Симпатика (СИ) - "Ie-rey" Страница 38

― Хочешь мне что-нибудь сказать? ― тихо спросил Хань.

Пристальный взгляд в ответ и немного пугающее молчание.

― Помнишь, я тебе говорил как-то… Если я чем-то тебя обидел или причинил боль… скажи мне об этом. Кай?

Всё тот же пристальный взгляд, но уже не холодный, а болезненный. Словно Каю в самом деле было больно. По-настоящему. Во всех смыслах.

― Кто я? ― едва слышно, хрипло, с почти осязаемой мукой в голосе.

― Ты… ― Мысли Ханя метались в голове, сворачивались в пёстрый ком и не позволяли себя поймать. Он просто не знал, что должен ответить. Ни один ответ ― даже самый простой ― не шёл на ум.

― Неважно. ― Кай отвернулся, вздохнул и так же тихо спросил о другом: ― Кто я… для тебя?

В повисшей утомительной тишине они старательно отводили глаза друг от друга. Но это не могло так вот продолжаться. Хань знал с самого начала, что рассказать правду Каю придётся. Когда-нибудь, но придётся. Теперь уже глупо бояться и всё время убегать от вопросов и ответов.

― Ты не готов услышать ответ. Не сейчас. Я расскажу тебе всё… но позднее. Пока просто… ― Хань с трудом сглотнул вдруг возникший в горле ком из горечи и неуверенности, ― просто верь мне. И подожди немного.

Чтобы хоть как-то успокоить Кая, Хань тронул пальцами спутанные после сна тёмные волосы, погладил, провёл ладонью по плечу в мимолётной ласке и решил, что было бы неплохо согреть Кая парой поцелуев и жаркими объятиями. Обычно это работало. Он уже увереннее прикоснулся к смуглой коже на груди, после чего решил для начала вновь уложить Кая на диван, поэтому надавил ладонью слева, немного ниже груди. Его руку отшвырнули в сторону с тихим, но болезненным шипением. Кай напряжённо замер с прикрытыми глазами и прижатой к боку ладонью.

― Что…

― Ничего.

Хань попытался отобрать у Кая простыню и взглянуть на левый бок поближе, но успеха не добился.

― Просто синяк. После тренировки у Тао. Ты попал как раз на него, ― глухо объяснил Кай и чуть отодвинулся. Хань тут же придвинулся, не позволив сбежать от себя, и вновь вцепился в белую ткань.

― Хочу взглянуть…

― Нет. Ты не хочешь. И я не твой пациент.

― Какой ещё?.. Я просто посмотрю!

― Не нужно!

― Нужно!..

― Я не хочу!

Хань умолк, потому что трудно говорить, когда горло сжимают сильные пальцы. Сжимают твёрдо, до боли, не позволяя сделать ни вдох, ни выдох. И трудно говорить, когда дар речи пропадает из-за страха. Прямо сейчас Кай не выглядел привычно влюблённым или чуть растерянным, прямо сейчас он выглядел так, будто его переполняла ненависть. И именно себя Хань ощущал объектом этой ненависти. Хань задыхался, не сводил глаз с Кая и пытался различить ещё что-нибудь в его лице помимо ненависти. Честно говоря, он сейчас вообще не узнавал Кая.

Два гулких удара сердца.

Пальцы на шее Ханя дрогнули.

Кай смотрел на него с немым вопросом в глазах, потом уставился на его шею и на собственную руку, сжимавшую эту самую шею. Знакомая растерянность, недоумение, разочарование, тревога, чувство вины, боль и мольба ― всё это отразилось сразу в каждой чёрточке смуглого лица. Потом Кай притянул его к себе, крепко обнял и прижался губами к виску.

― Прости…

Хань зажмурился, уловив, как бешено бьётся сердце в груди Кая. Тот был так близко, что различать быстрые удары не составляло труда. Ещё Кай крупно дрожал, цеплялся за него руками и с трудом дышал. Почти как во время того приступа, когда Ханю пришлось делать ему искусственное дыхание.

― Прости… Всё неважно. Я всего лишь… люблю тебя. Прости.

Кай чуть отстранился, погладил его лицо кончиками пальцев, осыпал лёгкими поцелуями, поймал руки, сжал в своих ладонях и тоже принялся прикасаться губами ― невесомо и с такой нежностью, что Ханю стало не по себе.

― Ты… ― Вопросительный взгляд и нервно закушенная губа сбили Ханя с мысли. Он осторожно высвободил руки и дотронулся до тёплой и по-утреннему шершавой щеки. Кай тут же потёрся щекой о его ладонь и запрокинул голову, позволив его пальцам соскользнуть на гибкую шею. Хань медленно прочертил линию от подбородка до ключицы, потом повёл рукой от ключицы к плечу.

Кай следил за ним из-под полуопущенных ресниц и не двигался, позволяя прикасаться к себе так, как того хотелось Ханю. Чуть прищурился, когда Хань запустил пальцы в его волосы, разбирая спутанные пряди, и совсем прикрыл глаза, едва Хань прикоснулся к его губам. Обводить кончиком пальца контур было приятно ― точно так же приятно, как удерживать руками за плечи и изучать губы Кая губами собственными.

Хань немного отстранился и вновь наткнулся на вопросительный взгляд. Тот самый взгляд, что постоянно выбивал его из колеи и смущал разум. Под этим взглядом Хань всегда терялся и резко глупел.

― Мне надо в лабораторию. Это ненадолго. Побудешь дома, хорошо? Купить что-нибудь? ― торопливо отбарабанил Хань и отвернулся. Отвернулся, но всё равно продолжал чувствовать, как именно Кай смотрит на него. Скосил глаза и невольно сглотнул. Не то чтобы Кай пугал его… Хотя…

“Он прекрасно знает, какое производит впечатление, и прекрасно умеет этим пользоваться. Он умный. И хитрый… Но это не всё. Не знаю, как это сказать лучше, но у него как будто нет никаких внутренних блоков и ограничений. И когда ты считаешь его ребёнком, ты ошибаешься именно по этой причине. У детей тоже нет внутренних блоков и ограничений, но с каждым прожитым днём дети обретают их ― слой за слоем. Они принимают рамки общества, обретают опыт, страхи и прочее. Комплексы ― сюда же. А у твоего друга ничего этого нет. Создаётся обманчивое впечатление наивности. Но это не наивность. Это называется иначе”.

Умный. Хитрый. Без внутренних блоков.

Хань не хотел думать об этом, но невольно вспоминал слова Тао и недавнюю вспышку ярости, складывал их, рассматривал со всех сторон и никак не мог принять полностью то, на что Тао намекал ему.

А Тао намекал, что Кай опасен. Если внести все необходимые поправки ― опасен для собственного создателя. Именно из-за любви. И ситуация усложнялась, потому что Хань по-прежнему ничего не знал об оригинале Кая. Пытался узнать, но толку-то…

Хань погладил притихшего Кая по голове и убрёл в душ. Пока он приводил себя в порядок, Кай сделал ему кофе, затем молча наблюдал за лёгким перекусом и казался обычным. После завтрака Хань торопливо надел ботинки, шагнул к двери, поколебался, но всё же поймал Кая за руку, притянул к себе и наградил быстрым поцелуем, после чего пулей вылетел из квартиры.

У лифта Хань машинально прикоснулся к собственной шее. Под тонким шарфом там прятались следы от пальцев. Чтобы помнить о них, прикасаться не требовалось. И смотреться в зеркало тоже было не нужно.

О том, что сделал Кай не так давно, напоминала боль.

Он стоял под упругими струями с закрытыми глазами и пытался достичь того состояния, что называлось внутренней пустотой. Просто чтобы забыть всё, что он знал. Или не всё, но большую часть. И теперь он хорошо понимал, почему “многие знания несут многие беды”. Было бы проще, если бы он по-прежнему не понимал, что с ним происходит и почему.

Кай опустил голову и неохотно открыл глаза. На левом боку осталась память об ударе Тао в виде тёмно-фиолетовой “розы”. Синяк уже достиг сантиметров пятнадцати в диаметре и не собирался на этом останавливаться.

Кай осторожно провёл пальцами по левому боку и прикинул своё состояние на данный момент. Рёбра целы, но под синяком боль уходила как будто на глубину, значит, повреждения не только внешние. Или они были внешними, а потом…

Он нахмурился, заметив краем глаза что-то странное под ногами. Чтобы было ещё веселее… К стоку бежала алая от крови вода. Левая пятка, конечно.

Кай осторожно присел на бортик и закинул левую ногу на правое колено, полюбовался на пятку. Как он и предполагал, Сэхун провёл операцию блестяще, но организм не справлялся. Скорость восстановления клеток либо слишком медленная, либо связи внутри клеток слишком слабые.

Он дотянулся до аптечки, порылся внутри и достал последнюю бутылку с клеем. Если Хань оставил где-нибудь карту, надо найти и сходить в аптеку. Одной бутылки клея хватит только на один день. Наверное. А может, и не хватит.