Игорь Чубаха - За пригоршню астрала Страница 15

– Но если не хочешь продавать, зачем звонила в «Третий глаз»?

– Не будь занудой, я же не тебе звонила, – она выглянула в окно, загадав: если узрит четное число пешеходов, то из угнетающего ее «дельца» выйдет толк. Если нечетное – капут. За окном моросил дождь. И никого.

Мимоходом его взгляд измерил и шкатулку, но явно измерил невысоко:

– Ты говорила, что осталась без денег. – Ой, каким он стал сразу серьезным. Очевидно, этот парень мог шутить на любую тему, кроме финансовой.

– Денег мне пока своих хватает, спасибо, – беззаветно соврала Света. – Давай прекратим этот бессмысленный треп. Кстати, ты вроде торопишься?

Стас застегивал рубашку:

– Слушай, как-то вчера разговор не зашел, так и не знаю, чем ты занимаешься, кем работаешь? – рубашечка его была весьма респектабельная. Из грубого, по нынешней моде, материала, цвета спелых пшеничных колосьев. С подлинным, никак не турецким ярлычком на изнанке воротника. И сей ярлык не преминул неаккуратно выбиться наружу.

– О! – Светлана приняла гордую позу, явно копируя какую-то знаменитую «древнегреческую» скульптуру. – У меня редкая профессия. Я выращиваю для зоомагазинов ядовитых рыбок, шустреньких скорпиончиков и прочих гадючек. Одна из них как раз вчера сбежала и наверняка заползла в твой карман. Тебе не страшно, милый?

– Страшно, аж жуть! – кое-как подыграл натягивающий через голову свитер кавалер. Сам неоднократно вравший одноразовым девицам, будто пашет ветеринаром в зоопарке. – Так вот почему у тебя дома не летает ни единой мухи!

– Глупый, – Cвета, притворяясь обиженной, поджала губы. – Просто осенью все мухи засыпают. – Она заглянула в его чуть тронутую чашку. – Я так понимаю, продукт переводился зря! – Развивать тему про насекомых не хотелось. Имелись причины.

– И все таки очень странное кольцо, – Стас опять держал его на ладони, далеко отведя от глаз. Рубашка и джинсы были уже застегнуты. Воротник рубашки был освобожден от горловины свитера. Свитер был разглажен по фигуре. – Я слыхивал о древних индийских боевых браслетах-швадамштра, которые носили женщины-кшатрии. И это кольцо, вроде, оттуда. Эти шипы называются «собачьи клыки», серебро очень грубое, чтоб прочнее было. Но о боевых кольцах я ничего не слыхал. Интересно, Светка, какого ты роду-племени, если это кольцо тебе досталось по наследству?

– Уважаю дотошных мужиков! – Светлана бухнулась на незастеленную кровать, следя, чтобы полы халата вели себя скромно – не любила разнузданности. Вообще-то вопрос слишком касался ее тайны, и отвечать не хотелось. – Ну ладно, не по наследству. Это премия за некую работу, которую мы выполнили с мужем.

– Е-мое! Так ты замужем? – Стас, уже было намерившийся допить кофе, невольно глянул на свои туфли у порога, словно немедленно собрался в них впрыгнуть и как можно быстрее ретироваться.

– Успокойся, милый. – Светлана расхохоталась. – Неужели думаешь, что если бы у меня с мужем сохранялись отношения, ты провел бы ночь в этой кровати?

– Ну...

– Стас, ты вчера был такой душка, неужели тебе нужно все испортить?

– Ладно, извини. Кстати, ты не против, если я не куплю, а просто возьму это кольцо на время? Надо бы его хорошенько изучить.

– Ну если надо... – неожиданно беззаботно согласилась Светлана, взлетела с кровати, подступила к кавалеру и заправила колом торчащий из-за воротника его рубашки ярлычок.

Пока Стаса провожали до входной двери, он гадал, спросит или не спросит она, когда гость намерен появиться в следующий раз. Как минимум чтобы вернуть кольцо. Она не спросила. Поцелуй вежливости, и они расстались. Cтас в незастегнутой куртке сбежал по ступеням и, морщась от летящих в лицо мелких дождевых капель, издалека пиликнул брелком, отрубая сигнализацию в «девятке».

Рулить ему было всего ничего – два поворота. Затем выскочить под дождь и в прихожей редакции «Рекламы-Шанс», благо – по пути, опустить в дежурный ящик несколько загодя заполненных купонов бесплатных частных объявлений: «Продаю настенные часы Gustav Bekker (конец 19в) в рабочем состоянии, 1 тыс. у.е., вышлю фото...»; «Куплю абажур, часы морские, авиачасы, секстан, ПНВ-57Е, дорого...»; «Куплю антикв. мебель, старинные картины, люстры, скульптуру, изделия из серебра, бронзы, дорого...»

Потом еще поворот на распоротый полозьями трамвайных рельс Греческий проспект и парковка у служебного входа огромного здания цвета мокрой охры. В это время дня свободного места – хоть танковую дивизию дислоцируй.

Cтас поднял воротник куртки, зябко ежась, оббежал вокруг «девятки» и достал из багажника потертый дипломатик. Еще в багажнике покоились, дожидаясь своего часа, удочки и рюкзак – типичная маскировка охотника за иконами в глубинке. Проверил, надежно ли захлопнулся багажник, походя снял, чтоб не искушать местную гопоту, дворники, цыкнул брелком сигнализации и засеменил по скользким гранитным ступенькам к подъезду namber two – служебному входу Большого Концертного Зала «Октябрьский».

Сквозь щель в жалюзи посетитель увидел, что сегодня на вахте Родинский. Это была добрая примета.

– Посмотрите в списках, на меня должен быть заказан пропуск. Мое имя – Стив Уандер.

– Негров велено не пущать! – привычно отшутился старик и мотнул головой: дескать, не маячь, проходи, не отвлекай. Видишь – интересную газету читаю. На столе лежала никакая иная газета, а «Третий глаз».

Стас сразу направился по ступеням вниз, во внутренний артистический буфет.

– Станислав Витальевич, есть что-нибудь новенькое? – углядела его спину курящая на верхней лестничной площадке местная завсегдатая Лидия Николаевна. Дама, склонная к полноте и алкоголизму, а в миру неплохая портниха – и неплохо зарабатывающая.

– Из нового – пианино «Братья Дитрих». Сборка 1899 года, выпуск 1900-го, идеальное состояние, идеальный звук. То, что вы просили. – Было забавно слышать рождающееся в обычно оглохших от гама стенах всполошенное одинокое эхо. Увы, жизнь наполняла эти стены гораздо ближе к вечеру.

– Вообще-то я заказывала брошь с агатом.

– C брошью придется подождать, – многозначительно прогудел Стас, обходя подавившуюся со вчерашнего дня мусором урну.

– А вообще вы здесь к кому? – ничего подозрительного, ничего особенного. Женское любопытство. От безделья и скуки.

– К гастролерам.

– К «Методу», что ли? А к Алле Борисовне заглянете?

– Не с чем, – скрывшись с глаз портнихи, Стас стер неприятную американскую белозубую улыбку.

По коридору, похожему на предбанник спортивного бассейна, Стас вышел к полуподвальной общепитовской точке. Действительно, гастролеры обретались здесь, сидели, сдвинув воедино два хилых столика на паучьих ножках. И кроме них в буфете никого не было. Даже из-за стойки с устаревшим сверкающим кофеварочным агрегатом не выглядывало отважно суровое лицо буфетчицы тети Глаши.

У застолбившего место спиной ко входу клиента на толстой шее дрожала от напряжения родинка. Ослепительный расшитый драконами и мандаринами шелковый вьетнамский халат облегал пышные формы поверх босяцкого спортивного костюма. Гневный дискант рикошетил от потолка и наверное дохлестывал до посудомойки:

– Короче, хватит про Дворжака! Что ты микшируешь и микшируешь: «Дворжак, Дворжак, Дворжак...» Смени компакт! – это говорил команданте Шурик. Главный по «Методу». Легко впадающий в истерику бабник-неудачник.

– Да ты не включился! Для тебя что Дворжак, что Мендельсон, – дразнил его откинувшийся с театральной плавностью на спинку стула Денис. Концертный костюм Дениса – китель без ворота, но с объемными ватными плечами, косоворотка-апаш и просторные тонкого сукна брюки были беспардонно измяты.

Валентин и Зиновьев шушукались о своем. Виктуриан, Гена и Шигин внимали. Родинка буквально заходила ходуном:

– Это я-то Мендельсона не отличу?! Я трижды под этот марш в ЗАГСе отсвечивал! Ах ты – сраный фоногорамщик, это я-то не включился!? – тут команданте усек, что внимание соратников сместилось на кого-то за спиной, и оглянулся. – О! Здорово, Стас, садись, пива хочешь? A ты лабухнешь еще раз что-нибудь подобное – услышишь последний в своей жизни спиричуэлс.

Стас придвинул от соседнего столика стул и по свойски на нем устроился рядом с Шуриком, прижав свой дипломат ногой к ножке стола. На столе стояла одна откупоренная и две нетронутые бутылки «Советского шампанского», а рядом из декларируемого вне сцены плебейства патронташ банок пива «Невское». Видимо, в буфете другого не оказалось.

Cтас подумал-подумал и молча придвинул холодную на ощупь, черно-синюю банку с пивом. Затем левой рукой под столом нащупал соседское колено, постучал по нему пальцем и в скользнувшую навстречу руку Валентина сунул горсть пуговиц. Валентин как ни в чем не бывало говорил в это время рядом сидящему Зиновьеву:

– Нет, все эти чайфовые футболочки, бравошные пиджачки и нанайные маечки – не то! Нужно свое искать. Я спрашивал у Макара, не порекомендует ли он молодого начинающего визажиста. Чтоб не дорого драл...