Николай Прокудин - Остров Амазонок Страница 46

Королю даже донесли, что в кругу друзей Тимоха в последнее время часто задавал крамольный вопрос: а каков чужак на вкус? Сладковатый, горьковатый, солоноватый? Попробовать бы....

Этот Тимоха теперь злобно сверкал черными глазенками на правителя и его помощниц, выглядывая из-за спины своей мамаши. Эта бабенка неоднократно пыталась привлечь внимание короля, но тот ей отказывал в ласке, а раз счастье ей никак не обламывалось, то вскоре она возненавидела бледнолицего властелина. Теперь отвергнутая женщина возглавляла оппозицию, состоящую из матрон и старушек.

Эти почтенные дамы втайне готовили мятеж, им был нужен лишь предлог, чтобы выступить против узурпатора. Но пока большая и наиболее влиятельная часть населения была на стороне короля, они побаивались открыто выражать недовольство. И вот он, столь долгожданный повод! Жестокий король не разрешает освежевать добычу и устроить настоящий праздник для своих верных подданных. Какой он после этого кормилец? Ведь сколько дней можно было бы есть вкусное мясо и плясать у костра! И никто не против поделиться с бледнолицым властителем его долей добычи и даже отдать ему самые лакомые куски!

— Прекратить резню! — скомандовал, тяжело дыша, рассвирепевший Сергей. — Вы что, собрались людей поджарить на костре?! Варвары! Язычники! Людоеды! Прокляну! Предам анафеме! — гневно кричал он первое, что приходило в голову.

Ничего не понимающие бабы молчали, стояли и слушали странные слова своего повелителя, кидая при этом нетерпеливые взгляды в сторону побережья, где появились чайки, попугаи и прочие бакланы, налетевшие на дармовое мясо. Акулы, покончив с трапезой в лагуне, теперь барражировали вдоль пляжа в надежде продолжить банкет.

— Танька, Манька, Феня! Взять мотыги, копалки, вырыть яму и похоронить всех убитых. Засыпать песком и утрамбовать почву!

Когда женщины и дети поняли, что от них хочет белый господин, они возмутились и начали дружно протестовать. Как же так?! В кои-то веки появилась возможность отведать столь редкий деликатес, и этот изверг приказывает закопать его в землю, чтоб мясо сгнило? Ну, уж нет! Доколе какой-то чужак-самозванец будет устанавливать свои законы?!

Сергей долго убеждал островитян, что есть убитых людей — это нехорошо! Поджаривать трупы — это варварство! Но племя роптало, и время от времени кто-нибудь из толпы выкрикивал предназначавшиеся Сергею грязные исковерканные русские ругательства:

— Епт! Псел на куй! Пиддес!

Обстановка становилась взрывоопасной. Даже фельдфебельши, с трудом подавляющие свои животные инстинкты, стали сомневаться в правильности приказа мужа и господина.

— Бабы! Кто притронется к человеческому мясу — ту больше не полюблю! Никогда! Понятно? Вырыть яму и закопать!

Строганов достал из кобуры пистолет и выстрелил в воздух. Испуганные резким звуком пернатые стервятники взлетели со своей добычи в небо и, покружив в вышине, расселись по ближайшим деревьям. Бабы и дети кинулись врассыпную. Подростки давно исподволь ненавидели Сергея и томились в ожидании возвращения отцов и старших братьев. Они укрылись за пальмами и начали в злобе швырять камни, ракушки и кокосы, целясь в Строганова.

Сергей, осыпаемый градом мусора, ретировался к форту. За ним последовали только две верные боевые подруги Танька и Манька. Подлая третья жена Фенька Запаска предала его и переметнулась на сторону взбунтовавшихся людоедок.

— Предательница, подлая вертихвостка! Я тебе еще отомщу! А я, дурак, ее ласкал, любил, холил и лелеял! Черножопая политическая проститутка! — выругался вслух Сергей. — Чтоб засохло твое коричневое дупло!

Сергей с остатками своего прайда укрылся за стенами форта, а кровожадные туземки вновь устремились к трупам, распугивая птиц и отгоняя мелких хищных зверьков.

— Поле брани осталось за мародерами, победа досталась людоедкам, — задумчиво произнес Сергей. — Плоды просвещения пошли псу под хвост, без толку я возился с ними все эти месяцы! Привычки и мораль цивилизованного человека впитываются с молоком матери, и насадить их силой за несколько месяцев, к сожалению, не получилось. Эксперимент не удался!

Строганов обнял верных подруг и прижал к своей груди. Он гладил их по волосам, плечам, спинам, а сам размышлял над тем, как дальше действовать.

Пропало королевство! Рухнуло выстроенное государство, как карточный домик, в течение нескольких минут. Патронов к пистолету осталось десять штук, к автомату — полтора магазина. Маловато будет для отражения повторного штурма иноземных дикарей. Войска нет, это теперь не преданное командиру ополчение, а личные враги, в лучшем случае просто смутьяны. Вот их благодарность за спасение. Ведь, если бы не он, их бы всех сейчас изнасиловали и сожрали. Предательницы! Закончилась неудачей попытка превратить грубых дикарей в разумных людей.

Такие вот невеселые мысли бродили в голове разочарованного Сергея.

Тем временем пиршество разгорелось со страшной силой. Именно разгорелось, потому что костры пылали по всей деревне, возле каждой хижины. Начались ритуальные пляски, пьянство, чревоугодие. Единственное занятие цивилизованного человека, которое сразу пришлось всем по душе, — пьянство. Это дело они усвоили без понукания. Островитянки с удовольствием упивались самогоном. Так называемый «Антифриз» лился рекою.

Чтобы утешить приунывших верных сподвижниц, сглатывающих слюну и жадно вдыхающих ароматы свежего жаркого и бифштексов, Сереге пришлось напрячься. Но он утешил обеих как уж смог. Как говорится, чем богаты... Ублажил бабенок, вскоре они успокоились и уснули. Теперь тяжкие думы снова навалились на нашего странника во времени. В душе его спорили сразу три внутренних голоса.

«За что наказание, что за такая напасть и чем я прогневил судьбу? Почему меня не зашвырнуло в какой-нибудь более цивилизованный регион, в более приличное место? А кто выбрал именно это время? Зачем мне восемнадцатый век? Почему я не попал в будущее или в милейший, спокойный, галантный девятнадцатый век? Или на худой конец в эпоху Возрождения! Правда, как говорят, „с худым концом" и в эпоху Возрождения делать нечего! Жаль, что я не там! Познакомился бы с Леонардо и Рафаэлем!» — хныкал пессимист.

«А впрочем, еще повезло, хуже было бы, если бы спираль времени изогнулась сильнее и занесло бы всех нас в какое-нибудь тысячелетие до нашей эры!» — усмехнулся оптимист.

«А что вообще такое наша эра? Как может существовать мой мир без меня? И заметили ли там пропажу человека, некоего субъекта по фамилии Строганов, люди Земли? — вступил в диалог с собой Сергей. — Человечество в целом, конечно же, нет. Что я такое в этом огромном мире, чтобы на меня обращать внимание? Песчинка, муравей, букашка! Сколько человек знает на земном шаре о моем бренном существовании? Десять, сто, тысяча?! Да, пожалуй, что-то около того. Тысяча пар глаз за сорок лет меня, вероятно, видела, слышала, знала, а беспокоятся обо мне и заботятся десятка полтора близких и друзей. Не больше! И что они предпримут? Будут меня искать, затем смирятся с тем, что меня нет на этом свете. Близкие поделят имущество и станут горевать, друзья помянут, напьются — и все дружно через годик забудут о моем существовании. Утонул, и бог с ним! А жизнь идет своей чередой. Ха! Ведь я за гранью реальности нахожусь уже почти год! Значит, время движется, жизнь идет. Вон как вокруг лихо пляшут и сладострастно жрут эти представители человеческого рода. Это тот мир, а не этот теперь не реален. Там многие близкие мне люди уже и не вспоминают о Сереге Строганове. Позабыт, позаброшен... Где спасательная команда? Где экспедиция МЧС, которая должна вызволить человека, потерпевшего крушение во времени? О чем думает министр Шойгу? Он, наверное, ушел в тайгу спасать жителей сибирских деревенек от очередного паводка или пожара. Что ему одинокая жертва цунами. Не услышан никем мой вопиющий голос в океане... Значит, надо смириться и врастать в эту эпоху. "Времена не выбирают, в них живут и умирают" — так, кажется, сказал поэт».

Все население деревни к полуночи упилось до скотского состояния, включая детей. Дамы горланили песни, матерились, блевали. Хороши дамы! И зачем Строганов научил их делать брагу, зачем угостил самогоном? Сам виноват. Гнал бы лучше для личных нужд, а не спаивал дикарей. Переводят добро на дерьмо! Черт! А сейчас хорошо бы с тоски напиться!

Следующим утром никто из солдаток на построение не явился. Упившихся баб и подростков продолжало тошнить, радости от вчерашнего пиршества не осталось и следа. Войско промучилось двое суток. Над островом навис смрад разложения. Мелкие хищники, птицы, грызуны доедали то, что не доели люди. Еды хватило на всех. Островитяне, забыв о наставлениях своего короля, даже скинули с себя постылые одежды, вернувшись к своему первобытному облику. В массах началось брожение, преступный замысел — умертвить бывшего властелина острова — вновь овладел умами дикарей.