Эндрю Фокс - Блюз белого вампира Страница 18

— Давай на Монтегю-стрит, — сказал он водителю.

Когда такси сворачивало с Эспланад-авеню на Норт-Рампар-стрит, через перекресток, распугав группу туристов, пронеслись две пожарные машины. Таксист едва увернулся от столкновения, въехав на тротуар.

— Вот черт! Сукины дети! Поди-ка где-то пожар сильный. Как думаешь, а?

Джулс проследил, как машины с воем скрылись за поворотом на авеню Святого Клода.

— Вряд ли. У мэра, наверное, кот его долбаный с дерева слезть не может.

Триумф, который целиком охватывал Джулса десять минут назад, стал понемногу улетучиваться. Его планы сбросить вес провалились с оглушительным треском. Охотиться на белых всегда было непросто. И легче не стало. Проклятый веселящий газ вместо того, чтобы помогать Джулсу с добычей, чуть не сделал добычу из него самого. Да и про Мэлиса Икса тоже забывать не стоило.

Мэлис Икс. Стоило Джулсу вспомнить это ненавистное имя, и последние капли хорошего настроения испарились без следа. Мэлис Икс и его армия. Вот дерьмо!.. А кто вообще сказал, что у говнюка есть армия? Может, все это блеф? Он говорил, за Джулсом все время следят. Хвастал, что знает о Бесси — «горячей шоколадной цыпочке». Ну и что? Для этого не надо армии. Мэлис Икс мог нанять пару обычных ищеек, чтобы те следили за Джулсом несколько дней, а потом сделал вид, что у него глаза и уши повсюду.

Раздумывая таким образом, он заметно приободрился. Новый Орлеан — огромный город. Сколько бы шпиков ни нанял Мэлис Икс и сколько бы денег у этого сопляка не было, черта лысого он сможет следить за Джулсом все время. В этом городе полно вкусной чернокожей еды. Всем хватит. Если Джулс хочет получить свою порцию, ему просто надо соблюдать осторожность и вовремя заметать следы. Вот и все.

Вкусная чернокожая еда. При одной мысли о ней у Джулса потекли слюнки. Вчерашний бандит был бесподобен — почти такой же вкусный, как Бесси. Такая богатая кровь, столько липидов и холестерина… После нескольких дней без еды от свежей крови просто сносило крышу. Джулс усмехнулся — вчера, высосав этот нектар, он смахивал на одного из местных пьянчуг. Он не помнил, как вернулся домой и лег спать. Не помнил даже, как поступил с телом. Ночь закончилась будто в тумане. В восхитительном тумане.

За окном такси Джулс заметил вход в переулок, где вчера так славно перекусил. Воспоминания стали немного отчетливей. Что же он сделал с трупом? Еды хватит на всех… соблюдать осторожность… и заметать следы… О нет.

Его бросило в пот. Он вспомнил! Вспомнил, как пил из пойманного грабителя кровь, как всадил тому в основание черепа его же собственный нож (по крайней мере на это ума хватило). Дальше все становилось гораздо хуже. Он насытился и опьянел настолько, что был не в состоянии тащить труп к реке через несколько кварталов, а мысль отнести тело к железнодорожным путям и забросить его в один из вагонов в затуманенный мозг Джулса не пришла.

Это все лень! Небрежность и лень. Труп он оставил в одном из закутков переулка. Сверху прикрыл гнилым навесом, сорванным с заброшенного дома, а сам навес забросал мусором из сточной канавы. Думал вернуться на следующую ночь и окончательно избавиться от тела. Однако сегодня вечером проснулся и даже не вспомнил, что надо за собой прибрать.

Таксист обогнул двух собак, гонявшихся друг за другом поперек дороги. Джулс смотрел, как псы обнюхивают один другого. Собаки. Здесь полно бродячих собак. Они наверняка успели найти тело. Если же тело отыскали собаки, то скоро его обнаружат и люди. Люди вызовут полицию. Вслед за полицейскими явятся репортеры. Репортеры напишут об убийстве в газетах, а это значит, что о трупе узнает весь чертов город. Включая Мэлиса Икса.

Они не успели отъехать далеко от переулка. Может, еще не поздно исправить эту идиотскую ошибку?

— Эй! Высади меня здесь!

Водитель удивленно уставился на Джулса темными глазами.

— Это не Монтегю-стрит.

— Я передумал, черт возьми.

Таксист притормозил у ветхой остановки.

— Нехороший это район, приятель, но дело, конечно, твое.

Джулс сунул водителю пять долларов из своего вновь обретенного бумажника и взобрался на бордюр. Автомобиль взревел и сорвался с места. Из-под колес фонтаном брызнул гравий и полетели раздавленные пивные банки. Мимо пронеслась еще одна пожарная машина. Завывания сирены эхом отдались от дощатых стен. От этого звука у Джулса по спине забегали мурашки. С неспокойным сердцем он вступил в переулок. Идти далеко не понадобилось — самые худшие его опасения сбылись.

Дьявол! Конец переулка оказался перегорожен желтой полицейской лентой. Труп, разумеется, исчез. Вместо него на грязном асфальте красовался очерченный мелом силуэт, похожий на неумелый автопортрет пухлого карапуза.

Черт! Черт! Черт!

Надо идти домой. Надо все как следует обдумать и просчитать. Рубашка облепила круглые бока Джулса, как мокрая туалетная бумага. Он посмотрел вниз и увидел на пиджаке под мышками два огромных сырых пятна в форме полумесяца. Ему необходимо время, чтобы подумать. А есть ли оно, время?

Джулс быстро вышел из переулка. Со стороны реки на низких облаках танцевало бледно-оранжевое зарево. Пожар, что ли? Надо торопиться. «Господи, — повторял Джулс про себя, — только бы это был не мой дом». Мама обязательно посоветует ему, что делать. Он постоит в гостиной, глядя на ее портрет, и через пару минут ответ появится в голове сам собой. Мама всегда все знает. Она умная. Умнее даже, чем Морин. Ну пожалуйста! Только бы это был не его дом!

Вой сирен разрывал воздух, и чем ближе Джулс подходил к дому, тем громче становился этот рев. Внезапно он понял, что бежит. Его огромный живот колыхался вверх-вниз, как водяной матрас во время землетрясения. Свинцовое небо то и дело озаряли мерцающие всполохи. Быстрее. Он все уладит. Обязательно все уладит. Сердце у Джулса колотилось, как спятивший метроном. Как правая рука Джина Крупа.[17] Как отбойный молоток, сделанный из куска перепуганной плоти.

Он повернул на Монтегю-стрит, задыхаясь от бега и вознося молитвы и Моисею, и Христу, и Деве Марии, и всем святым, которых смог припомнить. Пусть это какой-нибудь наркоман подпалил заброшенный дом Уилсонов. Или старый Джузеппе-Хаус. Или дерьмовую забегаловку, которую с прошлого Рождества четыре раза прикрывала полиция.

Лучше бы Джулс поберег силы. Потому что именно его дом со всеми пожитками, включая зловонный разрисованный гроб, охватывали языки неистового пламени.

Глава шестая

«Мои пластинки! Мои комиксы! А-а-а-а!»

— Сэр, туда нельзя! Сэр! Эй! Кто-нибудь! Остановите этого психа!

Обезумев, Джулс ринулся через лужайку к крыльцу и по дороге сбил с ног полицейского и двух перепачканных копотью пожарников. Остановить его, походившего на ополоумевшего носорога, было практически невозможно. В два скачка он влетел вверх по ступеням и ринулся через обломки двери, выбитой пожарными топорами. Здесь его внезапно настигли две тугие струи из брандспойтов, но сила воды только прибавила Джулсу скорости, и он ворвался в задымленный холл, как надувной мяч под натиском гигантской волны.

Пиджак и брюки промокли насквозь, и поначалу, оказавшись в гостиной, Джулс не почувствовал, какое здесь пекло. Огонь, дым, слезящиеся глаза — все это казалось ненастоящим. Когда вспыхнул продавленный диван, порыв раскаленного воздуха обдал Джулсу лицо, заставив наконец поверить в реальность происходящего. С линялых подушек языки пламени перекинулись на стопку побитых молью шерстяных платков, которые мама долгими вечерами вязала у радиоприемника. Старые одеяла занялись, как сухая трава.

«Господи боже мой!» Ему на брови посыпались искры, и в нос сразу ударил запах горящих волос. Он стал яростно хлопать себя ладонями по лбу, смахивая на несуразного комедианта в погоне за ролью третьего плана. Что же спасать? И можно ли что-то спасти? Библиотека точно пропала. Он споткнулся о полыхающий диван и бросился к антикварному граммофону. Ухватил покрепче его деревянный корпус, но уже через секунду граммофонная труба вспыхнула как спичка.

«Черт!» Джулс бросил граммофон и сунул в рот обожженные пальцы. Пластинки! Может, хоть что-нибудь удастся спасти? Хотя бы самые ценные… «Тогда чего ты стоишь, тупой придурок?! Вперед!» Он упал на колени и резво пополз к дубовому шкафу, где хранил самые редкие и драгоценные записи. Луи Армстронг. Джек Тигарден. Кинг Оливер. Черный дым над головой Джулса стал густым, как кровь, на сутки оставленная в тепле. И с каждой секундой дым этот опускался все ниже и ниже. Интересно, вампир может отравиться угарным газом? Этого Джулс не знал и узнавать на собственном горьком опыте не хотел.

Он полз вслепую, ориентируясь в заставленной гостиной на память. Память всех его ста с лишним лет. Он врезался головой во что-то твердое, но полое. Шкаф! Распахнул дубовые дверцы и заглянул внутрь. Дрожащими пальцами слепо провел по бессчетным рядам пластинок. «Только не винил! Совсем старые! Совсем!» На какой полке самые старые записи? С какой стороны?