Майк Гелприн - Богатыри не мы. Устареллы Страница 17

А что, если всё это морок? И на самом деле вокруг нет ничего, кроме топкой трясины, медленно обволакивающей ступни, и болотных огоньков, мечущихся над чёрной водой?

И тут она услышала короткий, резко оборвавшийся крик.

– Вэл! – Морег ринулась напролом через сад, прямо через колючие кусты роз.

…На площадке перед домом был накрыт стол. Вэл промакивала салфеткой пятно от пролитого на платье чая. Вокруг неё суетился невысокий черноволосый юноша в клетчатом костюме-двойке. А пожилая чета – наверное, родители Чарли – ошарашенно уставились на неё, Морег. На её грязное, изорванное платье, на револьвер в трясущихся руках.

– Добрый вечер, – только и сказала она.

– Ты просто превзошла саму себя, крошка Морри, – шипела Вэл, пока они поднимались на второй этаж. – Обязательно было говорить, что ты моя сестра? А зачем было уродовать им газон? Боже, стыдоба-то какая. Что теперь его родители о нашей семье подумают?

– А нельзя было сразу сказать, что он настоящий? – шмыгнула носом Морег.

– Так, ты пистолет-то отдай, – встревожилась Вэл.

– Револьвер.

– Неважно. И иди отдохни, а я попробую им объяснить… хотя что тут объяснишь. – Она обреченно махнула рукой.

Морег плакала. От радости – что Вэл жива и в безопасности, что скоро, судя по всему, она переедет в эту уютную усадьбу и посадит розы, вытоптанные мерзкой младшей сестрой, и будет гулять по саду со своим пугливым Чарли, и забудет про них с папой – и правильно, туда и дорога…

Папа!

Он там совсем один. С этой ведьмой.

Конечно, ведьмой – какие теперь могут быть сомнения? Кто мог беспрепятственно разбрасывать по двору всю эту мерзость? Превратить папу в бледную тень прежнего себя?

И кто вчера напоил Морег этим проклятым чаем, от которого она проспала весь день напролёт?

И в деревню Грейс собралась не просто так. Алиби – вот что ей нужно. Это же идеальное преступление. Призванный ею Водяной Конь придёт за папой, утащит его на илистое дно озера – а эта сволочь потом, вытирая лживые слёзы, будет рассказывать, как пыталась уберечь мужа от самоубийства, но, увы, слишком сильна оказалась его печаль. И кто поверит неразумной девчонке, лепечущей что-то про колдовской ритуал?

Должно быть, он что-то заподозрил, попытался её остановить, но не смог. И тогда увёл её в лес, подальше от Морег. Оставил ей револьвер в беседке – он же знал, знал, куда точно побежит трусишка Морри, когда ей страшно и плохо…

Морег взяла револьвер с каминной полки. Поправила накидку на диване. И осторожно, стараясь не шуметь, выскользнула из комнаты.

Имение Лансдейлов белело неподалёку – значит, до дома оставалось не так уж далеко. Хуже было другое: уже почти стемнело. Полная луна сияла на густо-сиреневом небе. Если Водяной Конь придёт сегодня…

– Морег, милая, что ты здесь делаешь? – как и в прошлый раз, он застал её врасплох. Появился, словно призрак, сотканный из тумана и её одиночества.

– Мистер Лансдейл, моя мачеха хочет убить папу! Она ведьма, она призвала Водяного Коня, и он уже приходил несколько раз, а сегодня полнолуние, и…

Ты хоть понимаешь, как всё это звучит?

– Вы мне не поверите, конечно, – обречённо прошептала она. – Простите. Я пойду.

– Почему же? Тут жуткое и гиблое место. И тебе я верю. Ты не из тех, кто врёт, так ведь, Морег Энн?

Она кивнула.

– Но нам надо вооружиться как следует, чтобы защитить твоего папу.

– У меня есть револьвер!

– Ненадёжно, – с сомнением произнёс мистер Лансдейл. – Против колдовства нужно другое оружие, милая. Идём, тут же недалеко!

И она перешагнула через ручей. Он прав, прав. Разве можно застрелить Водяного Коня?

– А если я его встречу, мама? Как его узнать?

– Он хитёр, – мама чуть ли не шепчет. – Водяные Кони – оборотни. Они превращаются в тех, кто нам желанен больше всего на свете. Девушки видят статного темноволосого молодца. Юноши – деву в зелёных одеждах.

– Красивую? Как наша Вэл?

– Почти, – кивает мама. – Но ты не бойся: у Водяного Коня нет над тобой власти по ту сторону ручья. Лишь на берегу озера он опасен.

– И что мне делать, если я его встречу? Ну, а вдруг?

– Беги и не оглядывайся! Ну, может, самую чуточку.

И мама смеётся. Звонко и радостно, как умеет только она.

Морег недоумённо сощурилась: на земле тоскливо белели лепестки ромашки.

Но как? Ведь вчера они с Грейс стояли на этом самом месте. Как можно было не заметить дорогу к дому Лансдейлов? Вот же она – широкая, просторная.

– У нас тебе всегда рады, маленькая Морег. – Он легонько подтолкнул её вперёд.

Девчушки побежали к ней навстречу. Не разжимая рук. Не открывая глаз. С мокрых волос стекала вода.

Женщина в кресле-качалке медленно подняла голову.

Они превращаются в тех, кто нам желанен больше всего на свете…

– Мама? – прошептала Морег.

И сразу же поняла: нет, не она. В этих глазах не было ни любви, ни тревоги, ни узнавания. Только отражение чёрной озёрной глади. И бесконечная усталость.

Лунный свет заливал берег. И в этом безжалостном свете всё таяло, теряло цвет и форму. Дом – солидный, кирпичный – будто растворялся в сумраке ночи, сквозь него уже можно было рассмотреть очертания деревьев.

– Энни! – смутно знакомый голос вырвал Морег из сонного оцепенения.

Отец шёл по кромке воды, держа фонарь в высоко поднятой руке. Тени растерянно метались по земле.

– Это не она! – крикнула Морег. Точнее, попыталась крикнуть – онемевшие губы еле шевелились, а горло сдавила судорога.

– Морри? – пробормотал он растерянно, глядя на неё запавшими глазами. – Морри, да какого ж дьявола? Тебя не должно здесь быть!

– Но, как видишь, она здесь, – доктор Лансдейл положил руку на плечо Морег – и та вздрогнула от обжигающе ледяного прикосновения. – А что, славная девочка. Мне нравится.

– Это не её ты должен был забрать! А ту девку! Я же всё сделал как надо! – выкрикнул он в отчаянии. – Призвал тебя, отдал её вещи в залог, заманил сюда.

– Любопытно. – Пальцы больно стиснули плечо Морег. – Только вот что-то я не вижу здесь вторую миссис Фэйтон.

– Она где-то здесь! – Отец швырнул фонарь на траву. – Она здесь, клянусь! Я сейчас, сейчас притащу тебе эту тварь, и… Господи, Морег, да уходи уже! Что ты смотришь?

– Папа, да что творится-то? – беспомощно выкрикнула она.

– Есть ритуал… – Отец болезненно скривился. – Помнишь, Морри, ты говорила про карты? Я просто решил сыграть по своим правилам.

– Это называется «шулерство», – отозвался мистер Лансдейл. – Как по мне, грязноватое дельце для столь умного и образованного джентльмена. Видите ли, милая мисс Фэйтон, ваш папенька решил, что он вправе решать, кто заслуживает гнить на дне озера, а кто нет. И вызвал меня, чтобы я вернул ему его ненаглядную Энни, а взамен забрал никчёмную девицу, которой всё равно никто не хватится.

– Пап, он ведь врёт? – Морег вырвалась из-под руки Лансдейла и рванулась навстречу отцу. – Ты ведь не стал бы? Не поступил бы так с Грейс? Это же всё она, да?

Отец молчал, опустив голову.

– Только есть одна деталь, – вкрадчиво произнёс Лансдейл. – На обмен я согласен, но на равноценный. Морег и Энни, Энни и Морег… Выбирай, мой оккультный друг.

– Да! – поскорее выкрикнула Морег – чтобы не слышать, как он соглашается. Потому что после такого любое посмертие будет невыносимым. – Забирай меня, слышишь, ты?

– Морри, нет, что ты такое говоришь? Стой! Подожди!

И тут из темноты вышла Грейс – бледная, с растрёпанными волосами, с веткой омелы в левой руке. Правая, перевязанная окровавленной тряпкой, болталась вдоль тела.

Ветка мелькнула в воздухе. Лансдейл дико и страшно закричал и схватился за лицо. Из-под пальцев потекло что-то чёрное. Девочки пронзительно завизжали и отпрянули в сторону.

– Добрый вечер, ублюдок! – крикнула Грейс отцу. – Морри, идём! Пусть они сами разбираются!

Она размахнулась и ещё раз хлестнула Лансдейла веткой…

Нет, уже не Лансдейла.

Тьма вокруг него сгустилась – и оказалась такой ослепительной, такой звенящей, что Морег закричала. И, как в дурном сне, ноги словно бы приросли к земле.

Водяной Конь принял своё истинное обличье. Жуткое, надо сказать. Мама бы, наверное, добавила: и прекрасное, – но Морег не видела красоты ни в оскале голодной пасти, ни в гипнотическом сиянии алых глаз.

Кто-то – Грейс? Отец? – схватил Морег за руку и потащил прочь, напролом, через лес. Как-то отстранённо – эту холодную трезвую мысль кто-то словно бы подбросил в её голову – Морег подумала: а до ручья ведь двадцать шагов, не больше. Но какие двадцать шагов!