Александр Светин - Anamnesis vitae. (История жизни). Страница 18

— Совсем-совсем нет?

— Совсем-совсем! — грустно подтвердил Михалыч и виновато развел руками.

— Так не бывает! — авторитетно заявил я.

— Не бывает! — подтвердил участковый.

— Но у Али отпечатков нет?

— А у нее — нет! — на лейтенанта жалко было смотреть.

— Аля!!! — взревел я.

В коридоре послышались легкие приближающиеся шаги. Дверь распахнулась, и в кабинет впорхнула она.

Меня опять пронзило теплом. Как и ночью, в момент касания ее пальцев. На какое-то время я вновь выпал из реальности, полностью захваченный прекрасным явлением, возникшим на пороге.

На этот раз девушка была в белом халате. Рыжие волосы, упрямо выбивающиеся из-под белого же колпачка, струились на больничном сквозняке, создавая полную иллюзию живого пламени. А странные глаза ее вновь были зелеными. И улыбались.

— Да, доктор?

Крепко зажмурившись на миг, я ухитрился-таки вернуть себя в здесь и сейчас.

— Аля… Мы тут говорили с лейтенантом о вас, и он рассказал о некоторой странности, — начал я.

Не дослушав, она подошла ко мне вплотную и протянула руки. Ладошками вверх.

— Наверное, об этой?

Осторожно я взял ее руки в свои. Меня вновь накрыло тепловой волной, но на этот раз я сдержался. И внимательно посмотрел на маленькие ладони.

Они были гладкими.

Глава 5

8 сентября 1987 года,

11.58, Кобельки

— Господи, как хорошо-то, что больница близко! — с облегчением выдохнула Ирина прямо в полосатую морду Трофима.

Кот скептически мяукнул и спрыгнул с калитки. Подождал, пока хозяйка закроет ее за собой и неторопливо прошествовал к дому, изредка оглядываясь. Ирина — за ним.

Несмотря на откровенный скепсис кота, женщину и в самом деле радовало то, что на регулярные осмотры к акушерке ходить надо недалеко. На последнем месяце беременности Ирина здорово прибавила в весе, за что и получила сегодня нешуточный нагоняй от Марии Глебовны. Да и новый доктор заметно озаботился, выслушивая ее сердце. Все допытывался, не находили ли у нее порок, не болят ли суставы, не было ли ангин… Она, конечно, успокоила Пал Палыча: шумы в сердце у нее врачи выслушивали с детства, но никогда ничего серьезного не находили. И все-таки…

Все-таки в последние недели ходить Ирине стало тяжело. Пара шагов всего — и готово: сердце заходится, одышка, в глазах темнеет. Потому-то и радуется она, что до больницы — рукой подать. Коту этого не понять.

С облегчением сбросив босоножки, Ирина босиком прошлепала на кухню и жадно присосалась к носику чайника. Мысленно оправдываясь, поскольку нарушала запреты акушерки и доктора на обильное питье. Да пропади оно все пропадом, в конце-то концов! Пока сегодня дотопала до больницы вверх по холму, с нее семь потов сошло. Литр потеряла, не меньше. Надо же восполнять!

И восполнила. Чайник опустел подозрительно быстро. Ирина поставила его на стол, икнула и осторожно похлопала себя по огромному животу. Нет, прав все-таки Пал Палыч: питье срочно надо ограничить!

Улыбаясь собственному непостоянству, Ирина взглянула в окно: прямо за ним, на холме, красовалось убогое здание больницы. Метров триста всего.

О ноги требовательно потерся Трофим.

— Проголодался, обжора? Молоко будешь?

Кот утробно мяукнул. Будет.

Ирина открыла холодильник и взялась за приятно-холодную, запотевшую бутылку…

Дзынь!

В гостиной со звоном посыпалось стекло. От неожиданности женщина вздрогнула. Влажная бутылка, с готовностью выскользнув из пальцев, грохнулась на плиточный пол. И, разумеется, разбилась.

Трофим радостно заорал, прыгнул в самую середину образовавшейся молочной лужи и принялся торопливо ее вылизывать.

— Вот оно, кошачье счастье! — невесело усмехнулась Ирина и отправилась в гостиную.

Судя по всему, придется вставлять стекло в окне. А это — внеплановые хлопоты… вместо давно намеченного валяния с книжкой на диване.

Ну конечно, от оконного стекла остались лишь жалкие воспоминания. В виде торчащих по периметру рамы острых разнокалиберных осколков, хищно сверкающих на солнце.

— Твою мать! — с досадой воскликнула Ирина.

Весь пол у окна был усыпан битым стеклом. Женщина озадаченно посмотрела на свои босые ноги и побрела в прихожую. Кряхтя, натянула кроссовки и вернулась в гостиную.

— Как же оно разбилось-то? — поинтересовалась она у самой себя и озадаченно осмотрела пол. — Камнем, что ли, запустили?

Но камня нигде видно не было. Ирина подошла вплотную к окну и внимательно осмотрела раму. Осколки торчали вплотную друг к другу, окантовывая собой большущую дыру в форме звезды со многими лучами.

Женщина осторожно высунула голову наружу. Посмотрела вниз: почти от самой стены начинались грядки ее, Ирининого, огорода. Внизу, разумеется, никого не было.

Она повернула голову направо. И тут — никого.

Посмотреть налево Ирина не успела: на ее затылок вдруг навалилась чудовищная тяжесть, которая в мгновение ока пригнула, придавила женщину вниз, насаживая шеей прямо на торчащие из рамы осколки.

Боли она не почувствовала. Зато удивилась, успев заметить, как густо окрасились вдруг красным грядки под окном.

И тут же кто-то выключил солнце…

8 сентября, 12.05,

Кобельки, участковая больница

…То есть — абсолютно гладкими. На Алиных ладошках не было даже привычных складок, по которым так любят гадать цыганки и прочие предсказатели судеб. Не говоря уж о том, что папиллярный узор на пальцах отсутствовал напрочь. Лейтенант оказался прав.

— Так не должно быть, да? — тихо спросила Аля, вскинув на меня глаза. Теперь карие.

Я покачал головой:

— Не совсем. Так просто не бывает.

— Потому что не может быть никогда… — философски добавил участковый и опять уткнулся носом в чашку.

— Но вот же — есть! — справедливо возразила нам девушка, демонстрируя свои руки. И улыбнулась.

— Ага! — подтвердили мы с Михалычем хором.

А что еще нам оставалось делать? Ее улыбка оказалась железным аргументом. Да и факт, что называется, имелся налицо: перед нами стоял, вероятно, единственный человек на планете без отпечатков пальцев.

— Видите ли, Аля… — начал было я подводить теоретическую базу под это невероятное открытие, но продолжить не успел.

В кабинет ворвалась миссис Хад… тьфу ты, Клавдия Петровна, разумеется. На этот раз от ее давешней степенности не осталось и следа:

— Пал Палыч, скорее! Вас вызывают, срочно!

— Кто вызывает?! Куда?

— Да тут рядом, с холма только спуститься! Ирка Леонова, помните, утром вы ее смотрели? Ну беременная с шумом в сердце?!

— Помню, конечно. Что с ней?

— Не знаю точно. Соседка ее прибежала, кричит благим матом, толком ничего сказать не может. Все про кровь блажит. Истерика у нее. Машка ее валерьянкой отпаивает. Я только поняла, что Ирка то ли разбилась как-то, то ли порезалась… Словом, кровищи там — море!

— Ясно, на месте разберемся. Показывайте дорогу! — следом за Клавдией Петровной я выбежал в коридор. Лейтенант с Алей — за мной.

Там нас уже поджидал Антон Иваныч с «дежурным чемоданчиком» в руках.

— Не отставать! — деловито скомандовал он и рванул с места, будто заправский спринтер.

Бежать и в самом деле оказалось недалеко. Уже через пару минут мы ворвались в калитку небольшого одноэтажного дома. Фельдшер подлетел к двери, постучал в нее и, не дождавшись ответа, рванул на себя ручку.

— Заперто! — удивленно, даже обиженно констатировал он.

— Надо сзади зайти! Соседка что-то про огород твердила, — предложила Клавдия Петровна.

Я побежал за дом. Свита устремилась следом.

Повернув за угол, я увидел… И остановился как вкопанный. В спину тут же врезался участковый.

— Ты чего? — удивился он.

Я обвел рукой залитые кровью грядки:

— Поздно, Семен. Мне тут уже делать нечего. А вот тебе, кажется, работы добавилось! — и сел, где стоял, прямо на какую-то ботву.

— ……ь! — протяжно и как-то жалобно выругался лейтенант и уселся рядом. — Пятая!

Голова, лежащая под окном, удивленно смотрела на нас остановившимися глазами.

— Что скажешь, лейтенант? Опять несчастный случай? — ехидно поинтересовался я у Михалыча, когда он наконец вышел из дома.

Мы с Антоном Иванычем курили на крыльце. Вернее, Иваныч курил, а я, прислонившись затылком к перилам, тупо пялился в высокое равнодушное небо. Женщин мы сразу же прогнали обратно в больницу. Не для них это зрелище…

— Черта с два! — буркнул участковый. — Можно, конечно, было бы предположить, что потерпевшая по каким-то причинам потеряла равновесие, влетела головой в окно и напоролась на осколки…