Лариса Малмыгина - Неприкаянная душа Страница 18

— Ладно, потерпим ночку, — уговаривала я супруга, — завтра они угомонятся.

Но завтра принесло нам разочарование. Жаждущий опохмелиться люд повалил к гостеприимным хозяевам снова. Вторую бессонную ночь вынести оказалось намного труднее, но мы выдержали: не ссориться же с соседями. Каково же было наше удивление, когда на третьи сутки шабаш повторился. И тогда я тихонечко поднялась наверх. Дверь открыла пьяненькая мадам Трухлявина. Ошеломлено окинув меня бессмысленным взором мутных, маленьких, карих глазенок, она тоненько просипела:

— Чо надо?

— Мы — ваши нижние соседи, — чрезвычайно волнуясь, пролепетала я, — очень вас просим не шуметь после одиннадцати вечера. Мой муж — руководящий работник, он работает по 24 часа в сутки, ему необходим отдых.

— Ну и чо? — икнув, спросила миссис Хрюша.

— Ваш пол — наш потолок, к большому сожалению. А потому, не могли бы вы сделать милость и запретить детям скакать со своего потолка на наш в 12 часов ночи?

— Не могу! — Мариша с гордостью выпятила пустую грудь. — Мы в своих правах, хата наша, чо хотим, то делам.

— Но ведь существуют какие-то нормы общежития, — чувствуя, как от возмущения начинают полыхать мои щеки, запротестовала я.

— Да хошь ментов позови, чай тоже с нами глушат, — почесав в затылке, похвасталась любезная соседушка. — Ирка, подь сюда!

Из квартиры спешно прискакала кудрявая малышка, напоминающая хулиганистого, невоспитанного Буратино. Тоже мне, положительный персонаж!

— А ну-ка, доча, попрыгай да поори пошибче, чоб старуха удалилась, — ласково проблеяла овечка Трухлявина, шлепая дергающуюся девчонку пониже спины.

Захотелось срочно посмотреться в зеркало, лежащее в кармане халатика, неужто снова вернулись мои истинные годы, но, осмыслив, что разговор медленно превращается в перебранку, я убралась восвояси.

Годы не вернулись, но это не обрадовало, так как с этого дня мы забыли, что в мире существует покой. Пьянки повторялись ежедневно, а заканчивались около трех часов ночи. Карлос предлагал свои методы воздействия на нахалов, но я считала их несправедливыми, так как ответить колдовством на колдовство элементала соседи не могли. А однажды Сергей не выдержал и набрал номер телефона милиции. Было далеко за полночь, но веселая семейка праздновала очередной праздник — четверг. Стражи порядка прибыли ровно через двадцать минут. Высокомерно выслушав наши жалобы, менты поднялись наверх.

— О, кто к нам пришел, какие люди, без охраны! — послышался довольный Вовкин голос. — А ну-ка, рюмашечку!

Спустя полчаса блюстители закона спустились к нам в достаточном подпитии.

— Люди отдыхают! — сурово провозгласил один из них. — А вы мешаете им отдыхать.

Вот тогда-то я и попросила привидение вмешаться. Жемчужный страшно обрадовался, пошептался о чем-то с кошкой и, состряпав таинственную рожицу, проронил:

— Скажи завтра мужу, что хочешь подышать свежим воздухом, а сама выйди на лестничную площадку.

— Хорошо, — не раздумывая и не спрашивая ни о чем, согласилась я.

Наступила пятница — любимый день всех пьяниц и алкоголиков. У верхних соседей, судя по грохоту посуды, готовилось грандиозное торжество. Ближе к восьми вечера гостеприимные хозяева засуетились, испытывая радостное предвкушение грядущего застолья.

— Если гость к тебе пришел, накрывай скорей на стол! — орала большеротая Ирка.

— Перестань пищать, шалава! — истерично визжала старшенькая Вика.

— Заткните глотки, плоскодонки, — вежливо поучал славных отпрысков отец семейства.

Но, наконец, сбылось! Раздался звонок в дверь, и плоскодонки поскакали впускать в жилище истинных почитателей трухлявинских ночей.

— Слушай, Серенький, пойду-ка я на улицу, постою возле подъезда. Что-то голова разболелась, — прикладывая к вискам кончики указательных пальцев, проныла я.

— Конечно, Алисонька, но только с Карлом Жановичем. Во дворе темно, — ответил муж, уткнув любопытный нос во всезнающий компьютер.

— Сию минуточку, — засиял довольный домовой, — сию минуточку!

Мгновенно одевшись, Жемчужный вылетел на площадку. Я выползла следом.

— Сейчас мы поднимемся наверх, — торжественно провозгласило привидение, помахало надо мною ладошками, и я почувствовала необъяснимую легкость во всем теле. Опустив глаза к ногам, я с удивлением обнаружила, что ног не вижу. Не видела я и верхних конечностей так же, как и всего своего тела. Необъяснимое блаженство овладело мной, захотелось взмахнуть руками и ласточкой взмыть в небо.

— Полетели! — скомандовал Карлос.

И мы, благополучно оторвавшись от коридорного пола, просочились через входную дверь ненавистной двадцать четвертой квартиры.

Две пары умильных рож усердно давили объемистыми задницами белый кожаный диван.

— Ничего себе! — промелькнуло в моей голове. — Кем же работает глава семейства?

— А теперь дерябнем за дружбу! — томно промурлыкал мистер Трухлявин. — Поднимай стаканы, братаны!

— Дружба, основанная на алкоголизме, — чушь собачья, — вздохнул кто-то рядом со мной.

Худенький, злой человечек с длинным носиком и воспаленными глазками стоял около моей особы и нервно теребил носовой платок в синюю клетку.

— Знакомься, хозяин квартиры Аристарх Алмазов, сосед и давнишний друг, — впившись зрачками в нарушителей общественного порядка, прошептал Жемчужный.

— У всех домовых драгоценные фамилии? — подавая руку элементалу, улыбнулась я.

— Проходите к подоконнику, там можно удобно пристроиться, — неохотно поцеловав мою ладошку, пробурчал Алмазов.

Мы просочились через довольных собутыльников к облезлому окну и уселись прямо на колючие кактусы.

— Выпьем за детей! — вдохновенно проорал Трухлявин.

— За нас, за нас! — запрыгало от восторга малолетнее воинство, состоящее из четырех девчонок и одного сопливого пацанчика. — Мы тоже хотим выпить!

— Налей им пива, — обращаясь к улыбающейся жене, распорядился Вовчик.

Довольная веселой жизнью и щедрым мужем, Мариша разлила по фужерам крепкую «балтику». Подражая родителям, наследники семейных традиций махом выдули пенистый напиток, лихо крякнули и небрежно побросали опустевшую посуду на стол.

— Вот так каждый день, — пожаловался Аристарх, — ни сна, ни отдыха.

— Когда дома нет кошки, в нем заводятся мыши, — заважничал Карл Жанович.

— А я что сделаю? — удивился Алмазов.

Жемчужный хмыкнул и стал гипнотизировать хохочущую компанию.

Пир продолжался. Трухлявин регулярно провозглашал тосты, собутыльники, включая малолеток, заедали спиртные напитки солеными огурцами и квашеной капустой.

— А сейчас я принесу горячее, — загадочно провозгласила хозяйка дома.

Через минуту она явилась с большим подносом картошки, заваленной поджаренными ножками Буша. Едоки заметно заволновались.

И тогда Мариша, ловко подхватив крючковатыми пальчиками горячий окорочок, умело запустила его в жирную морду одного из гостей.

— Ешь, Женечка, сама готовила, — похвасталась она.

Женечка очень удивился, вытер тыльной стороной ладони масляное лицо, но угощение взял.

— Кушай, Галочка, — следующая лапка угодила Галочке прямо за пазуху.

— Ты чо? — брезгливо вынимая питательную американскую нижнюю конечность из сероватого лифчика, возмутилась гостья.

— Хи-хи-хи, — хладнокровно произнесла Трухлявина, — кому еще?

И тогда большое фарфоровое блюдо, бессовестно вырвавшись из рук поварихи, описало овал вокруг захламленного объедками стола, а потом, изловчившись, опрокинулось на самого важного, судя по накрахмаленной рубашке и дорогому галстуку, гостя. По тому, как тот встал, какие произнес слова в адрес хозяина дома, стало ясно, что вымазанный с ног до головы куриным жиром мужик — шеф Вовчика

— Не надо печалиться, вся жизнь впереди! — отчаянно фальшивя, заорала хозяйка тонким, визгливым голоском, презрительно наблюдая, как глубоко оскорбленный босс стряхивает с себя остатки кулинарного шедевра.

— А сейчас — сюрпрайс! — войдя в роль фокусника, провозгласила непревзойденная метательница блюд. — Раз, два, три!

Шаркнув короткой ножкой и низко поклонившись ошалевшим от обилия гостинцев дядюшки Сэма на их одеждах приятелям, Мариша стала стаскивать с себя попугайский прикид. Красная, ажурная кофточка грациозно примостилась на остатки «оливье». За ней последовала коротенькая, зеленая юбчонка, едва прикрывающая потайное Маришино место, которая с удовольствием повисла на длинном ухе озадаченного Володиного начальства. А когда не первой свежести бюстгалтер бесстыдно открыл сморщенные мешочки ее прелестей, гости засобирались домой.

— Куда вы? — удивилась озадаченная стриптизерша. — А танцы-манцы?

Раскрасневшиеся бабы, скромно потупив глазки, спешно одевали сопротивляющихся обалдевших отпрысков, мужики ехидно усмехались, искоса поглядывая на то, что именовалось гордыми словами «женская грудь».