Симпатика (СИ) - "Ie-rey" Страница 54

― Надеюсь, что ты прав, ― тихо пробормотал Хань, продолжая ломать голову над столь странным отношением к нему Чонина. ― Он говорил что-нибудь по поводу сеансов или меня? Объяснил хоть как-нибудь, почему пропускает сеансы?

― Да так, глупости всякие. Я уже говорил ― он не жалует кардинальные перемены. Он привык ко мне, и теперь ему тяжело принять нового человека. Да и придётся начинать всё практически заново. Ты ведь не знаешь всего того, что знаю я, будешь задавать вопросы. И тебе надо будет привыкнуть к Солли. Мелкие детали, как понимаешь, но их много.

― Конечно. А что именно он говорил обо мне?

― Просто сказал, что ты ему не нравишься. Никакой объективной причины он не назвал, ― отмахнулся Чунмён. ― Хотя странно, вроде ты приятный человек и довольно легко сходишься с людьми, обаятельный и добрый. Ума не приложу, с чего он вдруг так тебя в штыки воспринял. Чонин, конечно, чрезвычайно упрямый и тот ещё гордец, но с головой на плечах. В нашем случае он всё равно никуда не денется и всё-таки придёт на сеанс, дальше уж дело будет за тобой ― как ты себя поведёшь. Думаю, всё не так страшно, в конце концов, он к тебе привыкнет. Тем более, если ты понравишься Солли.

― Она назвала меня ангелом, ― немного смущённо признался Хань.

― Неплохо для начала. Но постарайся не лишиться этого звания. Потому что лишиться очень легко ― если она посчитает, что ты недостаточно хорошо относишься к Чонину. Она остро на это реагирует. Не представляю, как она чует такие вещи, но малейшую неискренность улавливает тут же. Впрочем, то же самое можно сказать о Чонине ― он тоже чувствует подобное по отношению к Солли. Так что я искренне надеюсь, что ты любишь детей.

― А ты? Солли к тебе хорошо относится?

― В общем. Хотя иногда я её раздражаю. Когда раздражаю Чонина. Или когда проявляю недовольство. Я тебе уже говорил, что она безоговорочно признаёт только Чонина и Чанёля. Пока что. С родными… ну, можно оставить её, только совсем недолго. Она всё равно начинает в итоге требовать, чтобы рядом были или Чонин, или Чанёль. Если их рядом не будет дольше часа… В общем, сложно это.

― А как же… ― Хань неловко помялся, но всё же спросил: ― А как же её мать? У неё же мать есть? Или её вырастили…

― Мать есть. Вынашивала её невеста Чонина ― Ли Чжису, но Солли не признаёт её, как и остальных. Воспринимает как постороннего человека. Когда Солли родилась, Чжису забрала её к себе, но вернула почти сразу ― Солли постоянно плакала, успокаивалась только в здании клиники.

― Этой клиники? ― предположил Хань, прикинув, где именно располагались криокамеры.

― Да.

― Ты хочешь сказать, она уже тогда ощущала присутствие Чонина? Даже в криокамере?

― Понятия не имею, но в здании клиники она вела себя нормально. Попытки её увезти к Чжису или к родне заканчивались ничем. У ребёнка немедленно начиналась истерика. Она сама не спала и другим не давала. И когда Чонин проснулся после репарации, она немедленно устроила новую истерику. Пришлось вот так отнести её к Чонину, толком не подготовив его к такой новости. Объясняли всё на ходу и по… ситуации. Хорошо, что Чонин воспринял это совершенно спокойно. Удивился, конечно, но никаких трудностей с принятием этого факта у него не возникло. ― Чунмён невольно улыбнулся и сходил за кофе к автомату. ― Хотя он всегда любил детей, если верить его матери и сёстрам. Но Чонин не знает, что Солли тоже содержали в клинике. Мы ему сказали, что Солли в этом время жила с Чжису. Не смотри так. Хотели сказать правду, но не рискнули. И Чжису тоже просила не говорить ему, что Солли не хочет быть с ней.

― А его невеста… Ну вот потом уже. Она разве не пыталась как-то…

― Пыталась, конечно. Солли даже жила у неё пару недель после того, как Чонин вышел из клиники, но это был ад. Потом Чжису уезжала по учёбе и привезла Солли к Чонину. Уж не знаю, чья в том вина, но Солли не видит в ней мать. Я упоминал, для Солли Чжису ― посторонний человек. Чонин у неё папа, а Чанёль вроде мамы. Одно время она даже отказывалась есть то, что приготовлено не Чанёлем. Чонин вешался и сам пытался что-то там готовить, но он не умеет. Не помню, чтобы хоть раз Чонин приготовил что-то съедобное. Я сам лично давал ему пару рецептов на все случаи жизни. Он и их умудрился испортить. Ну ничего не поделаешь ― это не его призвание.

― Расскажешь ещё что-нибудь о нём? ― попросил Хань, нервно поёрзав в кресле и понадеявшись, что его жадный интерес не слишком заметен со стороны. Чем дальше, тем сложнее выглядело это дело. И тем больше Ханю хотелось узнать о Чонине.

― Ты сам можешь задавать ему вопросы во время сеансов. Он тебе и расскажет.

― Уж конечно, вот так вот сразу расскажет прямо всё, ― проворчал Хань.

― Ну ладно. Когда он был ребёнком, рос в основном под присмотром деда. У них ведь школа тэквондо своя. И известная. К тому же Чонин ― пятикратный чемпион Кореи. Последний раз участвовал в соревнованиях в этом году. В следующем ― будет последний раз.

― Почему?

― Я не в курсе тонкостей, но там есть какие-то ранги и возрастные ограничения. Он уже сейчас старший мастер, а после двадцати пяти как пятикратный чемпион автоматически станет заслуженным мастером и чемпионом пожизненно, кажется, если не проиграет в последнем чемпионате. При таком ранге запрещено участвовать на общих основаниях после двадцати пяти лет. Ну так мне говорил его отец ― он в этом лучше разбирается. Потом Чонин планирует заниматься только школой. Он и сейчас старается проводить лично хотя бы одно занятие в день в школе, смену себе готовит. Солли тоже интересно. Чонин уже пару раз брал её с собой на занятия. Наверное, со следующего года Чонин разрешит ей заниматься в начальном классе.

― А он увлекается ещё чем-нибудь? ― невольно спросил Хань, вспомнив о тяге Кая к танцам. ― Может, танцует?

― Почему ты… Почему именно танцы? Что заставило тебя предположить такое? ― напрягся Чунмён, позабыв о кофе.

Хань лихорадочно покопался в голове в поисках правдоподобного объяснения.

― Его фигура. Он выглядит как танцор.

― А, да… Знаешь, Чонину нравились танцы в детстве, но это не совпадало с планами семьи. Он не обучался танцам. Танцы нравились Каю, донору. Не знаю, умел ли он танцевать, но говорил, что хотел бы.

― А после репарации?

Чунмён пожал плечами.

― Чонин говорил, что танцы ― это красиво, но и только. Не помню, чтобы он этим интересовался.

― То есть, он этого не помнит? Или…

― Не знаю, если честно. Понимаешь, в ходе наших сеансов Чонин чётко продемонстрировал отличную память относительно всего, что было до криокамеры. Саму криокамеру он описал как долгий сон без сновидений. Вроде бы у него нет никаких воспоминаний об этом периоде. И потом ― репарация. Он отлично помнит всё, что было после.

― А воспоминания донора?

― Опять же ― не знаю. Ни о чём таком Чонин никогда не говорил. С другой стороны, Кай хотел забыть свою жизнь и брал у меня книгу Мюллера. Того самого. Вероятно, ему удалось стереть свои воспоминания. Я задавал Чонину вопросы, касавшиеся всего, что мне рассказывал Кай до репарации. Вроде бы вещи эти Чонину знакомы, но особого отклика не было. Сомневаюсь, что Кай смог стереть себя начисто. Мне иногда кажется, что он есть ― глубоко в подсознании Чонина. И только. Не знаю. Собственно, это причина, по которой я решил, что именно ты должен дальше наблюдать за ним. Из-за твоих теорий в отношении синтеза разумов. Мне плохо верится, что теории Мюллера вот прямо-таки все до одной верны, но у Чонина нет двойственности. Он всё тот же.

Чунмён умолк, взял ещё стаканчик кофе и рассеянно поболтал палочкой, размешивая тёмную жидкость.

― Родные очень довольны, ни о чём подозрительном не сообщали. И это меня беспокоит. Разумеется, Кай и Чонин были удивительно похожи, но всё-таки воспоминания у них разные. Я отдаю себе отчёт, что Кая синтезировали. И что Кай есть Чонин в той же степени, в какой Чонин есть Кай. Но разность воспоминаний так или иначе должна была сказаться. Память Кая никто не трогал, никакого вмешательства извне. После репарации их воспоминания просто должны были соединиться. Всё, что помнил Чонин, плюс всё, что помнил Кай. Вот так в норме. Но Чонин ни разу не говорил о воспоминаниях Кая. И я не могу понять ― почему? Единственное пока объяснение ― Кай себя стёр. Или как-то спрятал себя в подсознании Чонина. А может, Чонин всё прекрасно помнит, но почему-то не желает, чтобы кто-то это знал. Маловероятно, но я допускаю и такой вариант. Не то чтобы я не доверял ему, но я понятия не имею, что было в жизни Кая. Слишком мало было времени. Кай попал сюда в ужасном состоянии и едва не умер накануне репарации. Пришлось поспешно сдвигать все сроки. Я опасался, что просто не вытащу его после нового приступа. Наверное, никогда не забуду тот миг, когда его сердце остановилось. Я чуть не поседел тогда. Думал, запустить не удастся. Мы тогда его чудом вытащили. Сам понимаешь…