Игорь Чубаха - За пригоршню астрала Страница 14

На протяжении всего совещания елозил в дальнем уголке сознания Максимыча вопрос: рассказать или не рассказать верным бойцам о найденном утречком в почтовом ящике конвертике. На конверте обратный адрес был чин по чину написан. Астрахань, ул. Менделеева 155/59. Там действительно проживала некая старая знакомая. Только осторожный Максимыч конвертик вскрыл, глядя в зеркало. И в зеркальном отражении узрел изображенного на открытке букашку-скорпиона. Весточка-то оказалась от Передерия.

Дверь за командиром захлопнулась. Нет, пока не стал Максимыч разжевывать ретивым соколам, что послужило последней каплей для объявления «Пятницы».

ФРАГМЕНТ 4

ГЕКСАГРАММА СЮЙ

«НЕОБХОДИМОСТЬ»

ОЖИДАНИЕ НА ПРИБРЕЖНОМ ПЕСКЕ

Вторник. Весам придется обратить внимание на свою репутацию, которая может оказаться под угрозой. Стрельцам рекомендуется подумать о потенциальных соперниках, проанализировать прошлые ошибки и просчеты. Окружающие будут вмешиваться в замыслы и планы Водолея. Несчастливые числа дня 9, 24 и 60. В Древнем Риме весталкам полагалось питаться в этот день только молоком и куриными яйцами, как символами производящей силы. Если, выходя из дома, споткнешься – скоро опять там быть.

Одного взгляда на не до конца задернутое занавесками окно хватило, чтобы тут же расхотеть выбираться из-под одеяла. Светлана снова закрыла глаза, пытаясь понять, в хорошем или плохом настроении проснулась. И хотя особых причин для оптимизма не было, решила, что, кажется, все же в хорошем. Вот и ладушки, вот и будем вести себя паинькой. Откинув край килтового одеяла, она на ощупь ножкой поискала тапочки, встала, сладко потянулась и подхватила со стула халат. Батареи еще не топили, но она не стала унижать себя тем, чтобы зябко ежиться. Не дождетесь.

Утренний визит в туалетную комнату. Ой, как классно, что на скрип половиц не высовывает нос из персональных апартаментов Мироновна, и не приходится держать испепеляемую порицанием спину ровно и гордо. Но скорее всего сегодня свобода и закончится. Мироновна имеет скверное обыкновение наезжать к условленной дате и поселяться в угловой комнатушке. Пока жильцы не заплатят. А в кошельке у Светланы, коль вчера оставалось что-то около тридцатника, сегодня гуляет не больше двадцати рублей. Давненько ее парусник не садился на столь безнадежную мель.

Cвершив ритуал с зубной щеткой и плеснув в лицо пригоршню воды, Света только воспоминанием виденной за окном непогоды отогнала соблазн тут же нырнуть под душ. Пару раз взмахнула, как дирижер палочкой, кисточкой с тушью. Потом расческой. Потом, подышав на зеркало, оставила на замутнившемся пятне пятерню, и это было похоже, как рисуют солнышко. Вышла на кухню и энергично задернула штору на окне, чтобы не лицезреть вселенскую слякоть. Вот так мы, девушки, обычно закрываем глаза на проблемы.

К сожалению, в отведенном ей шкафчике и на полках холодильника было хоть шаром покати. Чтобы не растратить настроение, она даже не стала ни туда, ни туда заглядывать. Просто высыпала в кофейник остатки радующего ноздри пороха из кофемолки – на две чашки должно хватить, залила кипяченой водой из чайника и поставила на газ. Загадала: если включит радио и услышит мужской голос, все будет хорошо. Женский – и рыпаться не стоит. Но из радио заструилась музыка композитора, кажется, Доги к фильму «Мой ласковый и нежный зверь». Вальс без слов.

Конечно, готовить кофе на водопроводной воде было дурным тоном. Но на всякие там «Росинки» и прочие артезианские развесные порции тратить последние шиши, наверное, не стала бы даже английская королева. Томно потянувшись, Света подхватила алюминиевый ковшик с длинной ручкой, отвернула фырчащий кран и полила понурую герань – в рамках обязательств жилички. Марья Мироновна обязательно ткнет в землю пальцем – сырая ли? Повернулась к зеркалу, хотя смотрелась минуту назад, и опять осталась довольна, не обнаружив намеков на мешки под глазами.

Света чуть не прозевала момент, когда золотисто-коричневая пена, зашипев, попытается дать деру. Поставила на поднос две позвякивающие серебряными ложками чашки, банку с засахарившимся медом вместо сахара и, гордая собой, отправилась обратно.

Толкнула дверь шлепанцем. Закрыла тоже ногой и только после этого водрузила поднос на стол – коммунальная, черт ее забери, привычка. А он продолжал себе дрыхнуть, сладко посапывая. Он, увлекший ее вчера кавалер, лежал на правом боку, натянув одеяло до самого подбородка. И ей вдруг захотелось выщипнуть из сухого букета на столе соломинку и пощекотать кавалеру ухо.

Что она тут же и проделала с усердием.

Кавалер рывком оторвал голову от подушки, затряс головой, как выбравшийся из лужи доберман, и, разглядев Свету, улыбнулся. Несмотря на волевой, чуточку оплывший подбородок, улыбка вышла милая. Значится, и у хлопца хорошее настроение. Значится, консенсунс удался.

– А у тебя шея лебединая, – вдруг выдал он потрясающий комплимент.

– И змеиный язык. Кофе хочешь? – спросила она и почувствовала, что и на ее лицо сама собой наплывает улыбка. Именно та обворожительная улыбка, от которой все мужики балдеют. Честное слово – не нарочно.

– Кофе? В постель? – со сна голос у него получился хриплый. На правой щеке краснел отпечаток рубца от подушки.

– Если поклянешься не пролить на подушку, – это она сказала, чтобы он не слишком задавался. А то мордаха у него стала, как у сытого хитрого тюленя.

– Не будем рисковать, – покладисто согласился кавалер, поворочался под разноцветными ромбиками лоскутного одеяла с аппликационным лебедем сверху и выкарабкался из кровати уже в трусах. Лет ему было под тридцать, и он явно следил за телом при помощи тренажеров и кварцевых ламп. И правильно, раздавшиеся мужики вызывали у Светланы одну только брезгливость.

– Классный кофе, – вежливо сказал кавалер.

Стол был застелен украшенной по периметру скупыми кружевами скатертью. И за вчерашнее приключение на скатерти не появилось ни одного пятна. Отрадно. Гость тоже не удосужился положить в чашку мед – тоже не был сладкоежкой. Еще один плюс.

– Все для тебя, милый! – фыркнула она, пытаясь не рассмеяться и все же почти смеясь, потому что он чуть не опрокинул стоящую на полу пустую бутылку «Поль Массона». Свидетельство вчерашнего грехопадения.

Он заметил свою оплошность, переступил, высоко поднимая босые пятки – слава Богу, у нее царила чистота – на более безопасный участок дощатого, не паркетного, пола и вдруг с неодобрением уставился на свои наручные часы:

– У-у-у, как все запущено! – только и произнес.

– Cколько там? – из вежливости поинтересовалась Светлана. Спешить самой ей было особо незачем. На полновесный день лишь одно, скажем так, дельце. И торопиться не следует. Куда-куда, а туда Светлана всегда успеет. И кроме того, она не то чтобы предполагала, но была бы не против дополнительного – утреннего секс-сеанса. Но не набиваться же.

– Труба зовет, – серьезно свел брови кавалер, как бы намекая, что он и рад зависнуть, да не может. И принялся сосредоточенно натягивать подхваченные со спинки стула джинсы.

Света осторожно поднесла чашку к губам и совершила робкий глоток. Боялась обжечься. Коль так, прежде чем отправиться на это самое одно, скажем, дельце, она прошвырнется по магазинам. Хотя нет – на улице дождь и слякоть. Тогда она... Примет душ и завалится в кровать с какой-нибудь книжкой. Что бы такое почитать? Вроде на полке забыт путеводитель по Эрмитажу года издания эдак сорок девятого.

– И все таки подумай, авось, и соберешься кольцо продавать. Я хоть цену нормальную дам... – многозначительно оборвал фразу кавалер, деликатно отворачиваясь, чтобы застегнуть джинсы. Очевидно, многозначительные паузы были его коньком.

Она не кокетничала. Действительно забеспокоилась, что гость с присущей мужикам непосредственностью испортит впечатление о себе:

– Ну что ты, Стас, как герой с Кондратьевского рынка? Так славно с тобой поамурничали, я сразу объяснила, что колечко продавать не собираюсь. А ты, вместо поцеловать на дорожку, клянчить начинаешь... – ее глаза поменяли цвет, из карих стали непроглядно черными.

– Ладно, Светка, не ворчи. Лучше дай еще раз поглядеть.

Cвете захотелось сладко зевнуть. Она встала, вынула кольцо из шкатулки и протянула на ладони. Стас аккуратно взял двумя пальцами, спрятал в кулак и приставил к глазу. Признаться, и в столь нелепой позе он все равно годился на титул «Мистер Очарование».

– И все-таки оно светится, – с некоторым даже разочарованием протянул он. – И это не фосфорная краска.

– Фигни не держим, – довольно улыбнулась она и отпила из остывшей чашки. Заранее тешась, как откроет путеводитель там, где морализаторы-искусствоведы образца сорок девятого года трактуют творчество Родена.

– Но если не хочешь продавать, зачем звонила в «Третий глаз»?

– Не будь занудой, я же не тебе звонила, – она выглянула в окно, загадав: если узрит четное число пешеходов, то из угнетающего ее «дельца» выйдет толк. Если нечетное – капут. За окном моросил дождь. И никого.