Алекс Орлов - Тютюнин против инопланетян Страница 18

– Ну… – Кузьмич засмущался. – Короче, Серег, я, наверное, женюсь скоро.

– Да ты чего?

– Правда. Меня ведь… это… школьная любовь нашла. – Он сказал это таким тоном, каким обычно говорил: меня вчера опять шиза посетила. – Зовут Клава. В смысле Клавдия Федоровна. Дважды разведена, дети уже давно взрослые, ну и решила вдруг меня найти.

– И где же нашла? – поинтересовался Серега.

– Ну… это… – Кузьмич вздохнул. – В подвале, я там иногда кирял…

– Значит, семейная жизнь.

– Значит, Серега. Она ведь ко мне хотела переехать, еще когда я на льдине три года дрейфовал.

Тютюнин сделал круглые глаза, Кузьмич удивился:

– А я разве не рассказывал? – Нет.

– А чего это у тебя из карманов варежки торчат? С зимы, что ли, остались?

– Нет, Кузьмич, это они яйца согревают.

– Ух! – Младший приемщик в ужасе прикрыл рот рукой. – Неужели я накаркал, дурак старый?

– И да и нет. Яйца эти птичьи, а точнее фламинговые. Вот. – Тютюнин достал варежки с будущими фламингами и положил на прилавок. Затем проверил температуру, и оказалось, что она опять ниже нормы.

– Что такое? – озабоченно спросил Кузьмич.

– Температура падает, Кузьмич! Мы их теряем!

– Не дрейфь, давай их в меха засунем! Хотя…

– Что хотя?

– Без серьезной тепловой поддержки ничего не выйдет. Тут женщина нужна.

– Почему женщина?

– Ну, наседка куриная – она же женщина?

– Наверно, – пожал плечами Серега. – У меня по ботанике три было. Где же нам теперь взять женщину?

Пока они вели эти разговоры, подошло время открывать приемку и в дверь начали стучать.

– Сейчас откроем! – крикнул Кузьмич.

– Может, к старушкам обратимся, вон их за дверью – целая орава, – предложил Серега.

– От старушек толку мало, даже от целой оравы. Беги к Елене Васильевне!

– Так она поздно приходит!

– Сегодня рано пришла. Сам видел.

Тютюнин без лишних слов схватил рукавицы с неродившимися фламингами и выскочил в коридор.

В приемной директора он действительно застал Елену Васильевну, которая стояла возле пишущей машинки и что-то искала в свой сумочке.

Заметив взволнованного Серегу, державшего в обеих руках варежки, словно Дед Мороз подарки, Елена Васильевна удивилась.

– Ой, Сергей Викторович! – воскликнула она и взялась за левую грудь. – Вы меня так напугали!

– Елена Васильевна, мне срочно нужно ваше женское тепло!

– Сергей Викторович! – вскрикнула секретарша.

– В смысле у меня яйца холодные. Я хочу, чтобы вы их погрели!

Заметив в глазах женщины ужас, Тютюнин торопливо добавил:

– Поймите, температура близка к критической! Мы можем их потерять!

– Но как, Сергей? Как? – развела руками Елена Васильевна.

– Ну, наверное, вы должны к ним как-то прижаться или просто сесть на них. Вы же мягкая, вы им не повредите, правда?

Глаза Елены Васильевны затуманились, она покачнулась и схватилась за край стола, чтобы не упасть.

– Правда… Правда, Сереженька…

Елена Васильевна так волнительно вздохнула, что Тютюнин едва не забыл, зачем он сюда пришел.

Неожиданно распахнулась дверь директорского кабинета, и на пороге возник Борис Львович Штерн собственной персоной.

– Что с вами, Елена Васильевна? Вам плохо?

– Ах, Борис Львович, если бы вы посидели спокойно в вашем кабинете, мне бы сейчас уже было хорошо, – с досадой произнесла секретарша.

– Я не понимаю, Сергей, в чем тут дело? Вы ко мне? Заходите.

Слегка оглушенный мощным эмоциональным порывом Елены Васильевны, Тютюнин машинально зашел в кабинет.

Штерн прикрыл дверь и, взяв у Сереги одну из варежек, заглянул внутрь.

– Ой, что это?

– Яйца фламинги, Борис Львович. Мы их теряем…

– Почему?

– Они переохлаждаются. Люба узнает – меня убьет.

– Не стоит паниковать. Температура яиц может быть чуть ниже нормы, это не страшно. Главное, чтобы яйца не перегревались, – это для них действительно опасно.

– А вы откуда знаете?

– Я их коллекционировал в детстве, когда еще был верен своей пионерской организации. Знаете что, Сергей, думаю, я смогу вам помочь…

С этими словами Штерн выдвинул нижний ящик своего стола и после недолгих поисков выудил электрический подогреватель для молочной смеси.

– Вот, дочери покупал еще в советские времена. Но не пригодилось – слишком большой размер, наши советские бутылочки были значительно уже. Здесь регулятор температуры есть, так что можно выставить любую. Давайте яйца, Сергей. Сейчас мы все организуем.

33

В приемку Тютюнин вернулся как победитель, неся на вытянутых руках нагреватель для детской смеси. При появлении торжественного Тютюнина все затихли.

Не обращая внимания на Кузьмича и клиентов, Серега первым делом сунул штепсель в розетку и, облегченно вздохнув, повернулся к прилавку.

– Ну что тут у нас?

– А чего это у вас в ведерке, Сергей Викторович? – поинтересовалась самая любопытная старушка.

– Яйца фламингов, – охотно ответил Серега.

– Ой, а зачем они? Кушать?

– Нет, не кушать, – возразил Серега. – Будем восстанавливать подмосковную популяцию. Раньше ведь у нас и на Яузе, и на Москве-реке…

– И в Серебряном Бору, – подсказал Кузьмич.

– Да, повсюду водились фламинги.

– Фламинги! – закричала другая старушка. – А теперь вон мосты разводные понаделали, как в Ленинграде! Если этот «винаносек» немедля не утопить, он вам всех фламингов распугает.

Сергей понимающе кивнул. Под «винаносеком» старушка подразумевала недостроенный авианосец, выкупленный у военных моряков алюминиевой братвой.

Новые владельцы чудо-корабля оплатили углубление фарватера Москвы-реки и реконструкцию мостов – теперь все они стали разводными.

На проход «Мишана Поперечного» через разводные мосты – именно это гордое имя носил теперь авианосец – собиралось большое количество горожан и гостей столицы. Иностранные туристы были в восторге и изводили на «Мишана Поперечного» всю фотопленку.

Соперничать с этим зрелищем мог только еженедельный старт шаттла «Вася Житомирский», на котором летала в Ханты-Мансийск нефтяная братва.

Год назад американская НАСА поставила этот шаттл в обмен на летающую тарелку, которой единолично владел господин Житомирский.

– Ну ладно, давайте к делу, – напомнил Сергей. – Что-нибудь уже принял, Кузьмич?

Оказалось, что Кузьмич принял только те вещи, в качестве которых не сомневался. Спорные артефакты, те, что не подходили по описанию ни под одну из известных форм жизни, он отложил для экспертной оценки Сергея.

– Так, это обычная мочалка – мочалки мы не принимаем, – начал разбираться Тютюнин. – А это… Судя по запаху гуталина – обувная щетка.

– А моего зайчика! Примите моего зайчика! – кричала худая старушка с сумасшедшими глазами.

– Это не зайчик, мадам, это вывернутая наизнанку калоша.

– Какая же это калоша, если еще вчера я с ним разговаривала, с моим зайчиком…

Тютюнин вернул калошу и дал сумасшедшей пять рублей.

– Большое спасибо! – обрадовалась та. – Ну, пойдем, мой зайчик, я куплю тебе капустки.

– Следующий! – крикнул Сергей.

Следующим оказался вчерашний бомж-диггер. На этот раз он притащил огромный, завернутый в черную пленку тюк.

– Опять лысые коровы, парень? – спросил Сергей.

– Нет, на этот раз лохматость на высоте.

С этими словами диггер распахнул свой тюк и забросил на прилавок один край шкуры, поскольку она была поистине огромной.

Тютюнин ощупал необычайно длинный ворс, проверил мездру и сказал про себя: «Ни хрена себе!» Этот мех не был похож ни на что виденное прежде.

– Откуда у тебя это? – спросил Сергей, надеясь исподволь выяснить хоть что-то.

– А чего, не нравится?

– Да нет; хороший мех. Только я никак не могу его идентифицировать. Фото зверя имеется?

– Да, – неожиданно ответил диггер и, порывшись в своей засаленной куртке, вытащил растрескавшийся от старости снимок.

Сергей взял фото, потом показал его Кузьмичу.

– Мама родная, так это же мамонт! – воскликнул тот. – Это же мамонт, ты где его взял?

– Какой такой мамонт? – развел руками диггер.

– Ну, у Пушкина помнишь: «…Мамонт в сумерках крадется вдоль дороги столбовой…»?

– Мне никогда не нравился Пушкин.

– Постойте, – прервал разговор Тютюнин. – Надо же что-то придумать. Я же не могу писать в накладной – мамонт. Их же нет давно.

– Напиши – медведь, – подсказал Кузьмич.

– Да великоват он даже для медведя.

– Тогда пещерный медведь. Тот будет в самую пору.

– Точно?

– Точно.

Сергей пожал плечами, и они с Кузьмичом перетащили за прилавок всю шкуру.

– Держи – две тысячи рублей! – торжественно объявил Серега.

Диггер так обрадовался, будто выиграл джек-пот.

Остававшиеся в приемке старушки тоже поразились такой огромной сумме и стали смотреть на бомжа с некоторым уважением.

– Внимание! Всем оставаться на своих местах! Это ограбление! – воскликнул какой-то человек, заскочив в помещение приемки.