Песня для Корби - "Румит Кин" Страница 28

– Не вертись! – рявкнул Шершавый. Подросток замер. Его взгляд зацепился за следующую афишу. Она была такой же, как первая. Под заглавием «Башня Северо-Восток» шли строчки пояснений. Он снова побежал по ним глазами. Ему удалось узнать, что башня будет закончена в две тысячи четырнадцатом году. Потом его взгляд скользнул дальше, и он увидел заветную подпись маленькими буквами: «Застройщик – компания West Wind».

Машина повернула, ее слегка качнуло при съезде с шоссе. Теперь под колесами была дорога, сложенная из бетонных плит. «Мерседес» остановился перед сетчатыми воротами. Корби увидел, что к автомобилю подходит административный охранник, и в ту же секунду Шершавый зажал ему рот рукой в перчатке. Корби задергался, но все метания были бесполезны.

Водила приспустил окно, помахал карточкой. Охранник кивнул. «Загляни в машину, – мысленно попросил его Корби, – загляни в машину, и ты раскроешь преступление. Тебя повысят, тупая ты рожа». Мужчина в форме медлил. Он, видимо, услышал в салоне звуке возни.

– Я тебе не грузовик, – раздраженно сказал водила. Охранник отступил.

– Ладно, сейчас открою.

– За кого они себя держат, – бросил через плечо водила. Задыхаясь, Корби смотрел, как охранник откатывает тяжелые створки ворот. Закончив, он махнул рукой. Машина поехала. Шершавый отпустил лицо подростка и зло ударил его кулаком под ребра.

– Сопротивляться вздумал, да?

Корби только сжал зубы, согнулся от боли. «Что я буду делать дальше?» – спросил он себя. Ответа не было.

«Мерседес» проехал через стройку и нырнул под один строящихся небоскребов. Здесь все было бетонным: серый пол, серые стены, серый потолок с редкими сигнальными лампами. Автомобиль спустился на два этажа под землю, въехал в огромный, совершенно пустой подземный гараж и остановился. В полумраке Корби видел, как поблескивают железные двери лифта, похожего на гигантский сейф.

– Что дальше? – спросил тот, который тащил Корби за ноги.

– Ждем босса, – ответил Шершавый.

– Сидеть в машине?

– Тебе что-то не нравится?

Водила заглушил мотор, и наступила тишина. Корби сидел неподвижно. Его по-прежнему держали за обе руки. Ему казалось, что это будет продолжаться вечно: босс никогда не приедет, водила будет вечно жевать свою жвачку, а Шершавый будет вечно курить и стряхивать пепел в приоткрытое окно.

«Кто этот босс? Тот, кому принадлежит «Западный ветер»? Какой-нибудь опасный человек, мафиози или агент ФСБ, тайный покровитель разного рода убийц? И откуда Андрей мог достать эту карточку?»

Тускло светились огоньки подсветки на приборной панели автомобиля. Очередной мастер тюремной песни хрипло затянул «Владимирский централ».

«Я ни за что не скажу им, что карточка у Ары. Я вообще сделаю вид, что ничего про нее не знаю. Скажу, что видел, как Андрей бросил что-то, какой-то клочок бумаги, но тот унесло ветром и мы его не поймали».

Под сводами подземного гаража раздался новый звук. Подъезжала новая машина. Несколько секунд спустя Корби увидел ее отражение в зеркале заднего вида. Это был настоящий черный «хаммер», из тех, на которых ездят очень богатые люди.

Босс.

Шершавый бросил окурок, открыл дверь и за руку потащил Корби наружу.

– Шевелись, – поторопил он. Наконец, Корби выпихнули из машины. Он чуть не упал, но чудом сумел устоять на ногах. Он больше не сопротивлялся. Он знал, что не справится с этими людьми и не убежит от них.

«Хаммер» подъехал. Его окна были такими же темными, как у «мерседеса». Дверь водителя открылась, вышел еще один мужчина в костюме. «Это он», – на мгновение подумал Корби, но тут же понял, что ошибается. Водитель обошел автомобиль, открыл заднюю дверцу. Корби почти не дышал. Он увидел ногу и плечо человека. Они показались ему странно знакомыми. «Не может быть», – пронеслось у него в голове. Но так могло быть. У пассажира машины было лицо со шрамом.

Это был Токомин.

Глава 14

ОЗЕРО БОЛИ

Корби вспомнил, как Ник говорил про «богатую мамку» и «еще более богатого отца» Андрея. Значит, Андрей обокрал собственного отца. Как и все они, он взял что-то, связанное с родителями.

– Не ожидал меня увидеть? – удовлетворенно сказал Токомин. – В лифт его.

Он приложил к индикатору идентификационную карту. Двери послушно открылись. Лифт был новый, чистый, с металлическими стенами, резными поручнями и безупречным зеркалом.

– Верхний этаж?

– Да.

Корби сжался на полу. Вокруг него были ноги в черных брюках и лакированных ботинках. Он знал, что отец Андрея смотрит на него. Лежа на холодной стали, он ощущал всем телом скоростные вибрации. Его начало трясти. «Почему я должен опять смотреть ему в глаза? Ведь я убежал. Я сам хотел себя убить. Мне оставалось так недолго. И вот я снова должен мучиться. Этого не может быть. Это все не настоящее. Не жизнь. Просто я не заметил, как умер. И сейчас я в аду».

Двери лифта открылись. Этаж представлял собой платформу с необработанными краями: штабеля облицовочных материалов, синие баллоны с газом, вокруг – четыреста квадратных метров голого бетона, глухие коробки двух лифтовых шахт, колонны, черные пруты металлических конструкций, небо на месте отсутствующих стен. Между полом и потолком гулял ветер.

– Сюда могут прийти сварщики.

– Наверх. На крышу. Там работы уже закончены.

Корби выволокли на столь же голую лестничную клетку – перил не было, в прорехах между ступенчатыми плитами открывалась перспектива устрашающей высоты. Путь на чердак перекрывала стальная решетка. Шершавый приложил карту к магнитному замку, что-то лязгнуло, красный огонек сменился зеленым, и решетка открылась. Здесь не было окон, солнечные лучи падали сверху, сквозь вентиляционные колодцы, отражались от окрашенных охрой лифтовых моторов и рассеивались мириадами оранжевых бликов. Пахло маслом, застоявшейся водой, птичьим пометом и чем-то еще – чем-то горьким, будто здесь недавно резали сталь. Корби протащили мимо лифтовых моторов к новой лестнице и новой магнитной двери. Один из людей Токомина открыл ее карточкой, и в лицо Корби ударил свежий ветер высокого мира. На крыше его отпустили, и он безвольно распластался на поверхности рубероида.

– Ну вот, здесь нам никто не помешает. – Токомин опустился на корточки рядом с ним. – Я задал вопрос, и ты промолчал. Но я хочу услышать ответ. Это ты убил моего сына?

Корби вдруг увидел перед собой лицо Андрея, вспомнил, как тот странно и нервно смеялся, напившись шампанского в предпоследний вечер своей жизни. Вспомнил его руки, и глаза, и улыбку, и светлые волосы. Теперь все это умерло. Светловолосый подросток больше не улыбнется, не скажет какой-нибудь новой путаной фразы. Он лежит на столе, накрытый белой простыней. Его мать сейчас смотрит на него, и внутри у нее тоже все умирает.

– Ладно, – сказал Токомин. – Ты можешь просто рассказать свою версию событий. Ты же наверняка что-то придумал. Не мог ты не знать, что тебя будут допрашивать. Так что вперед, расскажи мне хотя бы то, что собирался рассказать полиции. Давай.

Корби смотрел в его искалеченное лицо, напоминавшее карту какой-то бесчеловечной холодной планеты. Обезобразивший его шрам был неровным, сетчатым, между долинами серой кожи тянулись темные горные гряды спаек и рубцов.

«Что сделал Андрей, чтобы спасти его? И как ему это удалось? От чего этот шрам? От взрыва? От брызг кислоты? Что может так обжечь и изуродовать кожу человека? Андрей должен был быть решительным и смелым, совсем не таким, как я. У него получались настоящие вещи».

– Говори. Я приказываю тебе говорить. Как все произошло? Как мой сын упал с крыши? Как он умер? Кто с ним это сделал? – Токомин схватил подростка за грудки. – Почему ты молчишь? Тебе нечего мне сказать?