Симпатика (СИ) - "Ie-rey" Страница 39

Кай залил рану клеем, крепко сжал пятку и торопливо затянул бинтом так, чтобы повязка держалась плотно и надёжно, не позволяла краям раны расходиться. Заодно он закрепил на корпусе эластичный бинт повыше пояса ― поверх синяка. Бинт ничего не давал, в общем-то, зато так легче было двигаться, внутренняя боль меньше отвлекала. К счастью, боль часто пропадала, когда левая часть тела уже привычно теряла чувствительность.

Кай медленно оделся, выбрался из ванной и хотел заняться частными вопросами генетики, но не успел. Звонок в дверь заставил сначала отложить планы на время, а потом ― пересмотреть вовсе.

Потому что за дверью Кай обнаружил Минсока.

― Переделать… Переделать… И это. Это тоже… И вот это! ― Бэкхён положил перед Ханем очередной лист с расчётными таблицами, подумал и бухнул сразу всю папку. ― Переделать всё.

― С ума сошёл? ― возмутился Хань.

― Если тут кто с ума и сошёл, то только ты. Это твои косяки и ошибочные расчёты, ― подбоченившись, ответил ему Бэкхён. ― Не знаю, чем и о чём ты думал, но ты сам посмотри. Давай! Просто одним глазком глянь и убедись, насколько невнимательным ты был. Видишь? Я бы переделал за тебя, но это твоя сфера. Я могу найти ошибки, но рассчитать всё полностью ― нет. Специализация другая, знаешь ли.

― Ладно… ― Хань поворошил листы и тяжко вздохнул. ― А Минсок где?

― Собирался к родне ещё вчера. Горишь желанием с ним увидеться?

― Не особо.

― Ты что-то ему сказал? Вчера он казался очень расстроенным.

― Ни полслова не сказал. Просто… ― Хань махнул рукой. ― Неважно.

― Кай?

― Что? ― Он едва не выронил листы.

― Как он?

― В смысле?

― Он выглядит… ― Бэкхён опустился на край стола, скрестил ноги в лодыжках и помялся, подбирая слова. ― Не то чтобы я паникую, просто в последнее время… ты ничего не замечал?

― Например? ― Хань уткнулся в монитор, стараясь не смотреть на Бэкхёна.

― Он кажется несколько рассеянным.

― Он всегда таким казался.

― Ну… ещё кажется немного усталым.

― Усталым?

― Или… не знаю… серым? И если вдруг что, не даётся в руки для осмотра. Даже когда в последний раз анализы проводили, датчики он сам крепил на себя. Ни мне, ни Чондэ не позволил заняться этим.

― Учитывая его склонность к мальчикам…

― Хён, перестань.

Хань потёр лицо ладонями и снова вздохнул.

― Извини.

― Что-то случилось?

― Нет… Нет! ― отрезал Хань и с силой долбанул по клавише, чтобы запустить программу анализа данных.

― Что у тебя с шеей?

― Ничего. Не лезь не в своё дело, хорошо?

― Хён.

― Ну что? Что? ― Хань подорвался со стула. ― Что ты хочешь от меня услышать? После всего, что я сделал для него, ты по-прежнему думаешь о нём больше, чем обо мне? А я тебе не кажусь серым и уставшим? Нет? Не кажусь тебе рассеянным? А вот это… ― Хань схватил со стола листы с таблицами, потряс ими и бросил обратно, ― это, наверное, так, чистая случайность, да?

― Возможно, ― невозмутимо отозвался Бэкхён. ― Но ты знал, на что идёшь. И у тебя был выбор. У Кая выбора не было и нет. Да, поэтому я буду больше думать о нём, чем о тебе, уж прости. Он добрый и ласковый, как котёнок. Я вообще не представляю, откуда все эти проблемы берутся у тебя с ним.

― Этот “ласковый котёнок” час назад пытался меня придушить, но, я так понимаю, это не представляет для тебя интереса.

Бэкхён с задумчивым видом демонстративно оглядел обмотанную шарфом шею Ханя и фыркнул.

― Ты жив, здоров и выглядишь на миллион кредитов. Тебе не кажется, что ты делаешь из мухи слона? Что стало триггером?

― Понятия не имею.

― Хён, твоё образование не позволяет тебе отделываться подобными ответами. Что спровоцировало его?

― Я не знаю. Правда. Это было… ― Хань медленно опустился на стул и задумчиво потёр подбородок. ― Это не напоминало ни один из классических случаев. Я, правда, не представляю работу его эмоциональных механизмов. Иногда его поведение предельно логично и последовательно, а потом ― вдруг ― всё меняется.

― Каковы закономерности?

― Их нет. Никакой системы.

Хань помахал рукой в ответ на недоверчивый взгляд Бэкхёна.

― Серьёзно. Ты же знаешь, я бы заметил непременно. Но. Ничего. Никакой систематичности. Никаких общих моментов. Всего одна деталь совпадала.

― Какая?

― Симпатика. Всегда все признаки. Физические реакции есть, они одинаковы. И всё. Больше ничего общего. Ну и… хотя я не уверен…

― Что ещё?

― Он успокаивается, когда прикасается ко мне, держится за меня. Какое-то время требуется, конечно, но он успокаивается.

Бэкхён сунул руки в карманы, покивал и помолчал пару минут, размышляя о чём-то.

― Хён, ты уверен, что никогда прежде не встречал никого, похожего на Кая?

― Точно нет.

― Уверен?

― Боже мой, да! У него такое лицо, какое я вряд ли бы забыл при всём желании. Я никогда прежде не встречал ни одного человека, хоть немного похожего на него. Впервые я увидел его в биокамере ― это совершенно точно.

― Хён…

― Что?

Бэкхён выдержал длинную паузу, после чего тихо уточнил:

― Хён, ты ведь не боишься его?

В лаборатории повисла тишина, после чего к беседе присоединился Чондэ, о котором все успели благополучно забыть:

― Потому что если ты его боишься, у нас возникает серьёзная проблема.

― Какая? ― едва слышно уточнил Хань.

― Проблема Урана, хён. Когда творец боится, он не может это скрыть. Не от того, кого создал. А понимание, что ты не можешь спрятать страх, будет тебя злить. И свою злость ты будешь ― вольно или невольно ― срывать на Кае. Твоё недовольство собственным страхом будет бить по нему в первую очередь. Вместо твоей любви он получит всё это. Рано или поздно…

― Именно. Если ты его боишься, тебе нельзя оставаться с ним наедине. Это может плохо кончиться. Потому что, хён, от любви до ненависти… сам понимаешь. И если дать ему любовь ты не можешь, остаётся только вариант номер два. И в этом ключе меня начинает беспокоить шарфик на твоей шее. Хён, кстати… Э… Когда вы… гм… были близки, Кай проявлял… как бы так… ну-у-у… жестокость? Или какие-нибудь… какие-нибудь…

Хань сжал кулаки, чтобы удержать все уместные и не очень эмоции в себе.

― Нет. Никогда. И в меня он засовывал исключительно пальцы или член. Ты это хотел знать? Ещё что-нибудь тебя интересует? В данной сфере.

― На мне срывать злость тоже не надо, ― невозмутимо сообщил ему Бэкхён. ― Я же спросил об этом не из праздного любопытства. То есть, склонности к садизму у него не наблюдается?

― Если помнишь, это не помешало ему оттянуться по полной на Хэнке.

― И когда он стрелял в тире… ― Чондэ умолк под пристальными взглядами Ханя и Бэкхёна. ― Что? Ну сами вспоминайте тогда. Когда он стрелял, смотрел очень холодно на цели. Как будто ему всё равно, что выступает в качестве мишени.

― Мы уже предполагали, что оригинал ― военный. Это вполне возможно. Остаточные навыки.

― Да знаю я. Я о другом тут вам толкую. ― Чондэ плюхнулся на стул и потянулся. ― Я о том, что таких людей учат держать всё под контролем. Особенно ― себя. Особенно ― эмоции. Поэтому тут трудно сказать, насколько он агрессивен от природы. Он может быть жестоким, просто не позволяет себе проявлять это. Вот и всё.

― Господи, да о чём мы вообще говорим? ― Хань уронил голову на руки и зажмурился. ― Мы столько всего хотели сделать. Столько важного и нужного всем людям…

― А, в итоге, не можем сделать хорошо всего одному человеку, которого создали сами, ― ядовито продолжил Бэкхён.

― Это сложнее, чем казалось. Бэкхён, скинь мне ещё раз результаты всех тестов. Вообще всех, что мы проводили за это время ― с самого начала эксперимента.

― Собираешься торчать тут пару суток безвылазно?

― Хоть неделю, если потребуется. Должно быть хоть что-то. Что-то, что мы пропустили или не заметили. Что-то, что может всё объяснить. Или я это найду, или не вылезу отсюда вовсе.

Кай неторопливо переступал ногами по влажному песку и следил за набегавшими на берег волнами. На Минсока он не смотрел. Тот шёл по сухому песку слева от Кая и пока молчал. Наверное, ситуация казалась им обоим странной и нелепой, потому что прежде Минсок не особенно возился с Каем. Пожалуй, из всей четвёрки студентов именно он относился к Каю ровно и спокойно. Чондэ и Бэкхён норовили Кая побаловать как ребёнка и потискать как плюшевую игрушку. Хань… тут всё было слишком уж сложно для одного конкретного определения.