Светлана Славная - Три девицы под окном... Страница 17

С другой стороны, было жалко родителей Егора. Вот подлец, разве можно заставлять людей так волноваться! Варя молчала, мучилась угрызениями совести и очень надеялась, что Гвидонов скоро вернется, и уж тогда-то она выскажет ему всё, что думает.

Сонька явилась одна, ранним субботним утром. Встрепанная, нервная и очень спешащая.

— Где Егор? — бросилась к ней Варя.

— Этот идиот отправился в кругосветное путешествие, — нетерпеливо отмахнулась бывшая Повариха.

— Не может быть, — выдохнула Варя, опускаясь на стул. Сонька тут же поправилась:

— То есть, конечно, не в кругосветное, это я преувеличила. Он отплыл на большущем паруснике в познавательный круиз по ближайшим островам. Матросом. Обещал вернуться недели через две, так что жди, не трепыхайся.

— Как ты могла его отпустить? Родители тут с ума сходят, полиция с ног сбилась…

Сонька поперхнулась:

— Полиция?

— А ты как думала! Все выпуски новостей начинаются с демонстрации вдохновенной физиономии Гвидонова.

— А я что, нянькой ему нанялась? — набычилась Сонька. — Будто он со мной советовался! Записку черканул, и гуд бай. Хорошо, хоть скатерку оставил, не то б и я застряла в прошлом.

— Но как он сможет вернуться без скатерки? — Сонька взглянула на Варю как на малого ребенка:

— Придет к Царице и скажет: «Сонечка, прости дурака! Нагулялся, хочу домой». И полетит спокойненько восвояси.

— Сколько же ты его будешь там ждать?

— А я, Варька, сюда больше не вернусь. Вот поцелую тебя, дела кой-какие закончу, и домой, к мужу. А ты потом расскажешь всем, что я влюбилась в южноамериканца и махнула к нему на континент, чтобы полиция хоть из-за меня ноженьки не сбивала. Родителям сегодня же прощальную видеограмму отправлю. Объясняться не хочу, поставлю перед фактом, да и всё.

— Зря ты так, они будут переживать.

— Ну, это вряд ли. Гнилые зубы для моих предков куда интереснее человеческих чувств.

Варя порывисто вздохнула.

— Сонечка, миленькая, как же ты сможешь всё бросить? Дом, друзей, родных… Неужели не будешь скучать? Там, в прошлом, совсем другие люди, другая жизнь!

— Не забывай, я обещала Салтану родить богатыря. Не могу же я отказаться от своего слова? — ухмыльнулась Сонька.

— Какая ты отважная! Знаешь, я горжусь тобой. — Варя обняла подругу за шею, стараясь скрыть блестящие слезы.

— Ладно, Сыроега, пора за дело. Я должна еще многое успеть. Матерьяльчик из мастерской прибыл?

— Конечно, — кивнула Варя в сторону сложенных штабелем рулонов.

— Отлично. Вечером заберу.

— Ох, а ведь у нас вечером премьера спектакля, — спохватилась Варя. — Придешь посмотреть? Это потрясающе интересно и до того необычно!

Сонька поморщилась:

— Постараюсь, но если что — не обижайся. Сама понимаешь, уезжаю навсегда, нужно подготовиться. Ты сможешь запереть дверь только на электронный код, чтобы я могла забрать рулоны без тебя, или лучше их прямо сейчас ко мне перетащить?

— Не занимайся ерундой, пусть лежат здесь. Наберешь двести девяносто шесть, и зайдешь в квартиру, когда тебе будет нужно.

Подруги посмотрели друг другу в глаза.

— Сонечка… будь счастлива! — сказала Варя, искренне надеясь, что добрые пожелания имеют силу в этом насквозь материальном мире.

Господин Кунштейн был разбужен звонком видеофона. Система связи сообщала об экстренном вызове, компьютер виновато мигал лампочкой «важно».

Невыспавшийся и раздраженный Кунштейн взялся за пульт. На экране возникла энергичная старушка и, задорно подмигнув, выпалила:

— Доброе утро, господин антиквар. Нарушаю собственные правила, связываясь с вами в режиме реального времени, но дело того стоит: рада предоставить в ваше распоряжение оставшуюся часть клада.

— Превосходно! — подпрыгнул в постели Кунштейн. — Вы в курсе, что сегодня в полдень открывается Международный антикварный аукцион?

— А то как же, — довольно расплылась старушка. — Если желаете включить новые экспонаты в каталог аукциона, придется нам поспешить с нашими расчетами. За срочность — двойная оплата. Последнюю вещицу получите после того, как деньги поступят на мой счет.

Господин Кунштейн деловито пошевелил усами.

— Согласен. Где товар?

В полдень средства массовой информации взорвались сенсацией: на церемонии открытия международного антикварного аукциона руководители этого блестящего во всех отношениях мероприятия объявили, что вниманию публики будет представлен совершенно новый клад. То есть клад-то, само собой, старинный, но недавно обнаруженный и никем доселе не виданный.

Варя, листающая каналы в надежде узнать о новых версиях полиции по делу об исчезновении Егора Гвидонова, так и замерла у экрана, увидев свой венец с мерцающим месяцем и яркой звездой. Его называли жемчужиной коллекции и строили догадки, до каких пределов может взлететь цена на подобный шедевр.

Изрядно озадаченная, Варя решила досмотреть трансляцию. Уж больно удивительно, что ее венец объявили причастным к какому-то старинному кладу.

На экране показался сияющий от гордости господин Кунштейн. Толпа журналистов облепила его, точно пчелиный рой. «Откуда? — жужжали возбужденные голоса. — Откуда взялся клад?»

Надо сказать, Институт истории с особенной тщательностью следил, чтобы через границу времени не ввозились предметы старины, имеющие какую-либо ценность, кроме познавательной. И, разумеется, любое историческое свидетельство могло попасть исключительно в музей ИИИ. Привезти контрабанду из прошлого считалось невозможным. Тем привлекательнее выглядел старинный клад, обнаруженный каким-то счастливцем где-то совсем близко, в пределах, доступных любому и каждому!

Клад, представленный Кунштейном, занимал на аукционе две витрины. Здесь были и драгоценные украшения, и великолепно сохранившиеся старинные наряды с богатой отделкой, выполненной искусными мастерами, и такие милые вещицы, как набор инкрустированных гребней или изящное зеркальце в бесценной оправе. Одной посуды хватило бы на то, чтобы поправить государственный бюджет, не говоря о золотых кольчугах тонкой выделки, сияющих шлемах, старинном оружии с богатой инкрустацией… Люди терялись в догадках: где столь объемный клад мог скрываться на протяжении веков?

Господин Кунштейн лишь многозначительно мычал. В конце трансляции один из журналистов, расплываясь в счастливой улыбке, объявил, что в ближайшем выпуске новостей знаменитый антиквар даст эксклюзивное интервью его каналу.

Конечно, Варя дождалась новостей. Господин Кунштейн долго ломался и кокетничал, но наконец соизволил сообщить миру, что выкупил клад у некой экстравагантной пожилой дамы, пожелавшей сохранить инкогнито. Желание клиента — закон! В среде антикваров тоже бытует такое понятие, как профессиональная тайна, сохранять которую они умеют не хуже врачей или юристов.

Больше корреспонденту не удалось выудить ничего ценного, хоть он и изощрялся в искусстве расставлять ловушки собеседнику.

Итак, пожилая дама. Что ж, всё становится на свои места: Сонька говорила, что продала венец чудаковатой старушке, которую встретила в лавке знакомого ювелира. Ювелир беседовал по видеофону, и Сонька в ожидании выложила венец на прилавок. Старушка увидела его, схватила Соньку за локоть и потащила прочь, умоляя отдать вещь ей и обещая фантастическую цену. Сонька рассудила, что ювелир может начать расспросы, да и заплатит, скорее всего, гораздо меньше — такие люди выгоду соблюдать умеют. Словом, они со старушкой остались довольны друг другом.

Варя улыбнулась: бабуля сильно рискует, причисляя венец к сокровищам древнего клада. Вдруг прежняя владелица приедет в телестудию и расскажет правду о недавней сделке? То-то шуму поднимется! Хотя, скорее всего они, с Сонькой обо всём договорились.

Варя потеряла интерес к кладу. Подумаешь, клад! Есть проблемы посерьезнее: Гвидонов сгинул в Салтановом царстве, подруга вышла замуж за давно усопшего царя и собирается навсегда покинуть этот мир… Ох, премьера спектакля! До начала осталось меньше часа! Совсем заморочили голову своими драгоценностями.

Варя подхватила сумку с костюмом, включила автоответчик и вылетела из дому.

Иван Иванович Птенчиков пребывал в сильном волнении. Первый спектакль в экспериментальном театре двадцать второго века! Века, когда театры перестали существовать, а книги вместо волнения чувств вызывают лишь расстройство желудка!

Надо сказать, эксперимент уже приносил плоды, и порой весьма неожиданные. Так, один из способнейших учеников, долго выяснявший, кто такой «вещий Баян», всерьез увлекся игрой на гуслях и сочинил музыкальный фрагмент, заставивший зависнуть десяток синтезаторов. Предоставленная музеем Института истории настоящая, бумажная «древняя книга», которую по ходу действия должен был листать в своей пещере мудрый старец Финн, ребятам не понравилась. Они пришли к выводу, что глотать тексты куда быстрее. Зато они проглотили всё — представляете, всё! — творчество Пушкина, включая «Капитанскую дочку», которая, сказать по правде, самому Ивану Ивановичу не слишком-то нравилась. Но это был секрет, о котором не подозревал ни один из его бывших учеников.