Аноним - Канал имени Москвы Страница 9

В зале дали музыку. Как и положено, праздник открывал вальс «Синие волны», играл оркестр местной артели, входящей в общую гильдию гребцов. Порой, бывало, дядя Сливень, оставив работу на сподручных, сам присоединялся к музыкантам и дудел в рожок. Но сегодня такого не произойдёт — уж больно много народу стало собираться, и работы будет по горло. А Вероника всё не шла.

Спустя час в трактире стало не протолкнуться. На террасе собирались те, кого на канале именовали «золотой молодёжью»: всё сплошь купеческие детки да ещё детки высоких чинов водной полиции.

— Конечно, девки у вас в Дубне что ни есть красавицы, — не унимался болтливый альбинос. — Всех самых видных женихов у нас поуводили.

— Да ладно тебе, — добродушно отозвался здоровяк Матвей Кальян.

— А что ладно? Вон, дочка Щедрина, говорят, за самого сына главы полиции собралась. Да и Самсоновы с купчишками вот-вот породнятся. Самые красивые женщины у вас.

Кальян ухмыльнулся. А Фёдор заставил себя не услышать последней фразы. Может, просто совпадение, к тому же у Вероники была сестра на выданье. Только заказанный им столик вдруг показался Фёдору одиноким и заброшенным. На террасе действительно столпилось очень много народу, мест на всех не хватало, и дядя Сливень уже два раза приносил и уносил ведёрко, где охлаждалась огромная бутыль лучшего сидра.

И, конечно, никто не обратил внимания, как в зале появилась клетка с кроликом, почему-то установленная на тележке с колёсиками. Лишь дядя Сливень проводил клетку с живым зверьком, что сменил на три дня чучело почившего Дюрасела, каким-то печальным взглядом. Да и Фёдор неуютно завертелся, словно снова услышал этот голос из вчерашнего сна в весёлом гомоне трактира — его позвал кто-то? — впрочем, так и не определив, что его взволновало.

Кое-кому всё же хватило проницательности. Тот самый гид в длинном походном плаще, о котором совсем недавно обмолвился Матвей Кальян, сидел в теневой нише в полном одиночестве. Он полудремал за большой кружкой настоящего дмитровского пива, надвинув на глаза мягкую шляпу, которую считал панамой. Впрочем, плащ его сейчас был чист от пыли, а шляпу он только что снял и положил перед собой на стол. Сделал большой глоток пива, отёр рот сомкнутым кулаком, задержав ненадолго и словно бы подув в него. Затем отодвинулся поглубже в тень, так что рассмотреть его теперь не представлялось возможным. Всё оружие было принято оставлять у входа в заведение в специальной ружейной комнате, что гид и сделал. Но, невзирая на майское тепло, плаща не снял. Вряд ли бы кто решился его обыскивать. Вряд ли кто подозревал, что в глубоком правом кармане плаща покоился небольшой, но увесистый ствол, вполне подходящий для ближнего боя револьвер «бульдог».

3

Вскоре Вероника появится. Но всё, что произойдёт дальше, Фёдор будет помнить как во сне. Он так и не поймёт, что случилось с ним и с его возлюбленной.

«Привет, Фёдор, я ненадолго», — скажет Вероника.

От удивления он захлопает глазами и промямлит нечто невразумительное.

«Прости, должна была тебе сказать… Меня пригласили раньше».

«Как? — Фёдор лишь укажет на террасу. — У нас заказан свой столик. Самый лучший, вон, смотри… Я ждал только тебя».

Но Вероника, словно сожалея, покачает головой, изобразив что-то типа усталой улыбки: «Да, но я ведь объясняю, меня пригласили раньше. Но… мы обязательно потанцуем, — девушка кивнёт с каким-то слишком уж излишним энтузиазмом, — обещаю».

«Но ты уже обещала! Пойти со мной…»

«Фёдор, давай не будем портить друг другу вечер. Потом поговорим».

И всё, всего несколько слов.

Расскажи о своих планах… Фёдор так и не поймёт, что с ними случилось. Почему его девушка предпочтёт провести их вечер в обществе веселящейся на террасе купеческой молодёжи, и кто виновен в последовавшем скандале и потасовке. Он сам, глоток ли крепчайшего яблочного самогону, что выпил за упокой пропавших гребцов, купеческие сынки, насмехавшиеся над ним, когда он вновь попытается объясниться с Вероникой, или подначивавший всех альбинос. Девушка, желая избежать конфликта, все же даст ему ещё пять минут и наговорит, верно, с досады, кучу всего, чему Фёдор откажется верить, только конфликта всё равно избежать не удастся. Позже Фёдор решит, что все действовали по какому-то, словно принудительному, недоразумению, наваждению, вовсе не поспевая за событиями, которые посыплются, как снежный ком. Но было ещё кое-что. В самом начале заварухи, когда один из купеческих сынков забавы ради решит проучить Фёдора, предательски врезать ему, подойдя со спины. Накатило странной волной, как и вчера, когда Фёдор стоял тут в одиночестве перед клеткой с белым кроликом,

(чучело Дюрасела ожило)

и что-то случилось. Этот голос из сна прозвучал снова. Только теперь жёстко, чуть насмешливо, но и предупреждающе (или заботливо?), отчего и показался похожим на отцовский, будто откуда-то издалека батя пытался остеречь его. И тихий покладистый Фёдор, прекративший всякие драки ещё в начальных классах гимназии, почувствовал внутри себя какое-то незнакомое холодное возбуждение, и его рука словно сама ушла назад… а потом, незнамо как, обидчик оказался на полу. И ещё один. Фёдор ошеломлённо смотрел на своих противников.

— Ты знаешь, козёл, на кого руку поднял?! — заорали ему. — Это сын самого главы гильдии…

Но наваждение уже прошло. Удары посыпались со всех сторон. Несчастный Фёдор даже не пытался отбиваться, и быть бы ему разделанным под орех, если б Матвей Кальян не вступился за юношу. Весь стол купцов, многие из которых были с охранниками, поднялся на ноги, подтянулись ещё гребцы. В трактире «Белый кролик» на открытии весенней ярмарки началась нешуточная буза. Фёдор ещё хотел отыскать глазами свою возлюбленную, но здоровяк Кальян, воспользовавшись общей неразберихой, потащил его к выходу.

В следующий раз он увидит свою Веронику очень нескоро и совсем при других обстоятельствах.

4

Гид в теневой нише внимательно следил за развитием конфликта, хотя внешне оставался безучастным. Как только симпатичная девушка отошла от столика гребцов (гид слышал всё, что она сказала своему молодому человеку, и почему-то это его не удивило) и направилась на террасу к веселящейся компании купеческой молодёжи, где ей уже вовсю приветливо махали, альбинос протянул ей вслед:

— Ну, я ж говорю, Самсонова за купчишку собралась. — Затем, словно спохватившись, уставился на Фёдора. — Ты чего, парень, расстроился, что ли? Так… это что, была твоя девушка?

Мест на всех действительно не хватало, и единственный оставшийся незанятым столик только что лишился своих стульев, на один из которых усадили Веронику. Эта сомнительная и бесцеремонная выходка была встречена весёлыми аплодисментами.

— Купеческие свиньи! — возмутился альбинос. — Да ещё и стулья ваши забрали.

Только на секунду его простодушный взгляд сделался пытливым и холодным.

Гид сидел в своём углу, скрытый тенью, и спокойно ждал, понимая, что конфликт неизбежен.

«Капитан Кальян, — подумал он, — ты усадил к себе за стол ищейку. Самую гадкую из них». Гид знал род деятельности альбиноса. И знал, что сейчас в трактире «Белый кролик» несколько таких. Они обменивались быстрыми и вроде бы незаметными взглядами, сидели за разными столами с разными компаниями, но гид видел их всех. Силовые линии были намечены.

Потом он быстро посмотрел на террасу. Отвергнутый юноша и девушка о чём-то спорили. Девушка жестикулировала, юноша стоял неподвижно и был бледен. Затем она резко развернулась и направилась к своей компании. Юноша постоял и, будто опомнившись, пошёл за ней следом. Его грубо толкнули плечом, он этого даже не заметил. Купеческая молодёжь встретила юношу насмешливыми взглядами. Гид чуть брезгливо поморщился: «Слюнявый упрямец», — подумал он, глядя на разгорающийся конфликт.

Но в действительности всё внимание гида было обращено на Матвея Кальяна. И его собеседников. Альбинос живо интересовался происходящим, словно человек этот неожиданно оказался тем ещё забиякой. У гида были кое-какие серьёзные планы, связанные с капитаном Кальяном, и когда здоровяк в свою очередь поднялся из-за стола, явно намереваясь вмешаться в начавшуюся драку, он подумал: «Чёрт, как не вовремя!»

Гид снова поднёс к губам кулак. «Слюнявый упрямец» только что продемонстрировал неожиданную ловкость на террасе.

— Ну где же ты, старый друг? — прошептал гид. — Ты мне сейчас очень нужен.

И, наверное, даже проницательный Матвей Кальян, направляясь на выручку Фёдору, не обратил внимания, как альбинос с кем-то быстро обменялся взглядом. И тележку с кроличьей клеткой медленно, как будто невзначай, покатили вслед за капитаном.