Даррен О'Шонесси - Город смерти Страница 9

— Что-о? — раздраженно сморщился Уэйн. — Но я думал… это, мы же ему услугу оказали! Мы ему помогли, черт подери. Я думал, он хотя бы…

— Зря думал, — отрезал старый киллер. — Верно, вы нам оказали услугу, и мы этого не забудем и тоже вам поможем в нужную минутку. Но бизнес есть бизнес, Нил. В бизнесе бывают правильные решения, а бывают ошибки. Делиться с Кардиналом — вот это правильно. А обсчитывать его — такая ошибка, что хуже быть не может… вот разве что спуститься в ад и тут же обоссать ботинки самому Сатане.

— Ну хорошо, хорошо, — проворчал Уэйн, подобрал с пола портфель и передал его одному из своих людей. — Не стоит зря кипятиться. Кардинал свою долю получит. Что я, дурак?

— Рад слышать. Ну что ж, думаю, что нам пора прощаться. Мистер Райми? Не соизволите ли возглавить нашу процессию? — Он указал на подъехавший к нам лимузин. Я поглядел на киллера, затем на лимузин и, наконец, на Нила Уэйна. Я понятия не имел, что еще меня ожидает этой ночью и что припасла для меня судьба потом, но, видя, что от меня ничего не зависит, решил не противиться. Поплотнее запахнув пальто, ежась от ночного холода и воспоминаний о кровавой бойне, я влез в лимузин.

— Вы Форд Тассо? — спросил я, припоминая имя, прозвучавшее на складе. Уже минут десять мы ехали по безмолвным улицам города, никто из сидящих в машине не произносил ни слова, и меня стали терзать самые разнообразные дурные предчувствия. Первоначальный шок, притупивший мою реакцию на смерть Тео, постепенно отступал, и я предпочитал болтать, чем видеть перед своим мысленным взором его изумленные глаза и рубиново-красную кровь.

Старший повернул ко мне свое каменное лицо.

— Да, — ответил он, — я — Форд Тассо.

— Тот самый Форд Тассо! — с ухмылкой процедил Винсент. Он вел длинный лимузин, ловко маневрируя между тонкими опорами эстакад и небоскребов. — Тысяча городов во всех уголках, земли знает и страшится его. Его имя стало проклятием на сотне языков. Собирайтесь! Собирайтесь все! Отвесьте земной поклон и…

— Заткнись, Винсент, — произнес Тассо негромко, и это немедленно подействовало. Шуточки Винсента он терпел, но лишь до определенного предела, а у Винсента хватало соображения не лезть на рожон.

Форд Тассо. Винсент, конечно, преувеличил — но лишь самую чуточку. Форд Тассо. Правая рука Кардинала. Его боялись не меньше, чем Самого. Сильная правая рука неофициального короля города, палец, ласкавший на своем веку больше курков, чем сутенер — женских сосков. Если Кардинал — городской миф, то Форд Тассо — легенда.

В янтарных лучах уличных фонарей, то и дело освещавших салон машины, я рассмотрел его повнимательнее. Уже пожилой, скоро разменяет седьмой десяток. Рослый, под метр девяносто, плечистый — вылитый медведь. Густые, черные как смоль волосы казались крашеными, но то был их натуральный цвет. На память об эпохе диско он носил бачки; аккуратно подбритые усы хранили его верхнюю губу от холодных зимних ветров, которыми славился город. Его лицо было буквально вытесано из камня: гладкое и суровое, без единой морщинки или складки. Дышал он легко благодаря тренированным легким и обычаю смачивать горло пятью ложками меда в день.

Черный костюм, белая рубашка, золотые запонки, кольца и цепи.

Мертвые, рыбьи глаза.

Таков был человек, уже тридцать лет как управлявший городом вместе с Кардиналом, убивавший и утюживший бульдозером все на их пути. И по его внешности это было заметно. Огромный, мудрый, смертельно опасный. Два слова пришли ко мне на ум, когда я, откинувшись на сиденье, попытался дать ему определение: холодный кровопийца. Разумеется, я придержал их при себе. В былые времена, когда он только начинал, у него была кличка: Ящер. Она ему не нравилась, и, войдя во власть, он сумел сделать так, чтобы все ее забыли. Последнего человека, который в шутку обозвал его так, спустя пару дней нашли мертвым, с выпотрошенным животом, набитым мелкими змеями и игуанами. С тех пор все звали его попросту Форд Тассо.

Меня отвезли прямо в «Парти-Централь». В сердце города. В место, где живет и работает Кардинал. Для званых гостей это самое безопасное место на свете; незваные находят там свою смерть.

Винсент подвез нас к парадному входу. Когда мы вышли из машины, Форд отпустил его.

— Я тебе потом еще понадоблюсь? — поинтересовался тот.

— Не-а, — ответил Форд. — Но завтра будь у «Шанкара». Рано. В семь. День трудный.

— Это как всегда, — проворчал Винсент, с чувством хлопнув дверцей, и унесся, взвизгнув тормозами, окутанный дымом горящей резины.

Я поднял глаза на массивное здание. Пару раз я уже видел его — но лишь издалека. Старинная постройка, сплошные выступы да извивы, проклятие архитектора, кошмар строителя. Огромные стеклянные окна. Нижняя часть здания — из красного кирпича, верхняя — облицована шершавым железистым песчаником. Здание выглядело приветливым, точно реконструированная церковь, но я знал: каждое из окон снабжено сигнализацией, а стекла бронированы. Все этажи здания сверху донизу напичканы новейшими, самыми дорогими охранными системами. Стоящие на часах автоматчики готовы расстрелять на месте любого нарушителя его границ в любую минуту, и днем и ночью. Да, то была неприступная крепость. По слухам, в его недрах, намного ниже подвалов имеется даже выстроенное на случай ядерной войны бомбоубежище — одно из крупнейших в мире, рассчитанное на сто лет автономного существования.

Массивные парадные двери открывали и закрывали двое швейцаров в нарядных красных ливреях, при фуражках и перчатках. Любезные, безобидные люди — но рядом с каждым из них стояли в ряд пятеро вооруженных охранников. Последние принадлежали к личной армии Кардинала — к Силам. На груди у них висели автоматы Калашникова. Кардинал потратил много времени, чтобы узаконить свою армию, чтобы получить административную и финансовую поддержку правительства на организацию и вооружение своего наемного войска. Половину городских политиков ему пришлось скупить, а остальных — отстрелять. Простой народ выходил На демонстрации, к которым присоединялась даже полиция. В общем, разразилась маленькая война. Кардинал хотел иметь собственную официальную платную армию; прочее население — как и следовало ожидать — воспринимало его идею без особого энтузиазма, оспаривало чистоту намерений Кардинала, вопило, что за всем этим кроется какая-то мерзость, вопрошало, к чему все это, собственно, приведет. Наконец Кардинал, по своему обыкновению, взял верх, и Контингент был сформирован. Пятьсот боевых единиц с перспективой дальнейшего численного расширения. Вначале, пока его не перекинули на местечко потеплее, главнокомандующим Контингента был Форд Тассо.

В вестибюле — опять охранники из Контингента — дежурят на постах, равномерно распределенных по помещению, неусыпно бдительные, готовые открыть огонь при первом намеке на угрозу. Я лично их провоцировать не собирался.

Цокольный этаж «Парти-Централь» был сплошь одет в кафель и мрамор; каждый ваш шаг по этой холодной тверди отзывался гулким клацаньем. Но остальные этажи, вплоть до самого верхнего, были устланы коврами. Эти ковры, привезенные из Индии и Персии, сделали здание легендой. Они покрывали каждый дюйм пола даже в туалетах и на лестницах: Кардинал так любил роскошь, что просто удержу не знал.

Выше цокольного этажа обувь была вне закона. Все сотрудники и гости допускались наверх только после того, как сдавали обувь в один из шести гардеробов. Исключений ни для кого не делалось. Идите в носках или босиком — тапочки, и те не разрешены. Если же ноги у вас воняют — один Бог вас спасет: любой житель города знает как минимум одну историю о человеке, который вернулся из «Парти-Централь» без ног. Считалось, что у Кардинала тонкое обоняние, и скверных запахов в своей святая святых он не терпит.

Форд Тассо и я сдали ботинки, получив взамен квитанции. Гардеробщик поставил нашу обувь на конвейер, и она укатила на склад. Пока Тассо раздумывался благоговейно осматривался… но меня тут же потащили к одному из бесчисленных лифтов.

Несмотря на поздний час, в вестибюле было людно, как в центре в час пик. Бизнесмены с лэптопами, собравшись небольшими кучками, обсуждали биржевые новости. Отдежурившие свое охранники отдыхали в салоне на «черной» половине здания, готовые в бой по первому сигналу. За столами несли вахту десять — пятнадцать администраторов: они регистрировали всех входящих, договаривались об аудиенциях, отвечали на телефонные звонки, держали связь с сотнями оперативных агентов, работающих за пределами здания.

Лифт был из другой эпохи: просторный, устланный коврами, обитый снизу доверху мягкими диванными подушками; откуда-то из-под потолка лилась успокаивающая музыка. В кабине постоянно находился лифтер; орудуя коленчатым рычагом, он заставлял свой корабль сновать вверх-вниз по шахтам высотой в двадцать три этажа. Вид у лифтера был добродушный, но от моего внимания не укрылись его военная выправка и выпирающая из-под ливреи кобура.