Любовь Романова - Дети пустоты. Пройти по краю Страница 22

– Ну и чутье у нашей Эдды. Стоит о ней заговорить, как тут же на ковер вызывает, – он осторожно обнял Женю за плечи и прошептал: – Я быстро. Только узнаю, что там стряслось, и сразу к тебе.

Перед тем, как уйти, Бруно наклонился к Женьке и, пока та не успела опомниться, поцеловал ее в уголок губ.

– Ты убита. Я твой «снайпер».

Едва итальянец исчез, Женька осторожно коснулась места «выстрела». Для мертвеца она чувствовала себя удивительно живой. Вот только Тимка… Теперь, когда с «Устами Истины» ничего не вышло, разве у нее есть право развлекаться здесь, в Риме? Нужно возвращаться.

И как можно скорее.

Одиночество длилось недолго. Над темной стеной замка возникло облако крошечных светлячков. Несколько секунд они роились, точно комары перед дождем, и вдруг замерли. В следующее мгновение огоньки, подобно точкам на чертеже, соединились золотистыми нитями. Возникшая паутинка потемнела, обрела объем и превратились в диковинное существо. Клювастая голова и широкие крылья делали его похожим на очень большого орла. А крепкое туловище, поросшее короткой золотистой шерстью, четыре когтистые лапы и хвост с кисточкой заставляли думать, что в родственниках неведомого зверя водились африканские львы.

– Светлый Фаргот! – ахнула Женя.

Она подбежала к краю крыши и остановилась, не решаясь перепрыгнуть на стену к грифону. Сейчас ее отделяли от тотема Людей ветра каких-то двадцать метров. Полулев-полуптица сверкнул желтыми глазами, мотнул лобастой головой и посторонился, точно предлагая занять место рядом с собой.

Приглашать дважды не пришлось. Женька скинула туфли и легко перелетела через темный дворик с пирамидами из пушечных ядер. Шелковый сарафан скользнул по ногам. К счастью, он был достаточно широким, чтобы не пойти по шву во время прыжка.

За стеной Женя ожидала увидеть Рим и набережную Тибра с толпой туристов. Но вместо этого она обнаружила дорожку шириной метра полтора, а дальше еще одну стену. Наверное, во времена Агаты здесь ходили часовые и перекрикивались надтреснутыми голосами: «В Риме все спокойно?» «Все спокойно!».

Едва Женькины ноги коснулись щербатого кирпича, как Фаргот повернулся к ней хвостом и вразвалочку двинулся вдоль стены. Женя послушно пошла следом. Она знала, от божества Людей ветра не стоит ждать подвоха. Однажды грифон уже спас ее, не дав упасть на острые камни под Утесом Света.

Так они миновали пару башенок с остроконечными черепичными крышами, перебрались на внутреннюю стену замка, проскользнули мимо разомлевшей от страстных поцелуев парочки и оказались под распахнутым окном. За ним, залитый электрическим светом, находился небольшой зал с полустертой, будто припорошенной рыжим песком, фреской на потолке.

– То есть ты предлагаешь ее усыпить? – услышала Женя знакомый голос.

Она оглянулась в надежде получить от Фаргота хотя бы намек на то, зачем он ее сюда привел, но грифона рядом уже не было. Пропал.

– Почему нет? Владлена однажды уже доказала, что это хороший способ обезвредить полиморфа.

Если первый голос принадлежал Эдде, то второй… Женя поморщилась – она узнала Марата, главу российской фратрии Людей ветра. И, похоже, ничего хорошего эта встреча с влюбленным в Марту крыланом не сулила.

– А что с ней делать потом? Имей в виду, у себя я девчонку не оставлю. Мне проблемы с Мороком не нужны, – Римская кошка говорила по-русски. Видно, итальянского Марат не знал.

– Я заберу ее. Отсюда уйду через «лассо», так что никто меня не увидит.

Женьке стало холодно. Словно теплая июньская ночь сменилась ноябрьским ненастьем. Ну и что все это значит? Неужели Эдду так обидело Женькино выступление, что она решила нелегально выслать ее из Италии? Да нет, глупости! И крылан здесь ну никаким боком не вяжется.

– Очень на это надеюсь, Марат. – Голос Эдды был лишен всякого выражения. Глыба льда, а не женщина. – Бруно, не стой под дверью. Войди.

Из глубины комнаты донеся приглушенный скип. Женьку пробил озноб. Значит, Бруно там. Он все слышал.

– Ты все слышал? – спросила Эдда, словно прочитав Женькины мысли. Тон итальянской кошки едва заметно потеплел. – Приведи Смородину. Поосторожнее только. Эта девчонка все-таки полиморф.

Что же он ответит? Согласится? Откажется? Женька прижалась горячей щекой к прохладному камню.

– Я все сделаю. Дайте мне минут пятнадцать.

Вот гнида! Из Женькиного горла вырвалось злобное шипение. «Фея цветов», значит? «Девочка из другого мира»? Брехло несчастное!

– Там кто-то есть? – Марат приблизился к окну.

Длинная тень крылана упала на черепицу. Начала расти, пока не коснулась макушкой края узкого козырька, на котором, прижавшись к стене, задыхалась от негодования Женька.

Удар сердца. Еще один…

Глава фратрии Людей ветра резко подался вперед, перегнувшись через подоконник. Он по пояс высунулся из окна и внимательно изучил каждый квадратный сантиметр под ним.

Но за долю секунды до этого черепичный козырек опустел.

Женька почти успела. Она завернула подаренное отцом платье в обрывки бумаги и сунула его в маленькую трубу, прикрытую глиняным дымником. Похоже, ею не пользовались со времен падения Рима.

Вот только обруч с синим камнем снять так и не удалось. Застежку как назло заклинило. Поэтому Женька просто спрятала украшение под эластичным комбинезоном. Зато есть шанс, что не пропадет.

– Переоделась? – услышала она за спиной сладкий голос Бруно. – Тебе идет.

– Спасибо. Что-то холодно стало, – ответила Женя, не оборачиваясь.

– Кричи «ура» – Эдда не против поболтать с тобой в тихом уголке. Кстати, она совсем не злится. Ждет тебя прямо сейчас.

– Ура, – Женька не спеша повернулась. – Я просто лопаюсь от счастья! Трещу, можно сказать, по швам.

Она выбросила вперед руку, и Бруно дернулся, словно от удара невидимого хлыста. Его пальца вцепились в шею, глаза вылезли из орбит, губы побелели.

– Что… что это? – захрипел он.

Итальянец не видел темно-синей фибры, которая призрачной удавкой обвила его шею. Женька потянула на себя конец сияющей нити, и Бруно пришлось сделать два неуверенных шага ей навстречу.

– Ты забыл? Со мной нужно осторожнее. Я все-таки полиморф.

Сейчас в ней было очень мало от стеснительной девчонки, что переживала из-за ляпа на вечеринке, обижалась на Донну с Дорой и пряталась от своих фанатов. Смородина-уродина свернулась клубочком и забилась в самый дальний уголок сознания.

– Не начнешь дергаться – будешь жить долго и счастливо, – пообещала она, ослабив натяжение фибры. Щеки пленника немедленно порозовели. – Руку давай!

– За…зачем? – Бруно испуганно захлопал глазами. Теперь ему никак нельзя было дать больше шестнадцати. В лучшем случае он был на пару лет старше Тимки.

– Откушу. Полиморфы питаются руками итальянских парней. Не знал?

– Ты серьезно?

– Еще как! – Женька ловко сдернула браслет с руки Бруно и положила его на оголовок трубы. Кто знает, вдруг с помощью этой безделушки можно отследить перемещения итальянца. – Но если ты отведешь меня в вашу штаб-квартиру, чтобы забрать вещи, обещаю попоститься пару часиков.

В тесной комнате под крышей старого дома остался ее багаж. А в нем ноутбук, сотовый телефон и кредитка с документами. Когда Женька отправлялась при полном параде на вечеринку, ей просто не могло прийти в голову, что придется бежать из страны.

– Меня будут искать!

– Меня тоже. Так что шагом марш!

Быть кошкой в Италии – совсем не то же самое, что быть кошкой в России.

Во-первых, дома в Риме стоят вплотную, без малейшего просвета. Чтобы перебраться с одного на другой, особые способности не нужны. Во-вторых, все крыши покрыты черепицей. Не той жалкой подделкой, которую строители стыдливо называют «металлочерепицей», а самыми настоящими глиняными дощечками. Когда бежишь по ним, кажется, что ноги касаются бочков толстостенных горшков – румяных и звонких. Они вкусно погромыхивают под кроссовками, точно подгоняют: «Скорее, скорее!»

В-третьих, если российские крыши – темная пустыня, то итальянские – освещенные оазисы. На каждом шагу натыкаешься на голубые блюдца бассейнов, обтянутые сеткой теннисные корты и увитые виноградом беседки. Поэтому для кошки в Риме главное – не ловкость и скорость, а хитрость и талант к маскировке. Они нужны, чтобы не обнаружить себя, а если уж обнаружил, то убедительно прикинуться безобидным поклонником паркура.

Пробираясь за Бруно мимо очередного кафе, Женька вдруг поняла, почему российские, американские и китайские фратрии кошек самые сильные и многочисленные. Это в неуютных мегаполисах со спальными районами и небоскребами Люди крыш населяют Край человеческой цивилизации. А здесь, в старой Европе, никакого Края нет. Крыши уж точно к нему не относятся. Они принадлежат обычным людям.