Затерянный дозор. Лучшая фантастика 2017 (сборник) - Дивов Олег Игоревич Страница 38

Ларфид остановился на полушаге. Пригрезилось, что ли? Может, он задремал — стоя, на ходу? Хорошо бы так! Медленно он повернул голову.

Сон как рукой сняло.

Кусая губы, Ларфид распахнул куртку и расстегнул кобуру. Так же медленно огляделся. «Внимательней! — напомнил себе. — Осторожней!» На миг он почувствовал себя нелепо. В переулке он был один. Рабочие из общежитий шли на завод другой дорогой. Тихим утром на пустой улице крепкий парень, участковый надзиратель, схватился за оружие, испугавшись рисунка на стене.

Ларфид криво ухмыльнулся. Он очень хорошо знал, чего боится.

Слишком хорошо.

Оно не приснилось ему, оно было здесь и не собиралось исчезать. Ларфид надеялся, что перерождаться оно тоже не намерено. Высокий первый этаж жилого здания, ровные, тщательно покрашенные плиты — отличный холст для художника. Граффити изображало цветущую ветку. В памяти нехотя всплыло: орхидеи. Синие лепестки, узкие листья, темно-алые тычинки и пестики… Ларфид прикинул площадь рисунка. Пара квадратных метров, не меньше. Может, больше.

Они были похожи на рты, эти орхидеи. На смеющиеся пасти. Поддразнивали гибкие высунутые языки, топорщились окровавленные вибриссы… Помертвев, Ларфид отшатнулся и выхватил пистолет. Сердце бухало молотом. Ему почудилось, что рисунок шевельнулся.

Почудилось.

Страшно было отвести взгляд, выпустить угрозу из виду. Ларфид с усилием повернул сам себя. «Хватит пялиться, — подумал он, убирая оружие. — Оно неактивно. Пусть спит. Нам здесь выбросов не надо. Что за ублюдок его нарисовал?!» Он выдохнул и вдохнул. Это был его участок и его сфера ответственности. Утро началось с неприятностей. Бывает. Пора действовать.

Ларфид сорвался в бег.

Эти здания строили лет семь назад, уже в Крае, и экономили как могли. На замок запирались только двери хранилищ. У жильцов красть все равно было нечего. При заселении личные вещи конфисковывали, взамен выдавали одинаковые персональные наборы. Каждый получал по нормативам — не меньше, не больше.

От мощного удара вылетели шурупы, на которых держалась дверная защелка. Ларфид ввалился в дворницкую, как бешеный медведь. Дворник дрых без задних ног. Проснувшись, он с жалобным криком попытался загородиться от Ларфида одеялом. В другое время стало бы смешно.

— Надзор! — прогремел Ларфид. — Встать!

Ошалелый дворник свалился на пол, кое-как выпрямился, путаясь в застиранной простыне.

— Надзиратель!..

Ларфид не испытывал той ярости, какую изображал. Дворник имел полное право досыпать. Он встал затемно, выполнил свои обязанности и снова улегся. Ларфид надеялся, что он смотрел на часы и запомнил время.

— Проснулся? — процедил Ларфид. — Ты! Ты знаешь, что у тебя в Первом Радиальном? Под окнами бельевых?

— Я там прошел! — торопливо отчитался дворник. — Там чисто! Там и мести было нечего…

Ларфид сел на стул. В открытую дверь пробирался холод. Дворник трясся.

— Подробно расскажи, что ты делал сегодня, — велел Ларфид. — Во сколько встал?

— В четыре утра. Б-без четверти.

— Что было сначала, что потом?

Дворник жалобно шлепал губами. Он был старше Ларфида раза в два и раза в два легче. Тощий, плохо выбритый (Ларфид мысленно сделал пометку: отчитать за несоблюдение формы), с желтоватой кожей. По виду южанин. Наверняка из беженцев. Мог своими глазами видеть выброс — или даже прохождение пласта.

Ларфид покачал головой. Встал, подпер стулом дверь, включил свет.

— Сядь.

Ноги дворника подкосились, он рухнул на кровать. Ларфид стоял над ним, скрестив на груди руки, — нависал, как скала. Он помедлил, припоминая имя.

— Тебя Фареки зовут?

— Фареки Джершелад.

«Точно южанин, — подумал Ларфид. — Фамилия — язык сломаешь».

— Из Риданы приехал?

— Нет… из Высокого Берега… это село такое… было.

— Видел пласт когда-нибудь?

Рот дворника закрылся. На скулах выступили желваки, брови сдвинулись. Ларфид видел, как страх перед надзирателем исчезает в этом человеке — уходит, уступая место другому, много более жестокому страху.

— Видел, — со странным спокойствием отчитался Фареки. — Я в поле был. Ферму накрыло. Я побежал. Разутый, раздетый.

— Знаешь, отчего это бывает?

— Знаю, надзиратель.

— В Первом Радиальном переулке под окнами чистых бельевых нарисована граффити. Картина на стене. Очень большая и красивая.

Дворник сглотнул — кадык дернулся на тощей шее. Ларфид наблюдал за ним. Фареки уставился на свои покрытые простыней колени, поморгал, поднял на Ларфида беспомощные, изумленные глаза.

— Да как же это… добрый надзиратель… Когда же успели?!

…Он не лгал. Уверенность Ларфида совершенно окрепла. Дворник не видел картины и ничего не знал о ней. Ларфид не думал, что Фареки сам нарисовал ее, но допускал возможность, что рисовальщик пугнул забитого сельского мужичка или обманул его. Версия запугивания отпала. Вряд ли Фареки мог бояться чего-то больше, чем выброса высокого напряжения.

— Давай разберемся вместе, — сказал Ларфид.

Фареки Джершелад проснулся по будильнику, без четверти четыре утра. Он быстро умылся, сжевал ломоть хлеба, запил холодной водой. Не брился, не ставил чайник, потому что хотел как можно быстрее управиться и вернуться в постель. Он вышел из дома без пяти четыре. Едва развиднелось, но это не смущало его. Он хорошо знал свой участок и все распланировал. Были места, где мусорили больше, а были и такие, где люди ходили редко, и мусор там тоже попадался редко и мало. Но Фареки все делал как положено. Все глухие углы он осматривал два раза в день.

Ларфид похвалил его. Дворник немного приободрился.

Утром он начинал с этих глухих углов. Зимой выходил позже и брал фонарь, в другое время света хватало. Фареки обходил по периметру огромные корпуса общежитий, нарезал восьмерки среди Малых складов.

— В Большие склады и в депо я и не должен ходить, — пояснил он, — там режимная территория.

Ларфид кивнул.

— А во дворах и между рабочих корпусов мусора много, — закончил Фареки. — Урны полные, бывает мимо набросано. Ветошь, обертки. Собираю, встречаю машину…

— Машина приходит в шесть? — небрежно спросил Ларфид.

— Нет! В шесть уже заводской гудок! — Фареки посмотрел на него с удивлением. — В шесть они уже выезжают. Сюда заходят в пять тридцать.

Ларфид прислонился спиной к стене.

— Можешь вспомнить, когда ты прошел по Первому? Хотя бы прикинуть?

Фареки сосредоточился. Набросив одеяло на плечи, потер лоб ладонью.

— У меня часы только будильничек, — пожаловался он. — Были бы наручные, я бы точно сказал…

— Скажи приблизительно.

— Сначала обхожу периметр, — раздумчиво проговорил Фареки. — Это минут десять. Потом иду по Первому до складов. А возвращаюсь по Девятому… Я каждый день так хожу. — И он вскинулся, потрясенный: — Да он же знал, что я каждый день так хожу! Надзиратель! Я буду по-разному ходить! Ну уж дудки! Пусть подавится!

Ларфид невольно улыбнулся.

— Хорошо, — сказал он. — Значит, с половины пятого до половины шестого, потому что в шесть уже заводской гудок. Может быть, с двадцати минут пятого. Хорошо, Фареки!

— Вы его сцапайте, — угрюмо сказал дворник. — Вы ему портрет-то распишите. Чего ради мы маемся… а все попусту. Погубят ни за что…

— Тш-ш…

Фареки смолк.

Ларфид подобрал с пола защелку, покрутил в руках, огляделся, нашел шурупы.

— Ничего-ничего. — Фареки выпутался наконец из простыни и влез в штаны. — Это ничего, добрый надзиратель, это я починю. Мне даже инструмент запрашивать не надо, он мне положен. А мазню я смою сейчас же. Сейчас пойду.

— Нет, — сказал Ларфид. — Не вздумай.

— Что?

— Пальцем тронуть не смей. Нам нужно узнать, что за краска и откуда она.

— Но нельзя же так оставить. Вдруг кто увидит.

— Да. Закрыть надо. Щитом, тряпкой, что можно найти?

Фареки подумал.

— Запасную ширму для семейных комнат. Это лучше всего. Простыней можно, но как ее закрепишь?