Позови меня… - Орлова Вероника Страница 35

Я помню, как подошла к столу и все взгляды устремились на меня, а я протянула руку к подносу с фруктами, и никто меня не одернул. Я демонстративно съела дольку апельсина, медленно разжевала, проглотила и вышла. Еще долго в столовой не раздавалось ни звука.

А потом кто-то тихо сказал:

– НМ13…

– Она ненадолго. Как и остальные. Через пару лет появится НМ14.

– Она здесь несколько месяцев – это уже долго. Ходит везде, смотрит на нас.

– Не наше дело.

Я остановилась, а потом решительно вернулась в столовую.

– Меня зовут Лия, а не НМ13.

Они застыли в изумлении, видимо, не ожидая, что я заговорю с ними, а я взяла еще одну дольку апельсина и теперь уже действительно ушла. Нам действительно не о чем говорить. Между мной и ими тоже пропасть. Я вообще себя чувствовала в каком-то замкнутом пространстве, на каком-то клочке земли, окруженном бездной, и вдалеке я видела такие же острова, но ни мне, ни их обитателям никогда не дотянуться друг до друга. Точнее, они-то могут, а я нет.

Этой ночью я так и не смогла уснуть. Я, как обычно, долго смотрела на ворота, и когда поняла, что и сегодня он уже не приедет, мною овладела тоска. Мне кажется, так собаки скучают по хозяину. Мне даже стало казаться, что в доме пропадает его запах, что чем дольше его нет, тем меньше я чувствую его. И возникла острая необходимость вдохнуть полной грудью. Словно дозу наркотика. И я знала, где этот запах скорей всего сохранился. Меня тянуло туда каждую ночь, но я не осмеливалась, а сегодня… сегодня это вышло из-под контроля. Все вышло из-под контроля именно с этого момента.

Дождалась, пока в доме погаснет свет и стихнут все звуки.

Сама не заметила, как оказалась в той части дома, где раньше никогда не бывала. Сердце колотилось от понимания, что я совершаю то, за что меня могут наказать, но любопытство оказалось сильнее, чем доводы рассудка. Было еще нечто, что развязывало мне руки. И это нечто – осознание, что я нужна. Пусть для каких-то пока не понятных мне целей, но все же нужна. Иначе меня убили бы еще тогда, вместе с охранниками закрытого блока. Завидная уверенность, неизвестно откуда появившаяся у бесправного Нихила. И дикое желание быть там, где бывает он. Где проводит много времени.

Я прошла на носочках по зеркальному полу, чуть приподняв подол длинной юбки.

Затаилась возле двойной двери, прислушиваясь, а затем отворила ее и зашла в комнату. Закрыла глаза, наконец-то чувствуя его запах намного явственней, чем во всем доме, с восторгом понимая, что мне это было нужно. Несколько секунд наслаждалась, а потом обвела спальню любопытным взглядом, сделала несколько шагов. Я трогала его вещи, проводила ладонями по рубашкам в шкафу, по запонкам на комоде. Я даже осмелилась упасть навзничь на широкую постель и смотреть на свое отражение в зеркале на потолке. Мое бледное лицо, черные пряди волос, раскиданные по бордовому шелку наволочек и покрывала, а в голове вспыхнули дикие фантазии о том, что я на этой постели вместе с ним. Это было очень интимно, это словно касаться его самого без спроса.

Потом я снова ходила по комнате почти физически ощущая его присутствие здесь, представляя, что именно он мог делать, когда оставался один. Подошла к окну и с удивлением обнаружила, что и эти окна выходят на ту сторону, где посажены розы, более того, из его окон видно мои собственные.

Я остановилась у стола, рассматривая бумаги. Как бы я хотела понимать, что там написано. Я бы отдала за это очень многое… не знаю что, но очень многое. Потрогала бумагу пальцами, в углу каждого листа выбито два слова, и я даже понимала какие именно, потому что видела уже знакомые мне заглавные буквы. Потянулась к карандашу, взяла дрожащими пальцами и попыталась вывести буквы у края бумаги. Я так увлеклась, что не услышала, как дверь распахнулась, и когда раздался голос Клэр на несколько тонов выше, чем обычно, я вздрогнула и уронила карандаш. Она буквально взвизгнула:

– Ты что делаешь здесь?

Я спрятала лист за спиной. Клэр смотрела на меня с нескрываемой ненавистью. Она словно сама испугалась. Не ожидала увидеть меня здесь… или сама не должна была находиться в этой комнате.

– А вы? – вырвалось само собой, и пальцы смяли лист.

– Что у тебя в руках? Ты что-то украла, дрянь?

Я сделала шаг назад, быстро оторвала кусок, на котором успела вывести имя, и смяла в пальцах другой руки.

– Протянула руки и показала, что там у тебя!

Я прищурилась и не сдвинулась с места. Пусть попробует отобрать. Всплеск ярости достигал того же уровня, как тогда в закрытом блоке, и, видимо, Клэр что-то увидела в моих глазах. Что-то такое, что останавливало ее от того, чтобы напасть на меня. Да, Нихилы могут быть очень опасны, ведь меня тоже учили убивать.

– Тварь, – процедила сквозь зубы, – я покажу тебе, где твое место.

Через несколько секунд в комнату ворвалась охрана, один из них уже был мне знаком. Лиам. Они набросились на меня, а я успела сунуть клочок бумаги в рот и проглотить, в тот момент пока яростно сопротивлялась им. Клэр подошла ко мне несколько секунд смотрела в глаза, и я видела, как расширились от злости ее зрачки.

– Ты умеешь писать? Что ты там написала?

– Не ваше дело, – огрызнулась я, понимая, что меня все равно накажут, а может, даже и убьют за эту вольность, но остановиться уже не могла. Иногда есть предел, за которым срывает все планки. Я своего достигла в отношении нее.

– Сука! – Звонкая пощечина заставила зажмуриться, и в ушах зазвенело? – Что ты там написала, дрянь? Кто учил тебя писать? Кто?

Я упорно молчала, а она ходила передо мной взад и вперед.

– Десять ударов. По рукам, по пальцам. И в карцер до приезда Господина. Он решит, что с ней делать.

– Клэр, я бы… – Я узнала голос.

Она метнула взгляд, полный ненависти, на Лиама.

– Ты бы лучше молчал и выполнял приказ.

– У меня приказ охранять, а не бить, – возразил тот.

– У тебя приказ во всем подчиняться мне во время отсутствия твоего Хозяина, и этот приказ важнее любого другого. Ты же не хочешь ослушаться и быть наказанным, Лиам?

– Мне приказано ее охранять, – упорно повторил тот.

– Вот и охраняй ее в карцере. Вломиться в комнату Хозяина, трогать его вещи, писать что-то на официальном бланке – этого достаточно, чтобы Нейл содрал с нее кожу живьем.

– Господин Нейл, но не вы.

– Десять ударов, я сказала. Все. Уведи ее отсюда.

Когда они били меня по запястьям, я зажмурилась и снова мысленно писала его имя. Выводила букву за буквой. Я ведь знала, что за это последует расплата. За все приходится платить… Я заплатила несколькими минутами боли, красными рубцами за возможность научиться писать его имя. Я считала, что оно того стоило. Я еще даже не предполагала, какую боль готова буду вытерпеть ради него.

А потом меня бросили в карцер где-то в недрах этого дома. В кромешную темноту, в запах сырости и ржавчины. Они не видели, что я улыбаюсь. Наверное, это привело бы их в состояние ужаса.

«Нейл, возвращайся домой… я хочу просто знать, что ты где-то рядом, вдыхать твой запах и слышать твой голос. Нейл… Нейл… Нейл…»

Я бы не сказала этого вслух, но про себя звала его, даже не осознавая этого. Любовь играет с нами злую шутку – мы хотим видеть хорошее там, где его нет и быть не может. Я все еще была полна своими детскими иллюзиями. Я видела его другим, не таким, каким видели другие. Почему? У меня нет на это ответов. Влюбленные смотрят сердцем, а не разумом. А мое сердце уже принадлежало ему. Вот так просто. Без причин и следствий, без какой-либо отдачи, без надежды на взаимность… Даже больше – я бы и не посмела на что-то надеяться. Где я, а где он? Небо и земля. Точнее, небо и грязь. Черное небо и черная грязь. Общий у них только цвет, но они далеки друг от друга.

Я заснула на каменном полу, свернувшись клубочком.

Меня разбудил лязг отпираемого замка… За мной пришли. Хозяин вернулся.