о тоне своего голоса, звучал ли он искренне или раздраженно или скучно. Придворные смотрели на него с хищным блеском в глазах, но когда он сделал знак музыкантам, они послушно сформировали пары и заскользили по сверкающему полу заученными искусными движениями, которые Майя не решился бы повторить публично.

Ты должен научиться танцевать, сказал он себе и устало опустился на трон. Сиденье было не очень удобным, но по крайней мере, это было его место по праву. Бешелар и Кала заняли свои позиции по обе стороны престола. Майя отклонил голову назад, чтобы спросить Кала:

— Может быть, вы хотите присесть?

Со стороны Бешелара донеслось приглушенное сопение. Кала сказал:

— Спасибо, Ваше Высочество, но нет. Мы в порядке.

— А вы не хотели бы потанцевать?

— Ваше Высочество, пожалуйста, — прошипел Бешелар.

— Строго говоря, мы не являемся придворными, Ваше Высочество, — пояснил Кала. — Если бы мы не были вашими нохэчареями, мы не оказались бы здесь. Так что с нашей стороны было бы грубейшей бестактностью танцевать здесь, даже если бы в зале нашлись дамы, согласные принять нас в качестве партнеров.

— О, — сказал Майя, чувствуя себя очень молодым и глупым, и почти с облегчением услышал голос Бешелара, говорящий:

— Ваше Высочество, к нам идет лорд Чавар.

Майя повернул голову: к помосту бодрой рысцой приближался лорд-канцлер, за ним следовал молодой человек, такой же невысокий и коренастый, как сам Чавар, но одетый с естественной элегантностью, которой не хватало его отцу.

Они остановились у нижней ступени. Майя поманил их ближе, подавив в себе желание оставить Чавара внизу.

— Ваше Высочество, — сказал лорд-канцлер, вставая на колени, — можем ли мы представить вашему вниманию нашего сына Наревиса?

— Ваше Высочество, — сказал молодой человек, изящно опускаясь на одно колено.

— Мы рады, — ответил Майя.

Бессмысленная фраза, но она вполне удовлетворила Чавара и его сына.

Они поднялись, и Чавар продолжал:

— Мы понимаем, Ваше Высочество, как неприятно для вас в вашем возрасте оказаться при дворе без дружеского окружения.

За спиной Чавара Наревис закатил глаза и слегка подмигнул Его Императорскому Высочеству. Внезапно Майя почувствовал невыразимое облегчение. Он сухо сказал:

— Мы высоко ценим ваше внимание, лорд-канцлер, — но продолжать не стал, так как уже заметил, что любое выражение благодарности лорд-канцлер рассматривал как поощрение для новых завоеваний.

Чавар, сияя широкой улыбкой, поклонился и отошел в сторону, а Наревис пододвинулся ближе и прошептал:

— Ваше Высочество, мы должны извиниться. Но из многолетнего опыта мы уже знаем, что идея, засевшая у отца в голове, становится всесильной.

— Вовсе нет, — сказал Майя. — Мы благодарны. Мы не… то есть, у нас еще не было возможности познакомиться с нашим двором.

— Все случилось так быстро, не так ли? Ну, вряд ли мы сможем сейчас познакомить Императора со всеми нашими близкими друзьями, но если Ваше Высочество позволит…

Он замолчал, приподняв одну бровь в дружеской усмешке.

— Да?

— Мы были бы рады указать вам самых примечательных личностей. Мы знаем почти всех при дворе.

— Вы очень добры, — сказал Майя. — Пожалуйста.

Следующие четверть часа Наревис стоял около трона, развлекая Майю перечислением имен и кратким обзором наиболее скандальных сплетен. Майя слушал, смотрел и пытался запоминать, хотя опасался, что его память на имена и лица не так хороша, как бы ему хотелось. Затем Наревис извинился, улыбнулся и, сказав, что вряд ли Император захочет выбрать фаворитов, прежде чем сможет познакомиться со всеми придворными, удалился прочь, чтобы найти партнершу для следующего танца.

На помосте стало в три раза скучнее, чем раньше. Так или иначе, будучи познакомлен с одним из придворных, Майя уже не чувствовал, что может запросто болтать с нохэчареями. Комментарии Наревиса об избранном обществе заставили его насторожиться, и он спрашивал себя, не пора ли ему сблизиться со своей семьей?

Еще одна причина участвовать в жизни двора, подумал он. И, конечно, нужно научиться танцевать. Он чувствовал на себе жгучие взгляды молодых женщин, проносившихся мимо него в объятиях партнеров, но не мог даже представить себе, что сможет танцевать сам, сможет коснуться их, как это делали молодые придворные.

Ты должен научиться танцевать, в очередной раз повторил он сам себе.

Он почувствовал почти облегчение, когда к помосту подошел мальчик с запиской. Майе потребовалось несколько секунд, чтобы опознать ливрею Дома Тетимада. Мальчик встал на колени у подножия лестницы и протянул запечатанный конверт.

— Вы позволите, Ваше Высочество? — Спросил Бешелар.

— Да, пожалуйста, — сказал Майя, и Бешелар спустился за конвертом.

Учитывая предыдущие письма Дач'осмера Тетимара, Майя был приятно удивлен ясностью и краткостью нового послания. Оно гласило лишь:

«Ваше Высочество, мы боимся, что обидели вас. Пожалуйста, позвольте нам подойти и извиниться».

Он посмотрел вниз, и сразу увидел Эшевиса Тетимара, высокого широкоплечего мужчину в идеально сшитом траурном облачении с ониксовыми серьгами, который предусмотрительно выдвинулся в поле зрения Императора. Он был чрезвычайно красив, и что-то в его повадке давало понять, что ему это известно. И он, как мрачно отметил про себя Майя, совсем не был похож на человека, обеспокоенного тем, что он обидел Императора.

Садовник Хару в Эдономее, без сомнения, классифицировал бы Тетимара, как болотную гадюку. Но отказав в этой совершенно естественной просьбе, Майя сразу же продемонстрировал бы явное пренебрежение, и Тетимар получил бы полное право добавить его в список своих обидчиков. Молодому Императору не стоило начинать царствование ссорой с восточным латифундистом. С другой стороны, удовлетворив просьбу Тетимара, он создавал неприятный прецедент, так как в этом случае Тетимар становился вторым человеком, получившим у Императора публичную аудиенцию. Не требовалось большого ума, чтобы понять, что никаких серьезных проблем у Тетимара не было, и он сделал свой запрос исключительно для того, чтобы иметь возможность покрасоваться рядом с троном на поминках.

Ты мне не нравишься, Эшевис Тетимар, подумал Майя. Он пожалел, что рядом нет Цевета, способного посоветовать, как лучше удовлетворить запрос Тетимара, не слишком поступившись собственными интересами. Он сунул записку в карман и сказал мальчику:

— Передай своему господину, что он может подойти к нам.

Это было более формальным и скучным, чем просто кивнуть Тетимару, но по той же причине Майя надеялся, что это оградит его от излишней фамильярности. Он снова подумал о болотах вокруг Эдономеи: местные жители называли их Эдонара, хотя на императорских картах эти зыбкие земли вообще не имели имени; об их гадюках и зыбучих песках, над которым всегда колыхалась завеса густого тумана. Словно наяву он увидел Хару, говорящего ему (один из немногих случаев, когда Хару говорил с ним строго): «Я надеюсь, что Ваше Высочество никогда не окажется на болотах, но если это случится, вы должны проверять каждый свой шаг, прежде чем сделать его. Не доверяйте земле под ногами только потому, что она кажется надежной, или потому что она была таковой, когда вы в последний раз ступали на нее. Потому что это будет не то же самое. И потому что Эдонара всегда голодна». А потом он остановился, что-то пробормотал и неуклюже заковылял прочь. И Майя не знал, как остановить его.

Унтеленейс, при всем своем великолепии, бы всего лишь Эдонарой. Проверять каждый свой шаг, прежде чем сделать его, и не доверять никому.

Он подумал о сыновьях Императора, погребенных в Унтеленейсмере, подумал о женах отца. Унтеленейс тоже был всегда голоден.

Но Дач'осмер уже поднимался по ступеням помоста. Он остановился точно в правильном месте, опустился на колени и прекрасно модулированным баритоном прошептал:

— Ваше Высочество.

— Встаньте, пожалуйста, Дач'осмер Тетимар, — сказал Майя, чувствуя себя не более, чем куклой, завернутой в одежды Императора.